Татьяна Романова - В погоне за «Босфором»

«Да возьми ты его себе, – мысленно отвечала она сопернице, – мне он вообще не нужен!»

Но ведь это мысленно, а наяву княгиня Ольга так и не получила достойного ответа.

– Что-нибудь случилось? – услышала она озабоченный голос жениха.

Надин осознала, что молчит, уставившись в тарелку. Да что она за размазня такая?! Она гордо вскинула голову и любезно ответила жениху:

– Нет, все хорошо, я просто задумалась. Наверное, это не правильно, что я все свалила на вас, и не помогаю в свадебных хлопотах.

Она вздохнула и впервые глянула на Ордынцева так, как обычно смотрела на своих ухажеров. Надин давно отрепетировала перед зеркалом выражение очаровательной заинтересованности и знала, что сейчас ее глаза сияют мягким светом понимания, а улыбка чуть приподнимает уголки губ, делая лицо нежным и сердечным. Наверное, ей следовало бы стать актрисой, ведь даже применяя свои излюбленные приемы, она не притворялась, а просто умела вызывать в себе нужный настрой, и сейчас действительно была нежной и сердечной. Но другая, сидящая глубоко внутри Надин, смотрела со стороны на добрую красавицу, придирчиво отслеживая ее слова и поступки, не давая взять фальшивую ноту, эта же Надин наблюдала и за женихом. Он нее не укрылось, что Ордынцев оторопел, он явно не ожидал увидеть свою невесту такой, но и не смог сопротивляться. На его лице расцвела улыбка, а в глазах мелькнула благодарность.

– Спасибо, но я, похоже, уже справился, – ответил он, – но все равно приятно, что вы предложили помощь.

– Ну, а как же иначе? – распахнула изумленные глаза Надин, – ведь это касается нас обоих. Пусть мы загнаны в этот брак обстоятельствами, но тем более должны помогать друг другу. Теперь ваши заботы станут и моими, а дела вашего семейства будут для меня такими же важными, как и моего собственного. Расскажите мне о своей матушке, я слышала, как о ней говорила Зизи, та считает княгиню Ордынцеву великой женщиной.

Надин подогрела в себе чувство горячего участия и глянула в глаза жениха. «Внутренняя» Надин заметила, как на его лице мелькнуло изумление, а потом он с нежностью и восхищением стал говорить о своей матери. Надин с восторгом переспрашивала, восхищалась талантами княгини Татьяны и чувствовала, как делает еще один крошечный шажок на пути к сердцу жениха. Она еще не знала, зачем ей это нужно, но делала. Это упоительное ощущение напоминало ей ходьбу по канату над пропастью. Один шаг – хорошо, второй – еще лучше.

Надин глянула через стол на свою соперницу, и успела заметить гримасу откровенного раздражения, исказившую безмятежный лик княгини Ольги – похоже, той не нравилась их оживленная беседа.

«Мы еще поглядим, чей он будет», – мстительно подумала Надин и стала подбирать следующие темы для разговора, но ее жених замолчал, а потом с сомнением заметил:

– Похоже, что мы выбрали неудачное место для моих семейных воспоминаний: за ужином, да еще в гостях – это, скорее всего, неуместно. Поговорим о насущных проблемах. Вашим посаженным отцом будет граф Кочубей, а кто будет вашим шафером?

– Барон Шварценберг – он родственник, и маме будет приятно, а кто будет вашим шафером?

– Мне удалось договориться с Веневитиновым, он – мой четвероюродный брат по отцу. К тому же он – хороший, светлый человек.

– Прекрасный выбор! – подтвердила Надин и нашла взглядом молодого поэта, сидевшего, как всегда, рядом со своим кумиром – княгиней Зизи.

Ордынцев перехватил инициативу в разговоре. Теперь он сам выбирал темы, при этом острил и тонко льстил, восхваляя достоинства своей невесты. Его глаза стали мягкими, а обворожительная улыбка грела душу. Он обольщал Надин!

«Неизвестно, кто из нас умнее и искуснее, – призадумалась она и решила: – Нужно держать ухо востро. Не пора ли исчезнуть?».

Слава богу, ужин подошел к концу, и как только хозяйка поднялась из-за стола, а за ней потянулись остальные гости, Надин объявила жениху:

– Нам с сестрой пора домой. Если вы завтра не слишком заняты, то можете навестить нас.

– Конечно, – любезно согласился Дмитрий и поискал взглядом младшую Чернышеву. Та как раз шла к ним, опираясь на руку барона Шварценберга.

Обе пары попрощались с хозяйкой и вышли. На улице уже во всю хозяйничала прохладная сентябрьская ночь. Надин вздрогнула в ознобе и поплотнее затянула шаль на открытых плечах.

– Мерзнете? – спросил ее жених, и с интонацией искусителя уточнил: – Может, вас обнять? По-моему, мы находимся на той стадии ухаживаний, когда это уже возможно.

– Я вообще-то не заметила ухаживаний, – парировала Надин.

Ее жених даже не потрудился скрыть иронию:

– А чем же мы с вами занимались за столом у любезной княгини Волконской?

– Мы просто разговаривали, – упрямо прикидываясь дурочкой, возразила Надин.

Дойдя до крыльца родного дома, она попрощалась и утащила за собой сестру.

– Куда ты так спешишь? – удивилась Любочка.

– Я устала от пикировки с женихом, – честно призналась Надин, – а завтра он снова появится на моем горизонте.

– Так, может, тебе не выходить за него? Если он тебе сейчас в тягость, что же будет потом?

– Поживем – увидим. Я не привыкла пасовать перед трудностями, а князь Ордынцев – не самая большая из них.

Надин довела сестру до ее комнаты и с облегчением ушла к себе. Она безмерно устала, эта дуэль с женихом истощила все силы. Надин упала в кресло и прикрыла глаза, ей не хотелось даже шевелиться. Она услышала шаги Стеши, та, решив, что хозяйка спит, принялась тихо скатывать с ее руки перчатку.

– Я не сплю, – заметила Надин, не открывая глаз.

– Ой, а я думала, что вы так и заснули, не раздеваясь, – затараторила горничная. – Там вам письмо недавно принесли, дворецкий отдал конверт мне, сказал – вам в руки передать.

– Что за письмо? – удивилась Надин, открывая глаза, и тут же обрадовалась: – наверное, это от Веры. Давай скорее сюда!

Горничная протянула ей конверт, и Надин поразилась: ее имя было нацарапано грубым почерком малограмотного человек. Она сломала печать. Письмо оказалось коротким и не оставляло никаких сомнений в чувствах написавшего его человека:

«Надежда Александровна, вы считали, что сумеете меня обмануть, а я не узнаю о вашей свадьбе с Ордынцевым. Сообщаю, что вы сильно просчитались и станете жалеть об этом до конца жизни. Я описал князю все ваши проступки и отправил ему письмо одновременно с этим. Так что теперь вашу семью ждет вечный позор, а что сделает с вами жених – решать ему».

Подписи не было, но она и не требовалась. Перед глазами Надин встало ненавистное лицо Ивана Печерского, и она застонала.

– Что с вами? – испугалась Стеша. – Плохие вести?

Голос служанки отрезвил Надин. Нужно было что-то делать – спасать положение. Как всегда в минуты опасности, ее воля зажала все чувства в кулак, пришли трезвость и решительность, и Надин приказала: