Сюзанна ГРЕГОРИ - Нечестивый союз

Заслышав шаги, Агата очнулась от дремы и устремила заспанные глаза на Бартоломью и его спутницу. Бартоломью не в первый раз прибегал к ее услугам, когда к нему неожиданно приходила пациентка женского пола. И сейчас Агата ничуть не удивилась, потерла глаза и уселась на стуле в менее расслабленной позе.

– При Агате вы можете говорить о чем угодно, – заверил Бартоломью, заметив недоверчивый взгляд, который Фрэнсис метнула на дюжую прачку.

Агата улыбнулась, обнажив ряд крепких желтых зубов.

– Не обращайте на меня внимания, – обратилась она к Фрэнсис. – У меня полно своих дел, а то, о чем вы будете говорить с доктором, совершенно меня не касается.

– Я в тягости! – без обиняков выдохнула Фрэнсис.

У Агаты отвисла челюсть, и рука ее, протянутая за шитьем, замерла в воздухе. Бартоломью тоже был поражен услышанным. Он прекрасно понимал, что отец Фрэнсис, не считавший нужным держать молодую вдову в узде, придет в неописуемую ярость, когда узнает, к каким последствиям привела предоставленная дочери свобода. А если слухи, сообщенные Бартоломью Стэнмором, верны и отец намерен вновь выдать Фрэнсис замуж – на этот раз за крупного землевладельца, то гнев де Белема не будет знать границ.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Бартоломью, прежде чем он ответил, глядя прямо в отчаянные глаза Фрэнсис.

– Я ничем не могу вам помочь. Вам следует поискать повитуху, которая сделает все необходимое. Доктора, как известно, не присутствуют при родах, за исключением тех случаев, когда жизни матери или ребенка угрожает опасность. Но я уверен, вам нечего опасаться, – добавил он ободряющим тоном. – Вы молоды и здоровы.

– Но я не хочу ребенка! – жалобно воскликнула Фрэнсис. – Он разрушит мою жизнь!

Агата, тронутая отчаянием молодой женщины, по-матерински обняла ее за плечи.

Бартоломью беспомощно развел руками.

– Я ничего не могу для вас сделать, – повторил он. – Все, что я могу посоветовать, – найдите опытную повитуху, которая поможет вам благополучно разрешиться от бремени.

– Избавьте меня от ребенка! – взмолилась Фрэнсис, обратив к Бартоломью залитое слезами лицо. – Прошу вас, сделайте так, чтобы он не появился на свет.

– Это невозможно, – непререкаемым тоном изрек Бартоломью. – Не говоря уж о том, что я не имею понятия, как это сделать, я никогда не пойду на столь отвратительное преступление. К тому же это было бы чрезвычайно опасно для вашей жизни.

– О какой опасности вы говорите, доктор! – дрожащим голосом воскликнула Фрэнсис. – Если ребенок появится на свет, моя жизнь кончена. Так что терять мне нечего. Умоляю, спасите меня! Я знаю, есть такие снадобья, при помощи которых женщина избавляется от ребенка. И уж если кому-то из здешних докторов эти снадобья известны, так это вам. Ведь вы учились медицине в далеких странах, у мудрых наставников из чужих краев.

Так вот, оказывается, какая молва ходит в городе, отметил про себя Бартоломью. Его пациенты убеждены, что он обладает таинственными познаниями, которые неведомы английским докторам.

– Я не знаю, как готовить подобные снадобья, – отрезал он, избегая смотреть на Фрэнсис и надеясь, что ложь его не станет для нее очевидной. На самом деле секрет одного из таких средств был ему известен, и открыл Бартоломью этот секрет не кто иной, как Ибн-Ибрагим. Он показал ему рецепт, составленный некой повивальной бабкой по имени Тортула. Для приготовления снадобья следовало смешать в равных пропорциях горькую полынь, чистец полевой и мяту болотную. На ранних сроках беременности это снадобье в некоторых случаях приводило к выкидышу. Применить его Бартоломью довелось всего один раз, спасая жизнь матери, изнуренной многочисленными родами. Но даже тогда он вовсе не был уверен, что поступает правильно.

– Вам известно это средство! – всхлипнула Фрэнсис, которую отчаяние сделало проницательной. – Умоляю, помогите мне.

– Обратитесь к повивальной бабке, – мягко повторил Бартоломью. – Она сделает все необходимое.

– Мистрис Вудман, повивальная бабка, погубила младшую сестру Хильды, – проронила Фрэнсис, пристально глядя на Бартоломью. – Вам об этом известно?

– Какой Хильды, проститутки? – уточнил Бартоломью. – Той самой, которую недавно зарезали?

Фрэнсис кивнула.

– Ее сестра была в тягости уже три месяца, – сообщила она. – Мистрис Вудман обещала избавить ее от ребенка. Она попыталась извлечь его при помощи куска проволоки. В результате сестра Хильды истекла кровью и умерла.

Бартоломью знал, что подобные прискорбные случаи происходят весьма часто. Чтобы вызвать выкидыш, повивальные бабки используют сильные яды, а если те не производят нужного действия, прибегают к рискованной операции, неизбежным исходом которой является смерть или тяжкая болезнь несчастной женщины. Отвернувшись от заплаканной Фрэнсис, врач уставился в окно. Бесспорно, убив нерожденного ребенка, он поступит противно врачебному долгу. Но что будет, если Фрэнсис отправится к мистрис Вудман и погибнет в ее неумелых руках?

– А кто отец ребенка? – осведомился Бартоломью. – Возможно, он не откажется жениться на вас?

– Этого он никак не сможет сделать! – сквозь слезы фыркнула Фрэнсис. Более она ничего не добавила, но Бартоломью догадался, что отец ребенка, скорее всего, женат.

– Деньги у вас есть? – спросил он.

Фрэнсис кивнула, в глазах ее вспыхнул огонек надежды. Она поспешно показала ему туго набитый кошелек.

– Я знаю, у вас есть родственники в Линкольне, – сказал Бартоломью. – Скажите отцу, что хотите погостить у родных. Если вы доверяете им, родите ребенка в их доме. Если же вы не питаете к ним доверия, возможно, вы найдете приют в каком-нибудь женском монастыре.

Надежда во взоре Фрэнсис погасла.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь, – прошептала она.

– Подумайте о моем совете, – судорожно вздохнув, произнес Бартоломью. – Поверьте, самый лучший выход – на время уехать из города и родить ребенка вдали от дома. Завтра зайдите ко мне и сообщите о решении, которое вы приняли. Но, умоляю, не обращайтесь к мистрис Вудман.

Фрэнсис тяжко вздохнула и двинулась к двери.

– Я обо всем подумаю и завтра непременно загляну к вам, – сказала она. – Но мое решение уже принято.

– Бедная девочка, – пробормотала Агата, когда дверь за Фрэнсис закрылась. – За несколько секунд удовольствия должна заплатить своим добрым именем и благополучием. А тому, кто набил ее живот, и горя мало. Сейчас наверняка развлекается с другой дурочкой.

– Ты не права, Агата, – возразил Бартоломью. – Как-никак, Фрэнсис двадцать четыре года, и она была замужем. Так что ее вряд ли можно считать неопытной девочкой, не имеющей понятия о последствиях некоторых… удовольствий.