Бернард НАЙТ - Чаша с ядом

– Где находилась эта одежда? – скептически поинтересовался Джон.

– Висела на гвозде с левой стороны, как раз за входной дверью. На полу под ней тоже было несколько капель крови, должно быть, она натекла с нижнего края.

Гвин дернул себя за ус.

– Ты сам сказал, что Хью Феррарс частенько упражняется на мечах и в конных схватках. Кровь могла появиться оттуда.

– Он никогда не надел бы на поединок льняную тунику хорошего качества, – возразил Томас, разочарованный тем, что его великое открытие не получило того восторженного приема, на который он рассчитывал. – Он надел бы кольчугу или, по крайней мере, кожаную кирасу.

– Какого цвета была туника?

– Тускло-коричневого.

– Не лучший цвет, чтобы заметить на нем пятна крови, – заявил Гвин, но Томас не обратил на него внимания.

– Вы не помните, во что был одет Хью Феррарс вчера в ратуше? – спросил Джон, переводя взгляд с Томаса на Гвина. Никто из них не мог этого вспомнить, да и самому коронеру ничего не приходило на ум.

Томас стремился закрепить свое великое открытие.

– Но у вас есть показания, что его видели поблизости от места нападения – и у него кровь на одежде! Что еще вам нужно?

Джон резко встал.

– Нет смысла рассуждать на эту тему – мы можем заниматься этим до следующего праздника Святого Михаила. Пойдемте посмотрим на пятна крови, обнаруженные Томасом.

Голдсмит-стрит представляла собой ответвление от главной улицы, идущее на север, на одном ее конце стояла церковь Всех Святых, а на другом – монастырь Святого Павла. Рядом с тем местом, где она вливалась в главную улицу, расположились несколько лавок и магазинов с тяжелыми ставнями и прочными дверями. Это была вотчина золотых дел мастеров, тогда как остальную часть улицы занимали жилые дома. Некоторые были построены из дерева в незапамятные времена, с соломенными крышами. Другие, более современные, выделялись оштукатуренными плетеными стенами, заключенными в деревянные рамы, либо вообще были целиком каменными сооружениями.

Ночью ветер стих, и, когда троица коронера появилась на улице, там было тяжело дышать от дыма из тысяч городских очагов и каминов. На этой похожей на трубу улице дым висел особенно плотной стеной, сочась из-под скатов крыш старых зданий и из каменных труб их более новых соседей.

Квартира Хью Феррарса располагалась примерно на полдороге слева, на первом этаже узкого бревенчатого здания, крытого каменной черепицей. В доме, на втором этаже, была светелка, где обитали другие молодые люди. Внизу дом очень напоминал собственное жилище Джона, с крошечным вестибюлем, где спал его сквайр, и проходом, который вел на задний двор. Еще одна дверь вела в зал – большую комнату с низким потолком, образованным потолочными балками, потому что на втором этаже прямо над ним располагалось еще одно помещение.

Дверь на улицу была заперта, но открылась, стоило поднять железный засов. Гвин просунул голову внутрь и громоподобным ревом огласил помещение, спрашивая хозяев. Из зала донесся ответный возглас, и появился сквайр с высокой пивной кружкой в руке. За ним маячил Хью Феррарс, с раскрасневшимся лицом, державший еще более огромную кружку. Они вместе вышли в вестибюль, и тут заметили позади Гвина Джона де Вулфа.

– Ага, вы явились принести свои извинения, полагаю, – проскрипел Феррарс уже нетвердым от выпитого голосом. – Мой отец добивается аудиенции у Хьюберта Уолтера, когда тот посетит Винчестер на следующей неделе, чтобы пожаловаться на ваше недостойное поведение. Вы пожалеете, что оскорбили нашу семью, коронер.

Джон оставил это замечание без ответа и сосредоточил все внимание на одежде, в беспорядке висящей с левой стороны двери вестибюля, откуда длинный и узкий проход вел куда-то в глубину здания. Томас показал на тускло-коричневую льняную тунику, которая висела на деревянном гвозде сразу же за дверью.

– Какого дьявола вы задумали на этот раз, будьте вы прокляты? – заревел Феррарс, бычья шея которого налилась кровью, когда он, пошатываясь, двинулся вперед.

– Это ваша одежда? – резко бросил Джон, указывая на роскошную одежду. Это была открытая спереди рубашка, доходящая до середины бедер, с короткими рукавами до локтя, которую носили поверх туники – колоколообразного одеяния до колен.

От удивления гнев Феррарса утих.

– Моя? Конечно, моя. Зачем, во имя Господа, вам это знать?

Джон наклонился, чтобы поднять с полу рубашки.

– Из-за вот этих пятен крови, Хью Феррарс. Вы можете объяснить, откуда они взялись?

Молодой человек нетвердыми шагами быстро пересек комнату и уставился на свою собственность. Одежда была повешена на гвоздь за воротник, и левая ее сторона была вся забрызгана кровью, струйки которой стекали до самого низа. На дорожке из известняковых плит, которая пересекала утрамбованный земляной пол и скрывалась в проходе, виднелись несколько капель засохшей крови.

– Ну, что вы можете сказать? – требовательно спросил Джон.

Хью с яростью сорвал свою одежду с гвоздя и поднес ее к лицу, глядя на нее так, словно видел в первый раз. Эль выплескивался из его кружки, когда он принялся вертеть тунику и рубашку то так, то эдак, чтобы рассмотреть со всех сторон.

– Я ничего не знаю об этом, черт меня побери! В какие игры вы играете, коронер? – закричал он. После этого Хью набросился на своего сквайра, который в немом изумлении стоял позади. – Рональд, а тебе что об этом известно? Ты что, пользовался моей одеждой?

Пока сквайр все отрицал, заявляя о своей невиновности и о том, что он ничего не знает, Джон устремил на молодого Феррарса холодный взгляд.

– Когда вы в последний раз надевали эту одежду? И я снова спрашиваю вас, где вы были позапрошлой ночью? Не находились ли вы поблизости от собора, а?

На мгновение Джону показалось, что молодой человек намеревается его ударить, и рука его помимо воли потянулась к рукоятке кинжала на поясе.

Но Хью удовлетворился тем, что принялся выкрикивать оскорбления, грозя страшными карами, как только его отец услышит об этом последнем, неслыханном оскорблении. Коронер спокойно ждал, пока стихнет поток пьяной ругани, потом взял рубашку из рук Хью. Он указал на пятна крови, разбросанные на площади, примерно вдвое превышающей растопыренную ладонь.

– Взгляните вот сюда, Феррарс, сделайте одолжение, – спокойно сказал он. – Вы ведь боец, так что с первого взгляда должны распознавать кровь. Станете ли вы отрицать, что на этой одежде, висящей в вашем зале, которую вы с готовностью признали своей, есть кровь?

Эти холодные прямые вопросы быстро привели Хью в чувство. Он трезвел на глазах. Неохотно он признал, что эти пятна не могут быть ничем иным, кроме крови.