Игорь Шприц - Каин и Авель

— Да бросьте вы! — Савинков даже огорчился, оттого что такой умный человек не понимает силы государства российского. — Они же двадцать лет йазад жили в средневековье!

— Ерунда все это. А мы живем до сих пор! Русский мужик не инициативен, необразован и не индивидуален. И это самое страшное: ему никогда не стать европейцем, пока он не поймет, что община есть зло. Он должен быть мобилен и одинок. Тогда дешевые рабочие массы начнут двигаться в свободные районы, они расцветут, и Россия станет богатой по краям. А когда только середка сыта, краешки не играют! Страна растянута как червяк, голова в одном месте, руки в другом, так что Куропаткин точно будет в заднице. Японцам мы проиграем. У них компактный остров, все делается быстро, и уровень техники у них выше. А значит, все двигается быстрее. В этом проигрыше для нас скрыта большая удача!

— Разве? — Савинков душевно не мог примириться с поражением. — Народ патриотичен и не простит нашей пораженческой позиции.

— Русский народ, как бы это сказать помягче, совсем не богатырь. То есть он, может быть, и богатырь, но слегка убогий по уму и по развитию. Толпа всегда ходит по протоптанным дорожкам, вот мы их и должны протоптать!

Проходя мимо торговки мочеными яблоками, Азеф бросил ей в кошель копеечку, сунул руку в бочонок, не глядя достал крупное яблоко и стал вкусно есть.

— Рекомендую! Весьма полезная вещь для нашего климата. Я всегда ем их зимой, отлично помогает пищеварению. Так вот, следите за ходом моей мысли: мы немного проигрываем войну, подписываем весьма неудобный мир, народ стервенеет, мы указываем на истинных виновников катастрофы и инициируем выступления. Учтите, что все это подкреплено точечным центральным террором! То есть мы направляем реку истории в нужное нам русло.

— Но мы же не можем беспрерывно убивать!

— Вы задали главный вопрос: до каких пор? Естественно, до логической точки — принятия конституции и передачи всей полноты власти парламенту, думе, собранию... да любому выборному органу европейского типа! Они в Европе даром времени не теряли. Выработаны довольно совершенные, либеральные механизмы управления государством!

Азеф догрыз яблоко и вытер рот тонким шелковым платком цвета давленой малины со сливками.

— И что с монархией?

— Она должна перемениться и ограничить себя в правах. Не захочет — тогда вот что! — и Азеф ловко метнул огрызок яблока в бочонок с грязными опилками, который малец тащил из рыбного магазина. — На свалку истории! В нужник! А пока их надо дрессировать, как зверей в цирке: выполнил наше требование — получил отсрочку, не выполнил — вот тебе кнутом!

— А если охранка нас переиграет? — задал мучивший его все время вопрос Савинков. Как сын юриста, он инстинктивно боялся ареста, тюрьмы и каторги.

— Ха! — ухмыльнулся Азеф. Видно было, что для него все эти вопросы давно заданы и решены. — Знаете, почему удаются побеги из тюрем?

— Нет, — признался Савинков, до сих пор счастливо избегавший подобной участи. — Подкупают стражу?

— Это всего лишь один из способов. Просто узник все время думает о побеге, а тюремщик —

только на службе. Так вот, я все время думаю о терроре. Днем и ночью, наяву и во сне. А охранка думает обо мне только на службе, да и то не каждый день. Ей меня не провести!

— А если у нас в организации появится провокатор? Мы ведь не застрахованы от провала.

Азеф приблизил свое тяжелое лицо вплотную к лицу Савинкова:

— В Боевой организации нет провокаторов! Нет провокаторов! Повторяйте это три раза в день — и провокаторов не будет! Я знаю, как искать нужных людей, кого выбирать и кому отказывать. Понимаете ли вы, что человеческие глаза не в силах обмануть? Они всегда говорят правду, даже если вы лжете. Как только я увижу в ваших глазах ложь, я первый устраню вас. Но если вы увидите ложь в моих глазах, то безо всякого сожаления тоже должны устранить меня. В этом наша сила! — Прошел некоторое время молча и добавил: — А охранка — дрянь люди. Мелкие и глупые. Поверьте мне, я их хорошо изучил.

— Где? — спросил Савинков.

— Хороший вопрос. У меня были контакты с охранкой. Когда-нибудь я расскажу о них. — Азеф хитро прищурился, даже остановился. — У вас ведь тоже есть опыт общения с этими господами?

Савинков несколько секунд молчал, потом ответил:

— Естественно. Ведь я был под стражей. Они не упускают таких моментов...

— Я знаю, — серьезно ответил Азеф и продолжил путь. — Давайте зайдем в этот кафешантан. У них хорошая кухня, повар из Франции. Без обмана. Уже пора быть спарже.

И они пошли есть первую спаржу...

Савинков достал брегет, прозвонил — время ленча. Но до этого надо встретить первого из незнакомых посланцев. Он подошел к длинной череде извозчиков, стоявших позади Казанского собора, по описанию нашел нужного и несколько секунд вглядывался в его лицо.

Улыбчивый парень ничем не показывал своей причастности к Московскому университету. Обычная тамбовская морда, откормленная на свежем деревенском воздухе, голубые глаза, румянец во все щеки. «Ошибка», — вяло подумал Савинков и уже хотел уйти от греха подальше. Но в последний момент решил рискнуть и произнести условленную фразу. Хвоста за собой он не видел, так что английский язык сейчас был ни к чему.

— Эй! — сказал он парню.

— Барин! — обрадовался тот. — Куда изволите, барин? Сей минут домчу!

И в подтверждение своих слов мастерски щелкнул кнутом. Крепкий конек осел на задние ноги и насторожил уши, собираясь рвануть с места в карьер.

— На Знаменку, — сказал Савинков и оглянулся — никого.

— Такой улицы, барин, здесь нет. Эта улица, барин, в Москве! — ответил Созонов. Он уже дня три ожидал этого вопроса.

Соседи по очереди заржали в полный голос:

— Так и вези барина в Москву! Не меньше двадцати рублев бери! Да на этом мерине им ни в жисть до Москвы не добраться!

— Цыц! — гаркнул на них Созонов.

— Небось, много берешь за провоз? — Савинков сел в сани.

— По-божески, — ответил второй половиной фразы Созонов и тронул конька.

Сзади засвистели:

— Москва не в той стороне, милай!

Савинков наклонился и тихо сказал:

— Здравствуйте, Авель!

— Викентий, как я вам рад...

— Давайте к Лавре.

Савинков укутал ноги меховой полостью. Чудно, все идет по плану. Все-таки «Толстый» — гений конспирации и организации дела. Когда он, Савинков, станет диктатором России, то точно назначит Азефа премьер-министром. Вдвоем они перевернут этот мирок.

Берг лихорадочно искал чистое и целое белье. Дуся сидела тихо, склонив набок умную коричневую головку, и наблюдала за Хозяином, не понимая, чего он хочет от шкафа, коробок и застиранных кальсон.

В другое время и при иных обстоятельствах Берг надел бы привычное ношеное, не сильно задумываясь о последствиях. В конце концов, при визитах нескромного рода все белье рано или поздно оказывается на полу спальни и никому своим видом не мешает, потому что в спальне темно и ее обитательнице (обитательницам!) не до разглядывания Бергова белья — они торопятся невесть куда, а достигнув конечной точки, быстро хотят начать процесс сначала — и так до бесконечности (в идеале).