Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

Подруга нехотя отложила свою шоколадную трапезу и позвала служанку.

Удивительно, но нам удалось приехать вовремя, гости только съезжались. У входа в зал мы столкнулись с одной из былых прислужниц Климентины.

— Роза в волосах, как вульгарно и буржуазно, — поморщилась она, взглянув на любиму прическу былой подруги.

А ведь еще вчера эти барышни прикололи розы к своим волосам в подражание своей "царице".

— Неужели? — наигранно-слащавым тоном пропела я. — Вчера на балу ваши локоны украшала ярко-красная роза. Но не цветок стал причиной того, что ваша бальная книжечка пополнилась лишь именами седовласых овдовевших помещиков.

Говорила я достаточно громко, чтобы мои слова стали слышны всем проходящим мимо.

Барышня не ожидала услышать от меня столь изощренной насмешки и, не найдя сразу ответа, спешно удалилась, одарив нас презрительным взглядом.

— Браво! — прозвучал голос Ольги, — Аликс, ты переняла мои таланты…

Климентина скуксилась.

— Я не желала приходить, — захныкала она, — всё так унизительно…

— Идем, дорогая, — Ольга взяла ее под руку.

Итак, поддерживая Климентину под руки, мы вошли в зал. Гости еще не расселись по местам.

В комнате я заметила папашу Ростоцкого, который оживленно беседовал с хозяином салона, благообразным обаятельным господином лет пятидесяти.

— Отец! — ахнула Климентина, пятясь назад.

— Да, моя дорогая, сегодня я как Чацкий — с корабля на бал! — воскликнул он, подойдя к нам.

Эта встреча меня тоже напугала, ведь помолвка с его сыном была на грани разрыва, но папаша был весьма дружелюбен.

— Жаль, что вы с моим сыном повздорили. Понимаю, несносный мальчишка, я ему уже задал трепку, — шепнул мне Ростоцкий, — надеюсь, помиритесь, — он подмигнул.

— Отец, не ожидала, — пробормотала барышня.

Мы с Ольгой отступили в сторону.

— Неужто, я пропущу помолвку дочери! — воскликнул он. — О вчерашнем случае осведомлен, это был всего лишь фарс!

— Польщен тем, что объявление о помолвки барышни Ростоцкой прозвучит в моем доме! — подошедший хозяин благодарно склонил голову.

Климентина ответила что-то невнятное и неуверенно улыбнулась.

Сколовский подошел к ним. Лукаво улыбаясь, он протянул руку барышне.

— Помолвка, — пробормотала Климентина, — Но я… Ох, понимаю, только так я могу избавиться от презрения общества после светского провала… Мне нужен статус невесты знатного молодого господина… Соколовский сейчас мое спасение, — прошептала она.

Барышня глубоко вздохнула.

— Но помолвка будет длиться целый год, может, я еще передумаю, — строптиво заметила она.

Вновь презрев приличия, Соколовский поцеловал барышню в губы, не смущаясь присутствия гостей.

— О! Ну зачем столь несдержанно! — добродушно проворчал папаша.

— Я еще могу передумать, — вновь шепнула жениху Климентина. — И попрошу не пугать меня вашими мистическими увлечениями…

— Уверяю вас, что не держу сушеных жаб под кроватью, — ответил Соколовский.

— Хвала Господу! — барышня молитвенно сложила руки, глядя в потолок.

— Я храню их в ящике письменного стола, — он хохотнул.

— Оставьте ваши глупые шуточки! — Климентина обиженно надула губки.

Хозяин дома, наблюдавший за ними, добродушно рассмеялся и пригласил гостей занять места.

Меня окликнул граф Н*. Опять я даже не заметила, что он пришел.

— Вы знали, что Соколовский притворяется мертвым? — спросила я.

— Догадался, — кивнул граф, — но не сумел угадать убийцу. Сыщик из меня некудышный, так что мое почтение вашему родственнику.

Он заинтересованно смотрел на меня.

— Знаю, вы собрались в Париж весною, — произнес он, — разумно. Ростоцкий, наверняка, уже сказал вам, что там поищем разгадку вашего кошмара.

— Верно, — кивнула я.

— Надеюсь, от моей скромной помощи вы тоже не откажитесь, — он с улыбкой склонил голову.

— Сочту за честь, — ответила я заученной фразой.

— Значит, до встречи в Париже. У вас будет достаточно времени поразмыслить…

— Поразмыслю, — натянуто ответила я.

В мыслях крутился вопрос, который я не решалась задать. Граф взглядом указал на гостей, которые уже расселись по местам.

— Вы перестали играть с доктором Ориновым? — спросила я. — Вы вернули себе годы жизни, которые потеряли убивая при помощи своих карт.

— Да, наша игра с доктором завершена, — ответил граф, — но о шулере Столярного переулка всегда будут ходить легенды.

— Значит, вы не прекратили заманивать игроков? — возмутилась я.

— Лично я, прекратил. Но вместо меня будут приходить другие шулеры. Мистический игорный дом на Столярном переулке никогда не будет пустовать. Поверьте, я не единственный шулер, Аликс.

Граф не стал бы скрывать от меня правду, он не из тех, кто пытается казаться лучше ради благоприятно впечатления.

— А убивать при помощи карт вы теперь тоже перестанете? — спросила я.

— Вынужден вас разочаровать, — граф усмехнулся, — мистика карт — стала моей сущностью. Увы, в мистических исканиях не всегда удается существовать мирно, это очень рискованный путь, милая Аликс. Иногда приходится первым наносить удар…

— Не забывайте о законе равновесия, граф? Вы снова потеряете годы жизни!

— Мне удалось разузнать, как действовать благоразумно, — он улыбнулся, — и не стоит таить обиду… Как вы думаете, почему извозчик оказался в нужную минуту возле вашего дома, когда вы решили отправиться на Новую Канаву по зову призраков…

Он едва сдерживал смех. Граф знал о моем видении, и знал, что я решусь поехать.

— Разумеется, я все заранее просчитал на насколько ходов вперед, — подтвердил шулер мои догадки, — и позаботился о вашей безопасности, нанял извозчика, которому велел дожидаться вас. Аликс, как видите, я доверял вам, знал, что вы должны отправиться на Новую Канаву…

— Мне тяжело поверить в вашу искренность, — вздохнула я, — вы всегда предпочитали вольную жизнь в компании актрис…

Собеседник беззвучно рассмеялся:

— Светские сплетники весьма преувеличили мои амурные похождения. Господам никак не дает покоя роман с Коко, поэтому они начали приписывать мне связь со всеми актрисами Петербурга, даже с теми, которых я ни разу не видел. Вас удивит, но в моих чувствах к Коко не было притворства, и это она дала мне отставку. Вы, наверно, не поверите, но я сильно переживал и страдал — хоть это звучит слишком вычурно. Ненавижу сантименты. Но потом появились вы, Аликс…

Не зная, что ответить, я смущенно пробормотала:

— Пожалуй, мне пора занять мое место, концерт сейчас начнется.

Граф удержал меня, за руку.

— До встречи в Париже, — прошептал он, — вам нужна моя помощь, вы прекрасно осознаете надвигающуюся опасность… Не бойтесь, вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку… Пока я позабочусь о том, чтобы улыбающийся человек больше не пугал вас, но я не смогу охранять вас от кошмаров вечно. Вам придется с ними столкнуться наяву. Повторюсь, я всегда к вашим услугам. Надеюсь, поразмыслив, вы начнетесь руководствоваться чувствами, а не страхом…