Татьяна Романова - В погоне за «Босфором»

– Стеша, брось эти дурацкие перчатки и беги на конюшню. Скажи, чтобы заложили коляску, и ждите меня во дворе, я выйду через четверть часа. Только шума не поднимай, не нужно будить маму и бабушку.

– Как скажете, барышня, – пробормотала оторопевшая горничная.

Стеша кинулась выполнять поручение, а Надин застегнула поверх платья длинную темно-синюю тальму и натянула старую шляпку-капор. У конюшни ее уже ждала коляска. Сумрачный кучер клевал носом на козлах. Увидев молодую хозяйку, он потянул с головы шапку и спросил:

– Куда едем, барышня?

– На Неглинную, – отозвалась Надин, – дом я покажу.

Дмитрию все больше нравился барон Шварценберг: тот оказался умным и интересным собеседником. У дома на Моховой, где остановился барон, Ордынцев тепло пожал ему руку и напомнил о завтрашнем венчании.

Шварценберг вышел, и Дмитрий остался один. Мысли его мгновенно унеслись к главному делу. Он так и не рассказал Афоне, что женится на девушке, которую они видели вместе со шпионом. Просто язык не поворачивался объяснять простому моряку причину этого брака, да к тому же в глубине души Ордынцев надеялся, что это так и останется его личной тайной и в расследовании не всплывет. Какой бы ни была Надин, судьба уже наказала ее за сомнительное поведение, превратив в объект шантажа. Если бы она призналась, Дмитрий сам бы помог этой дурочке. Какие откровения со стороны молодой девушки могли бы поразить взрослого мужчину? Да никакие! Все можно если не извинить, то понять.

«Только бы ей хватило ума рассказать все самой, – размышлял он, – ну, а если Надин не признается, после свадьбы разговорю ее сам».

Коляска свернула на Неглинную, Ордынцев привычно поискал взглядом серый фасад своего дома, и неприятное предчувствие сразу испортило ему настроение: около подъезда он увидел чужую коляску. Кучер подремывал на козлах, значит, его хозяин, а вернее хозяйка, уже давно находилась в доме, и Дмитрий прекрасно знал, кто его ждет. Он открыл дверь своим ключом и вошел в вестибюль, навстречу ему кинулся Данила.

– Ваша светлость, там вас дама ожидает. Она постучала в дверь, я открыл, она и говорит, что вы скоро приедете, а она пока подождет. Дама сама в гостиную прошла.

– Я знаю, – кивнул Ордынцев, – ты ложись спать, я сам ее выпущу.

– Да мне чего уж ложиться, часа через два светать начнет. Я тут на диванчике прикорну и с рассветом на Солянку поеду. Как увижу, что Печерский к нашему Афанасию Ивановичу в экипаж сел, так вернусь сюда.

– Ну, как знаешь, – согласился Дмитрий, с сомнением глянув на узенький полосатый диванчик между двумя колоннами. – А то шел бы в свою спальню – два часа, но поспал бы с толком.

– Нет, мне и здесь хорошо, – отмахнулся Данила и начал устраиваться.

Он положил голову на подлокотник и тут же закрыл глаза – похоже, что и уснул мгновенно. Подумав, что только в детстве все так просто и легко, Ордынцев с тяжелым сердцем пошел в гостиную. Там его ожидала вполне взрослая проблема. Он не звал к себе Ольгу, но его любовница в приглашениях не нуждалась, и сегодняшний вечер не стал исключением. Дмитрий распахнул дверь и остолбенел – его гостья сидела в кресле у камина, вот только была она совершенно нагой, если, конечно, не считать за одежду широкое бриллиантовое колье.

– Ну, и что ты стал в дверях? – как ни в чем ни бывало осведомилась Ольга.

– Поражен открывшейся картиной! Почему ты решила, что можешь устраивать в моем доме такие спектакли?

– Ты пятнадцать лет позволяешь мне это, с чего бы я должна перестать? – надменно уточнила Ольга, и тут же сменила тон на ласковый: – Мой дорогой, не нужно ссориться, я хотела сделать тебе свадебный подарок. Порадуйся, пока ты еще свободен!

Она поднялась и шагнула навстречу Ордынцеву. Ее тугие груди с крупными темными сосками покачивались в такт шагам, и Дмитрий ощутил, как острое предвкушение удовольствия разогнало кровь, а следом пришло возбуждение. Подарок оказался запретным и непристойным, но он так искушал!.. Ольга обняла любовника, прижавшись всем телом. Она и сама уже пылала, а сейчас замурлыкала, как большая кошка:

– Мой дорогой, я вся истомилась. Я не могу больше ждать…

Она припала губами к губам Ордынцева, а ее ловкие пальчики сновали по его пуговицам. Отдавшись во власть привычной игры, Дмитрий помогал ей. Пара минут – и он переступил через сброшенную одежду. В глазах Ольги мелькнуло ликование: она добилась своего – любовник сдался на ее милость. Не отрывая взгляда от его глаз, княгиня опустилась на колени, и… острая интимная ласка лишила Ордынцева остатков разума. Безумные всплески возбуждения вбрасывали в его кровь сгустки огня, Ольга полностью завладела им, еще мгновение – и она возьмет верх. Дмитрий смял в кулаке черные локоны и потянул голову женщины вверх. Он увидел затянутые поволокой глаза и услышал частое дыхание страсти.

Любовница попыталась его обнять, но Ордынцев увлек ее за собой на ковер и, раздвинув ей коленом ноги, вошел в теплые глубины женского тела. Он усилил натиск, врезаясь все глубже, и Ольга забилась по ним. Услышав хриплый стон любовницы, Дмитрий почему-то подумал, что она – изумительная самка. Сладкая судорога ее лона подхлестнула его страсть, и он улетел к звездам.

На мгновение он забыл, где находится, но ему напомнили:

– Господи, как же это было прекрасно… – прозвучал у его уха полный истомы голос, – обещай, что мы никогда не расстанемся. У тебя ведь ни с кем нет такого, как со мной, и никогда не будет…

Все-таки, Ольга была неисправима. В момент наивысшего единения, когда они еще оставались одним целым, она думала лишь о своих капризах. Дмитрий скатился с нее и сел рядом. Как будто протрезвев, он пригляделся к любовнице. Да, ее тело было безупречно стройным, а округлая грудь с острыми сосками еще нерожавшей женщины могла свести с ума кого угодно, но в Ольге не было главного: она не нуждалась во взаимности и любила лишь себя.

Ордынцев поднялся и накинул на плечи рубашку.

– Вставай и одевайся, – предложил он, – нам нужно поговорить.

– Ты должен пообещать мне, что всегда будешь моим, – капризно протянула Ольга.

Она вновь оказалась рядом и закинула руки ему на шею. Дмитрий разомкнул ее объятия, поднял с пола свои панталоны и натянул их, а потом начал подбирать женские вещи. Платье, нижние юбки и корсет оказались раскиданными по всей комнате, Дмитрия это устраивало – по крайней мере, он выигрывал время до неприятного разговора, а в том, что объяснение будет тяжелым, он не сомневался. Он протянул Ольге корсет и спросил:

– Тебе помочь?

– Да уж, зашнуруй, снять его я еще смогла, а надеть точно не получится.

Ордынцев занялся сложным делом шнурования корсета и не услышал, как от двери гостиной прошелестели по направлению к вестибюлю легкие шаги.