Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

Деметриос быстро прошел в опочивальню и принес оттуда свечу, чтобы от ее пламени зажечь свечи в гостиной.

– Ах, спасибо! – воскликнул Деметриос, беря флакон. – Это лекарство мне крайне необходимо, ведь русская пища, хотя и превосходна, все же очень отличается от той, к которой мы привыкли. Но… Как это ты не знаешь, кто украл флакон? Разве ты не нашел его у подлого убийцы боярышни?

– Нет. Я обнаружил флакон в саду. Вероятно, убийца избавился от флакона, отлив необходимое количество яда. Благородный Деметриос, проверь уровень жидкости.

Грек откупорил флакон, осторожно вынул серебряную трубку и заглянул внутрь.

– Да тут не хватает половины! – воскликнул он. – И это подтверждает мое предположение. Вчера утром я едва начал флакон. Как видишь, капельница помогает принимать прописанную мне дозу… И мне совершенно ни к чему превышать ее, – усмехнувшись, добавил Деметриос.

Грек предложил Артемию кубок вина. Однако дружинник отказался от угощения, сообщив, что они с Филиппосом собираются выйти в сад.

– Нет ничего более здорового, чем прогулка после вечерней трапезы, – одобрил Деметриос. – Если мое присутствие не помешает никому из вас, я охотно присоединился бы к вам.

Не обращая внимания на недовольное лицо Филиппоса, Артемий пригласил знатного византийца. Оставив Деметриоса, чтобы тот мог переодеться, дружинник начал спускаться по лестнице. Филиппос шел следом и ворчал:

– Нам он совершенно не нужен! Как мы будем говорить о деле в присутствии этого педанта, который начнет разглагольствовать о пользе ночного воздуха?

– А я как раз собирался отвлечься от дум, одолевающих меня. Разговор с таким образованным человеком, как Деметриос, всегда приносит пользу.

Артемий ответил на приветствие стражника, который поднял тяжелую железную перекладину и отворил дверь, позволив ночному свежему воздуху ворваться внутрь. В этот момент их догнал грек. Деметриос сменил плащ на домашнее платье. В руке он держал подсвечник с двумя горящими свечами.

– Я плохо знаю владения князя, – сказал он, – и поэтому прихватил свечи. Но мы сможем погасить огонь, если у нас появится желание взглянуть на звезды. Изучать движение светил – одно из моих любимых времяпрепровождений. Знаешь ли ты астрономию, мой мальчик? – спросил грек Филиппоса.

Тот покачал головой, и Деметриос продолжил:

– Правда, здесь, в Смоленске, звезды кажутся маленькими и более далекими, чем в Константинополе. Я любовался созвездиями, поднимаясь по Борисфену. Вы называете эту реку Днепром. К сожалению, у меня с собой не было инструментов, которые позволяют приблизить звезды к глазам.

Греческий сановник и Артемий, крепко державший Филиппоса за руку, шагали по двору, слабо освещенному растущим полумесяцем. Отодвинув засов на калитке сада, дознаватель первым двинулся по тропинке, по обеим сторонам которой росли густые куртины цветов. Отцветавшие розы источали сладкий аромат, смешивавшийся с запахом сырой земли, усеянной опавшими листьями.

– Какое счастье – видеть такого любознательного и умного ребенка! – немного помолчав, продолжил Деметриос. – Он напоминает мне мое детство, мою жажду знаний. Астрономия, изучающая движение светил, – одно из семи свободных искусств [39], известно ли тебе это, мой мальчик?

Филиппос не удосужился ответить. Нисколько не смущенный его упрямым молчанием, грек продолжал:

– Ты должен их знать. Без знаний ты не сможешь сделать достойной карьеры! Вот другие свободные искусства. Грамматика, которая учит нас правильно говорить. Риторика, украшающая нашу речь. Арифметика, помогающая считать. Музыка, которая поет. Философия, которая утешает, и диалектика, которая помогает устанавливать истину.

– Мы не нуждаемся в твоей диалектике, – вдруг возразил Филиппос. – Камень Артемия помогает устанавливать истину, не прибегая к византийским наукам! Благодаря камню боярин всегда находит виновного!

Дознаватель дернул Филиппоса за руку, и мальчик замолчал.

– Да? И что же это за камень? – спросил заинтригованный Деметриос. – Многие наши ученые ищут вещество, обладающее чудесными свойствами. Это вещество называется философским камнем. Ты о нем говоришь?

– Вовсе нет, магистр, – нехотя ответил Артемий. – Филиппос говорит о варяжском камне, который достался мне от предков. Это реликвия, которая имеет значение только для меня. Камень позволяет сосредоточиться. Скажем так: речь идет о средстве, которое позволяет размышлять.

– По правде говоря, я не ожидал услышать такое признание, боярин! – улыбаясь, воскликнул Деметриос. – Твоя слава при дворе Владимира столь велика, что я не представлял тебя играющим в камни, как мальчишка из народа, чтобы, как ты говоришь, прояснить мысли! Неужели ты нуждаешься в материальном объекте при совершении сугубо умственных операций? Ум, этот дар Божий, и идеи, в которые веришь, могут оказать бесценную помощь при поисках того или иного решения. Но чтобы простой камень помогал размышлять… Право, я должен записать это в свой дневник!

– Не думаю, что это стоит труда, – холодно начал дознаватель. – Тебе следовало бы….

Старший дружинник замолчал, поскольку до него донесся голос у калитки.

– Кто мог прийти во дворец в столь позднее время? – прошептал он.

Вероятно, стражники пропустили пришедшего, поскольку Артемий услышал громкий стук в дверь. Одновременно голос, который он не мог узнать, несколько раз выкрикнул его имя.

– Прости меня, магистр, – бросил на ходу дознаватель, быстро направляясь к калитке сада.

Деметриос и Филиппос побежали следом.

Обогнув дворец, где в отдельных окнах третьего этажа зажглись свечи, Артемий увидел на крыльце силуэт мужчины. В этот момент дверь открылась, и стражник приставил острие меча к груди незнакомца, не позволяя войти. В несколько прыжков старший дружинник взбежал на крыльцо.

– Я здесь. Кто хочет меня видеть? – спросил Артемий.

Мужчина обернулся, и дознаватель узнал Ждана. Молодой боярин был одет так же, как утром, но без головного убора, рубаха расстегнута. Приоткрытый рот, выпученные глаза, бледное лицо – само воплощение ужаса.

– Что происходит? – продолжал Артемий.

Ждан смотрел на дознавателя блуждающим взглядом.

С трудом сглотнув, молодой человек тихо ответил:

– Ты должен пойти со мной. Мой отец, боярин Радигост…

– Что боярин Радигост? Говори!

– Его убили. Кинжалом в сердце.

Артемий отправил Филиппоса за отроками и велел прибежавшему слуге принести кубок с прохладной водой. Затем он довольно грубо отослал Деметриоса в его покои. Грек, с которого мгновенно слетела уверенность, не заставил просить себя дважды. Он ушел, освещая дорогу дрожащей рукой. Ждан жадно выпил воду и с измученным видом сел на скамью, покрытую красным ковром, которая стояла в сенях у стены. Подоспели Митько и Василий, забывшие ответить на приветствие стражника. Они оба были в кольчугах и при мечах.