Энн Грэнджер - На злодеев глаз наметан

– Я не знала о Ньюмене и… как дальше?

– Торпе, мадам.

– О них я не знала. – Она нахмурилась. – Какая досада! Знай я о них, я бы непременно пошла к ним.

– Если бы вы представились в Харрогите как миссис Тапли, кто-нибудь сразу направил бы вас к ним, – мягко заметил я.

– Повторяю, инспектор, – ледяным тоном ответила Викторина, – все мы крепки задним умом. Сейчас я понимаю, что поступила неправильно, представившись в Харрогите девичьей фамилией. Однако что было, то было. – Она встала. – Вы хотите узнать что-нибудь еще?

– А вы хотите сообщить нам что-нибудь еще, мадам? – вежливо осведомился Данн.

– Нет! – сухо ответила наша гостья. – Напоминаю, что я недавно овдовела. Все произошедшее очень расстроило меня. Сейчас я намерена вернуться к себе в отель и отдохнуть. Впереди меня ждет тяжкое испытание – похороны моего бедного мужа. Очень жаль, что туда явится этот грубиян Гриффитс.

– Перед тем как вы уйдете, мадам, – сказал я, – пожалуйста, будьте так добры, повторите все, что вы нам рассказали, для протокола, а затем подпишите его. Я позову сержанта.

– Вы меня оскорбляете! – отрезала она. – Требуете, чтобы я давала показания, подписывала их – в такое время и при таких обстоятельствах! Вы ведете себя несправедливо, враждебно и не по-джентльменски. Но мы уже обсу дили, инспектор, недостаток у вас джентльменского воспитания.

– Очень жаль, мадам, лишаться вашего доброго расположения… Но именно так работают в полиции. Тут ничего не поделаешь. – Я уныло развел руками.

Затем случилось нечто необычайное. Наша гостья едва не прыснула. Нет, она не рассмеялась, но очень весело покосилась на меня, проходя мимо. Неожиданно для себя я глупо улыбнулся в ответ.

– Росс, хватит ухмыляться! – рявкнул Данн, когда наша гостья вышла. – Нечего с ней флиртовать!

– Да, сэр, извините. Но она… она определенно умеет сбивать человека с толку.

Данн хмыкнул:

– По-вашему, она лжет?

– В том-то и дело, сэр, – ответил я. – Она не совсем лжет. То есть она не обманывает нас, если понимает, что мы можем уличить ее. Но и всей правды она тоже не говорит. Выдает правду, так сказать, по кусочкам. Кроме того, в ее изложении факты выглядят не так, как мы представляли, а совершенно иначе. Она ко всему подходит со своей точки зрения… Слушая ее, поневоле приходишь в замешательство и перестаешь понимать, что же ты, собственно, видишь.

– Неужели с ней мы ошибаемся и действуем топорно, как те тупоголовые сыщики, которых любят высмеивать в прессе?

– С ней я в самом деле кажусь себе тупоголовым сыщиком, – признался я. – По-моему, ей ничего не стоит обвести нас вокруг пальца.

– Росс! Напоминаю, что вы – человек женатый, страж порядка и расследуете убийство! Не вздумайте с ней флиртовать!

– Что вы, суперинтендент! Я бы не посмел. Лиззи меня убьет.

– Итак, Викторина Тапли убила мужа или нет? – мрачно спросил Данн.

– То есть била ли она его по голове тупым орудием? Нет, сэр, мне так не кажется. Для нее такой способ не подходит. Еще могу представить, как она подливает яд ему в суп… Но несчастный Тапли умер не от яда.

– Потому что ему хватило ума сбежать, пока у нее не появилась такая возможность, – предположил Данн.

– Мы ничего не знаем, сэр.

Данн задумался и наконец сказал:

– Я говорил, что она умная женщина!

Мне казалось, что первым это заметил я.

Данн провел пальцами по своим коротким жестким волосам, отчего они встали дыбом, как жесткая щетина.

– Росс, – объявил он, – я тоже пойду на похороны!

– Рад слышать, сэр. Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами по поводу предстоящих похорон. Все стороны соберутся в одном месте… По-моему, похороны могут стать кое для кого судным днем.

Утро в день похорон выдалось сырым и промозглым, как будто отступившая было зима решила всех удивить и вернуться, когда все уже решили, что на какое-то время о холодах можно забыть. За ночь с реки натянуло туман, он клубился на улицах и протягивал к прохожим свои пальцы. Туман был не настолько густым, чтобы его можно было считать типичным лондонским, тем удушливым «гороховым супом», от которого пешеходы кашляют и задыхаются и на мостовых сталкиваются экипажи и телеги. И все же он был тяжелым. К туману на нашей и на соседних улицах добавлялся еще и дым паровозов с вокзала. Судя по всему, вечером, когда мы вернемся домой, от нас будет пахнуть, как от копченых селедок!

– В Марилебоне будет лучше, – с надеждой заметил Бен.

Нас сопровождала миссис Джеймисон. Она выразила желание убедиться в том, что ее покойного жильца похоронят как следует. Мы втроем втиснулись в экипаж Уолли Слейтера, нанятый специально для этой цели, и покатили на другой берег. Уолли по такому случаю обвязал свой цилиндр черным шарфом, а к сбруе Нельсона приколол черные розетки. Бен нашел черную нарукавную повязку, а я достала из сундука траурное платье, которое в последний раз надевала, когда умер мой отец. Платье, долго пролежавшее в сундуке, сильно пострадало. Я была рада плохому освещению: в тумане никто не увидит моей помятой, заштопанной юбки! Миссис Джеймисон оделась, как всегда, строго, но не в черное. Она сообщила, что у квакеров не принято демонстрировать «внешние признаки» горя или устраивать по такому случаю церемонию.

– Скорбь в душе, миссис Росс. Мне в самом деле очень жаль бедного мистера Тапли. По-прежнему трудно представить, что какой-то злодей проник в мой дом и до смерти избил беднягу в гостиной второго этажа. Будем молиться за то, чтобы он упокоился с миром и чтобы преступник раскаялся в содеянном.

Несмотря на оптимизм Бена, к тому времени, когда мы приехали в церковь, туман добрался и туда. Мы стояли снаружи и ждали, когда прибудет катафалк. С деревьев капало. Вскоре и наша одежда пропиталась влагой. Воспользовавшись случаем, я разглядывала собравшихся. Конечно, я не ожидала, что на похороны Тапли придет много народу. Суперинтендент Данн приехал раньше нас. Родственников не было видно. Кроме нас с Беном и миссис Джеймисон, у церкви стояла лишь еще одна пожилая женщина, которая часто сморкалась в платок. Она сообщила, что была гувернанткой «бедной малютки Флоры» и растила ее с трех лет до той поры, когда девочку отправили в школу.

– Ее родные всегда были так добры ко мне, – продолжала гувернантка. – Мистер Тапли… мистер Джонатан Тапли… в признание моих заслуг назначил мне небольшую ежегодную ренту. Но подумать только, что сегодня мы хороним еще одного Тапли, отца милой Флоры! Бедное дитя! – Она снова уткнулась в платок.

– Вы знали мистера Томаса Тапли? – осведомилась я.

Гувернантка покачала головой:

– Ни разу с ним не встречалась. Правда, вначале, до того, как он уехал жить во Францию, он несколько раз заходил к дочке… Но я с ним не знакома и видела его лишь мельком в те дни, когда он навещал Флору. Ее приглашали вниз, в главную гостиную. Я приводила Флору к двери и уходила. Он… ее бедный папа… никогда не задерживался надолго…