Николас Ремин - Снег в Венеции

Оставался еще платяной шкаф. Дверца его была чуть-чуть приоткрыта и легко распахнулась. На перекладине, тянувшейся во всю ширину шкафа, висели рубашки, форменные куртки «Австрийского Ллойда», пальто и нечто вроде шинели. Внизу, на самом дне, стояли сапоги, наполовину прикрытые висевшей одеждой. Здесь явно было что-то не так, как надо. Трон почувствовал это. И тут один сапог вдруг чуть сдвинулся с места.

Будь у Трона при себе револьвер, он, скорее всего, не преминул бы воспользоваться им. Но его служебное оружие лежало там, где обычно: в ящике письменного стола в управлении полиции. Трон ограничился тем, что отступил на шаг и громко – так, чтобы его услышали Босси и Гримани на кухне, – приказал:

– Выходите из шкафа, синьор!

Человек в шкафу повиновался – он вышел, раздвинув чужие пальто и шинель, и встал перед Троном, низко опустив голову. На нем был мундир лейтенанта хорватских егерей. Когда незнакомец поднял голову, Трон узнал его.

– Отведите задержанного на кухню! – приказал он Гримани и Босси, возникшим на пороге.

– Я могу вам все объяснить, комиссарио, – сказал Грильпарцер, когда Трон сел напротив него за кухонный стол. – Но, возможно, было бы лучше, если бы… – Он умолк. В свете керосиновой лампы рукава его шинели напоминали крылья и сам он походил на нахохлившуюся птицу. Трон подумал, что Грильпарцер вовсе не похож на человека, только что совершившего убийство. Лейтенанта обыскали, но никакого кинжала или острой бритвы не обнаружили.

– Я должен буду сообщить об этом военной полиции, – сказал Трон.

Грильпарцер взмахнул руками:

– А если вы не сообщите военной полиции?!.

– Так о чем же вы собираетесь мне рассказать? – сказал Трон, сделав вид, что не расслышал; он видел страх в глазах Грильпарцера.

– О том, что произошло на судне. И что случилось здесь.

– Что здесь случилось, и так ясно, – сказал Трон. – Вон там лежит Моосбруггер. Он мертв. И его убили вы – потому что он слишком много знал.

Грильпарцер несколько раз моргнул, плотно окав губы.

– Когда вы хотели выйти из квартиры, – продолжил Трон, – вы услышали, что на лестничной клетке кто-то есть. Так что у вас не оставалось выбора, и тогда вы спрятались в шкафу.

Грильпарцер вскочил и вновь тяжело сел.

– Все было не так!

– А как?

– Моосбруггера дома не оказалось. Когда я постучал, синьора Паска как раз собиралась выйти за покупками. Я спросил у нее, не могу ли я подождать Моосбруггера в его квартире. Она ничего не имела против.

– Зачем вам понадобился Моосбруггер?

– Я хотел выяснить у него, как в каюту моего дяди попала эта женщина.

– Думали, что он скажет вам это?

– Н-не знаю. Я на это надеялся.

– Итак, вы поджидали Моосбруггера…

Грильпарцер кивнул.

– Да, в его комнате. Через несколько минут до меня донесся какой-то шорох из кухни. Я пошел туда, чтобы посмотреть, в чем дело. Но это была всего лишь кошка. Тут вернулся Моосбруггер. Наверное, его не предупредили, что я здесь. – Грильпарцер глубоко вздохнул. – Он был не один, с ним был какой-то мужчина, и я остался на кухне.

– Почему вы остались на кухне?

– Потому что. – Грильпарцер в панике шарил взглядом по комнате, словно искал что-то. – Потому что мне показалось, что с Моосбруггером пришел полковник Перген.

– И это действительно был полковник Перген? Грильпарцер пожал плечами.

– Не знаю. Я не разобрал, о чем они там в комнате говорили.

– А потом что было?

– Примерно минут через пять я услышал вскрик и… тяжелый звук, как будто упало что-то… И сразу шаги в коридоре, кто-то торопился очень». – Грильпарцер вдруг нежно погладил рукава своего форменного кителя, словно они были из невесть какого дорогого материала. – Я подождал еще несколько минут, а потом вошел в комнату.

– Ну и…

– Моосбруггер лежал на полу, на спине. Мертвый. Я хотел поскорее уйти отсюда, но тут кто-то стал отпирать дверь квартиры. И я полез в шкаф. Потом я услышал, как закричала синьора Паска, а потом в квартире собрался народ. Я не мог выйти незаметно…

– Почему вы подумали, что к Моосбруггеру приходил полковник Перген?

– Полковник мог прийти, чтобы выяснить у него, куда пропали документы.

– А с вами надворный советник об этих документах говорил?

– Он лишь упомянул о том, что в них какие-то сведения о деятельности Пергена в качестве военного судьи. И о том, что полковник был подкуплен.

– О покушении на императрицу речи не было?

– Нет. Но вам мог что-то в этом роде рассказать Баллани.

Трон с удивлением воззрился на него.

– Откуда вы знаете, что я был у Баллани?

– От полковника Пергена. Ему не понравилось, что вы к нему заходили.

– Баллани говорил мне совсем о другом, – сказал Трон.

– Что это я убил надворного советника? Трон подхватил:

– По приказу Пергена – чтобы добраться до документов. Помимо этого у вас был и личный мотив: ведь вы – единственный наследник надворного советника, весьма состоятельного человека.

Грильпарцер слабо улыбнулся.

– Надворный советник не был богатым человеком Он жил на жалованье и на небольшую ренту. Причем большую часть своих денег он тратил на Баллани, хотя, в сущности, не мог себе этого позволить. Богатство дяди – просто миф, которым я пользовался, чтобы было легче брать деньги в долг. – Грильпарцер умолк. Подумав немного, он добавил: – Я не знаю, кто в него стрелял. Но кто бы это ни был – он его не убил.

– Я что-то не понял.

Грильпарцер чуть приободрился и заговорил более уверенно, чем в начале допроса. «Он похож на игрока, – подумал Трон, – у которого на руках вовсе не такие плохие карты, как ему показалось поначалу».

– Ведь вам неизвестны результаты вскрытия тела. Я их тоже в глаза не видел, но догадываюсь, что там сказано. – Прежде чем разыграть следующую козырную карту, Грильпарцер многозначительно помолчал. – Когда в него стреляли, надворный советник уже был мертв! Он умер от разрыва сердца. У нас с ним до половины второго ночи был разговор в его каюте. А сердце перестало биться еще до начала шторма.

– О чем был разговор?

– О моих карточных долгах. Цорци не соглашался дать мне отсрочку для погашения долга. Мы с ним условились, что я явлюсь к нему в казино, как только сойду с корабля на сушу.

– Дал вам надворный советник эти деньги?

– В ресторане он еще не соглашался, но в каюте выписал на мое имя доверенность в банк. После этого ему стало плохо, и он прилег. Через несколько минут он перестал дышать, и тут же исчез пульс Я ничем не мог ему помочь. А будить капитана посреди ночи – во имя чего? И тогда я взял доверенность и вернулся в свою каюту, чтобы поспать… если бы мне это удалось… – Было неясно, что могло помешать Грильпарцеру заснуть: смерть дяди или шторм? Или радость по поводу того, что рассчитается наконец с Цорци?