Нэнси Бильо - Крест и корона

Вперед вышла сестра Винифред.

— Крылья Икара расплавились и опалились от солнца, к которому он летел. Икар упал в море, — сказала она. Я была очень благодарна ей за помощь. Кто бы мог подумать, что сестра Винифред окажется такой сильной. Она продолжила: — Но в намерения сестры Елены не входило показать нам падение и гибель Икара. Она хотела, чтобы мы увидели его отважный полет. Именно это сестра Джоанна и все, кто работал над гобеленом, и хотим показать вам сегодня.

Мы, монахини Дартфорда, стояли все вместе, восхищаясь подвигом Икара. Потом раздался звон колоколов, и мы отправились в церковь, чтобы петь псалмы, молиться и чтить Бога во всем Его величии.

Неделю спустя мы вчетвером, как и говорила настоятельница, собрались в дорогу. Брат Эдмунд и сестра Винифред, с которыми я так сблизилась, собирались потом ненадолго вернуться в Дартфорд, чтобы покинуть его вместе с остальными. Я же прощалась с монастырем навсегда.

Я получила благословение настоятельницы. Ее сопровождали сестра Агата, сестра Рейчел и сестра Анна. Я просила не устраивать мне всеобщие проводы — пусть придут лишь несколько монахинь. Мне хотелось, чтобы наш отъезд прошел как можно спокойнее: Артур расстроился бы, увидев, что я плачу. Настоятельница, конечно, знала, кого именно я хочу видеть больше других. Прежде мы с настоятельницей Джоан находились в состоянии необъявленной войны, но теперь пришли к полному взаимопониманию.

Брат Эдмунд поправил седло серой кобылы, которая прежде принадлежала брату Ричарду. Я узнала, что на следующий день после нашего отъезда в Мальмсбери он составил завещание, в котором отписал все свои вещи брату Эдмунду. Брат Ричард был очень проницательным и дальновидным человеком: я очень уважала его при жизни и искренне скорбела о его нелепой гибели.

Джон тоже вызвался проводить нас с Артуром в Стаффордский замок. Жена конюха благополучно родила дочь, и брат Эдмунд собирался нанять его слугой после закрытия монастыря. Джон упаковал все пожитки в седельные мешки, и мы уже готовы были отправиться в путь, когда на подъездной дорожке к монастырю возникло какое-то движение.

Первой его заметила сестра Винифред.

— Что это? — прошептала она изумленно.

К нам приближались два всадника, а за ними тянулось нечто похожее на небольшой прямоугольный короб, в который спереди и сзади были впряжены лошади.

— Это носилки, — пояснила я. — Давненько я не видела ничего подобного.

Мы ждали, когда носилки — эта занавешенная передвижная комнатка для путешествия старых, больных и богатых — въедут к нам. Брат Эдмунд недоуменно потряс головой. Но я уже знала, кто едет по дороге, потому что в последнее время этот человек постоянно являлся мне во сне.

И действительно, когда маленькая процессия подъехала поближе, холеная белая рука раздвинула занавески, и из носилок выглянул Стефан Гардинер, епископ Винчестерский.

Он оглядел лошадей и наши дорожные одежды и приятным голосом сказал:

— Salve. [47] Здравствуйте (лат.).

Настоятельница, как то и подобало, вышла вперед, чтобы первой приветствовать епископа.

— Я приехал на пасхальные мессы, а завтра возвращаюсь во Францию, — сообщил он ей. — Мне очень хотелось увидеть Дартфордский монастырь, пока… пока он еще существует в прежнем своем виде. — Он направился к входу. — Да, статуи королей, — пробормотал он, показывая на Эдуарда III и Черного принца. — Кардинал Уолси упоминал, что видел их. Он заезжал сюда в тысяча пятьсот двадцать седьмом году по пути во Францию, его сопровождала свита в несколько сотен человек, но меня с ним не было — я в то время уже находился в Риме.

Я невольно содрогнулась: интересно, чем епископ занимался тогда в Риме? Приводил его святейшеству аргументы в пользу развода короля с Екатериной Арагонской? Или просматривал хранящиеся в Ватикане документы, ища подтверждения легенде про корону Этельстана?

Епископ, запрокинув голову, разглядывал резьбу по камню над дверями. Вознесение Девы Марии. Глаза его расширились, и я догадалась почему: он увидел очертания короны.

Артур, скучая, колотил игрушкой о камень у входа. Епископ Гардинер повернулся к нему, а потом посмотрел на меня своими светло-карими глазами.

— А, маленький Артур Булмер.

В ужасе от того, что епископ знает, кто такой Артур, я подхватила мальчика на руки.

Настоятельница твердо сказала:

— Епископ Гардинер, для меня большая часть провести вас в монастырь. Вы многое сможете увидеть. Но сначала мы должны попрощаться с сестрой Джоанной и ее спутниками. Им предстоит долгое путешествие в Стаффордский замок.

Епископ смерил ее взглядом и поинтересовался:

— А где похоронен брат Ричард?

— На холме к западу отсюда есть кладбище. Между монастырем и заброшенным лепрозорием, — ответила она.

— Я прогуляюсь туда, — сказал он. — А сестра Джоанна меня проводит.

— Позвольте мне тоже сопровождать вас, епископ, — предложил брат Эдмунд.

— Нет, брат, в этом нет необходимости, — безапелляционно заявил Гардинер. — Сестра Джоанна некоторое время вполне сможет обойтись и без вас.

Губы брата Эдмунда дрогнули. Я опустила на землю Артура и прошептала сестре Винифред:

— Присмотрите за моим племянником.

Потом я повернулась к епископу Винчестерскому и повела его к могилам.

Мы шли молча. Пока мы не завернули за угол монастыря, я чувствовала на себе взгляды сестер — испуганные, недоумевающие, откровенно любопытные: как-никак в Дартфорд приехал знаменитый епископ.

Когда мы подошли к могиле брата Ричарда, Гардинер опустился на колени и прочитал молитву. Я свернула к могиле отца — я навещала ее накануне и оставила там несколько свечей. «Сожалеет ли епископ хоть немного о том, что он сделал со всеми нами?» — спрашивала я себя.

Гардинер закончил молитву и поднялся:

— Сестра Джоанна, я хочу, чтобы вы знали: я прощаю вас за то, что вы не оправдали моих ожиданий.

Я не могла поверить своим ушам.

— За то, что… не оправдала… ваших ожиданий? — с трудом произнесла я.

— Дартфорд будет закрыт наряду с Сионом, Гластонбери и остальными великими монастырями, — резко сказал он. — Все будет порушено, разделено, уничтожено прихлебателями Кромвеля. Девятьсот лет духовной красоты и самоотверженности — все пойдет прахом. Храмы молитвы и учености, цивилизации и неизмеримой благодати, гордость Англии, — все будет разорено и передано в королевскую казну.

На мгновение его взгляд встретился с моим, и я увидела в его глазах искреннюю боль, раскаяние и сожаление.

Епископ проговорил чуть хрипло:

— Если бы нам удалось раздобыть корону Этельстана, все это можно было бы предотвратить. — Он показал на могилы моего отца и брата Ричарда. — Разве это не стоило некоторых жертв и страданий?