Николас Ремин - Снег в Венеции

– А что вы скажете о размолвке, которая протока y вас с полковником Пергеном в казино?

– Перген заподозрил, будто документы у меня но мне удалось убедить его, что это не так.

– Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось стрелять в Хуммельхаузера? Кому и зачем могла прийти в голову мысль стрелять в мертвого?

– Этого я вам сказать не могу.

– А откуда эта женщина в каюте надворного советника?

Грильпарцер развел руками.

– Это для меня загадка. Надворный советник в эротическом смысле был скорее… э-э-э… – Он что-то промычал, подыскивая подходящую формулировку: – Надворный советник был скорее аскетом.

Трон сказал:

– Тогда эта женщина должна была попасть к нему из каюты другого пассажира. – Трону вспомнился разговор с княгиней в театре «Ла Фениче»; она тоже усомнилась в том, что молодую женщину мог убить Грильпарцер. – Кто-то убил ее в другой каюте, а затем перенес к барону.

– Это один из клиентов Моосбруггера, – сказал Грильпарцер и с уверенностью игрока, у которого на руках одни козыри, заключил: – Возможно, это был тот же человек, который убил и Моосбруггера.

Трон выдержал взгляд Грильпарцера, чувствуя, что у него самого запас козырей иссяк.

– А с вами как прикажете теперь быть?

Грильпарцер пожал плечами:

– Может быть, вы отпустите меня, если я расскажу о том, чего не знает даже Перген.

Как? У Грильпарцера есть еще один козырь в запасе? Трон наклонился к нему.

– И что же осталось тайной для Пергена?

– Настоящий домашний адрес Моосбруггера.

– Здесь, в Венеции? – уточнил Трон.

Грильпарцер покачал головой.

– В Триесте. Он жил там с одной женщиной. Некоей синьорой Шмитц. На улице Браманте. – Грильпарцер устало откинулся на спинку стула. – И там же все его вещи.

– Откуда у вас этот адрес?

– От бывшего стюарда с «Эрцгерцога Зигмунда». У Моосбруггера есть тетрадь, в которой записаны данные обо всех его клиентах.

– Никогда не слышал о подобной тетради.

– Зато теперь вы знаете, где она.

Трон встал и подошел к зарешеченному окну. Еще и двух часов не было, а уже смеркалось. На противоположной стороне канала угадывались очертания палаццо Пизани-Моретта. Мимо водных ворот проскользнула гондола, следовавшая в фарватере нагруженной хворостом парусной баржи, шедшей со стороны Риальто. Трону вспомнилась статья в «Венецианской газете», в которой предсказывалось, что через несколько десятилетий по каналу пойдут паровые суда – подобно конкам на улицах Вены и Парижа. От волн у них за кормой придет еще, чего доброго, конец всем гондолам.

Трон медленно встал и проговорил, не глядя на лейтенанта:

– Вы можете идти…

Через полчаса прибыл доктор Лионардо. Он был в длинном, по щиколотки, развевающемся плаще и широкополой черной шляпе, напоминая в этом одеянии священника. Он стремительно вошел в комнату и с улыбкой протянул руку Трону.

– Преступность растет прямо на глазах, вы не находите? Это и есть наш труп?

У Трона никогда не возникало ощущения, что вид трупа тяготит доктора Лионардо. Скорее напротив. Увидев тело Моосбруггера, он заметно оживился. Отставив в сторону свой чемоданчик, доктор опустился на колени, насвистывая мелодию из «Травиаты».

– Красивый порез, – пробормотал он, двигая голову Моосбруггера туда-сюда. – Сильный, ровный, словно молния поразил. Моргнуть он еще, может, и успел, но пикнуть – нет. Орудие убийства прошло под самыми голосовыми связками. Боже правый, грязновато тут… – Доктор Лионардо бросил возмущенный взгляд на лужицу крови под головой Моосбруггера – Оружие убийства нашли?

Трон покачал головой.

– Нет.

– Ничего удивительного. Такой инструмент не выбрасывают. У убийцы было удивительно острое орудие. С помощью такого инструмента перерезать глотку так же просто, как пройтись горячим ножом по маслу.

– Молено ли зарезать человека подобным образом и не забрызгаться при этом кровью самому? – спросил Трон.

Доктор Лионардо почесал в затылке.

– Хороший вопрос – Некоторое время он размышлял, потом сказал: – Конечно, если подойти спереди и наброситься с кинжалом, то кровь обрызгает весь фрак или костюм. А вот если подойти сзади, быстро, сильно провести лезвием по горлу и тут же отступить назад, ничего такого не будет – останешься чистеньким.

Доктор шутливо провел ребром ладони у себя под кадыком, взглянул на Трона и вспомнил кое о чем:

– Кстати, видели вы отчет о вскрытии трупов, обнаруженных на «Эрцгерцоге Зигмунде»? Ну, насчет надворного советника и этой молодой женщины?

– Мы этим делом больше не занимаемся, – сухо ответил Трон.

Доктор Лионардо постучал себя пальцем по лбу.

– Да, верно. Отчет предназначался для полковника Пергена. А он вам ничего не говорил?

– А что он мне должен был сказать?

– Выстрелы были произведены post mortem. [11]Надворный советник уже был мертв, когда в него стреляли. Так что выстрелы были совершенно излишними. – Он развел руками, словно выражая этим покорность судьбе.

– А действительная причина смерти?

Доктор Лионардо длинно вздохнул.

– Предположительно – инфаркт.

– Вы отпустили Грильпарцера, комиссарио? После того как буквально застукали его в двух шагах от трупа?

Шпаур восседал за столом, нервно барабаня пальцами по коробке с шоколадными конфетами фирмы «Демель». Она лежала на карте Венеции, принесенной Шпауру его племянником Хаслингером. На карте были отчетливо видны толстые черные линии, изображавшие линии трубопроводов, с помощью которых пионер прогресса Хаслингер хотел осчастливить венецианцев. Черный штриховой лабиринт, как жутковатая паутина, накрывал каналы, улицы и переулки.

Шпаур выслушал доклад Трона со все возраставшим неудовольствием. Хаслингер же, судя по его виду, был потрясен услышанным. От наблюдательного Трона не укрылось, что инженер буквально пожирает его глазами и жадно вслушивается в то, что он говорит, словно желает запомнить особенности мимики, жестикуляции и голосовых модуляций. Хаслингер, безусловно, был возбужден. Трону показалось, что он досадует на себя за то, что, будучи на пароходе, проспал столь важные и труднообъяснимые события, а теперь ему достаются одни крохи…

– Ваша обязанность состояла в том, – сказал Шпаур, – чтобы немедленно оповестить военную полицию. Скорее всего, полковник Перген обо всем узнает. И тогда мне придется… – он достал из коробки конфету, бросил ее в рот, – сдорфапапарца…

– Здорово попариться? – расшифровал Трон. – Я в этом сомневаюсь. – Он улыбнулся Хаслингеру. Тот протянул ему коробку с шоколадными конфетами. Наверное, Хаслингер не знал о том, что его дядя крайне неохотно делится своими конфетами.

– Почему это вы сомневаетесь? – Мрачное выражение лица Шпаура несколько смягчилось, когда он увидел, что Трон отказался от предложенных конфет.