Наталья Бессонова - В рабство – на экскурсию

— Да иди сюда, любопытная ты наша! — с этими словами Лапочка-дочка подхватила Прелестницу-кошку и посадила на стенку.

Та некоторое время надменно созерцала свысока все, что происходило в комнате. Когда хозяйки удалились из зоны ее видимости, она начала беспокоиться и проситься обратно, привлекая их внимание громким мяуканьем.

— Ой, ну как всегда! А сама спрыгнуть не можешь? — кричала из кухни Аленка.

— Сними, а то рассердится! — улыбнулась Надежда.

— Надо же, рассердится она! — проворчала девушка, но все-таки сняла проказницу и осторожно поставила на пол. Та молча взирала на хозяйку.

— Ну, что смотришь? — спросила Лапочка-дочка. — Для возмущения больше нет причины? И окна летом никто не замораживает?

Прелестнице-кошке очень нравилось смотреть в окно. Зимой, случалось, стекла сплошь покрывались причудливыми морозными узорами, и это страшно ей не нравилось. Зверушка всячески выражала хозяйкам свое недовольство, возмущенно мяукала, считая их виновницами такого безобразия и требуя немедленно окна разморозить. Они же шутили, ссылаясь одна на другую и приговаривали: «Это она заморозила окна, пусть она и размораживает!»

Наконец, рассмотрев и перемерив все обновы, Лапочка-дочка ушла спать в свою комнату. Оставшись одна, Надежда прибрала вещи, разложила диван, постелила постель. Все делала в каком-то оцепенении, «на автопилоте». Вышла на балкон. В безоблачном ночном небе четко просматривались созвездия. Вспомнила, как вдвоем с Юрием слушали в Стамбуле счастливый звездный смех… Теперь звезды не смеялись.

По лицу Надежды покатились слезы. Вдруг на балкон осторожно прокралась Прелестница-кошка, которой выходить сюда было категорически запрещено. Еще котенком она упала с балконного ограждения на землю, но удачно приземлилась тогда на кучку прошлогодней травы, оказавшуюся, по счастью, прямо под окнами, отделавшись легким испугом и незначительными ушибами…

Надежда взяла зверушку на руки, прижала к себе и дала волю слезам. Киска, видимо, чувствовала состояние хозяйки: терлась мордочкой о ее щеку, слизывала шершавым язычком соленую влагу, мурлыкала, как будто успокаивая…

Надежда с Серегой и Натальей принимали подписные листы в штабе регионального отделения. Столь звучное название партийного офиса не соответствовало действительности. Штабом служила небольшая комнатка, которую по доброте душевной выделил друзьям-партийцам Стас в своей проектной конторе. Она находилась на втором этаже современного здания, имела вполне достойную вывеску и расположена была недалеко от лестницы, что позволяло многочисленным посетителям легко ее находить.

— Ой, Надюха, как-то не верится в успех после стольких лет неудач, — поделился сомнениями Серега. — И в романтические наши демократические мечты уже не верится. А помнишь, как листовки в мороз по вечерам расклеивали? На энтузиазме! Как по квартирам с агитматериалами ходили? Сами подписи собирали… И что толку? Избиратели, вроде бы, нам симпатизируют, а голосуют все равно за толстосумов! У кого богаче предвыборная кампания — тем и галочки ставят! Как будто не понимают, что у богатых свои причуды, а интересы народа им… по барабану!

— И митинги устраивали, и на пикетах стояли… Конечно, без средств ничего серьезного не сделаешь, — продолжила Наталья мысль товарища.

— А дуэт Рябинкиных помните? — спросила она. — Какие частушки сочиняли! Наши пикеты были получше некоторых шоу! А сколько народу собиралось!

— Да, и Рябинкины уехали, — грустно вздохнул Серега, — чтобы о наших взглядах и намерениях узнали избиратели, надо проводить непрерывную кампанию, а не только перед выборами. Газету свою можно выпускать, акции какие-нибудь регулярно устраивать, а у нас возможности нет, — сокрушался он, даже офис снять не можем. Если бы не Стас, то так на Надюхиной кухне и ютились бы!

— Почему это на кухне? — справедливо возмутилась Устинова. — Я всегда для партийных дел большую комнату выделяла!

— Серега, ну ты совсем нашего председателя расстроил! Сидит грустная, задумчивая! Сама на себя не похожа, — Стас подошел к примолкшей Надежде. — Надя, расскажи лучше, как съездила.

— Не собирался я ее расстраивать! — возразил Серега. — Но ведь надо же ее вернуть в реальную жизнь! А то она так и будет в облаках витать!

— Серега, тут уж ничего не поделаешь! Если зависеть от богатых покровителей, то нужно отстаивать их интерес, а нам оно надо? Лучше уж высказывать собственное мнение и выражать интересы народа!

— Только мало кто слышит, как мы что-то отстаиваем… без копья денег.

— Да это по сути — дороже стоит. И не витаю я ни в каких облаках, — отмахнулась Надя.

— А богатые дяди круглые сутки на экране за свои денежки крутятся, и не только перед выборами! И обещания заоблачные дают. А люди верят…

— Наивные у нас люди, доверчивые, неиспорченные, — вздохнула Устинова.

— Ага, к примеру, подарит какой-нибудь бизнесмен-политик детскому дому старый телевизор или еще какую-нибудь ерунду, которую выбросить не жалко, и репортеров для такого случая позовет: вот, мол, какой я добрый, голосуйте за меня! Такое лицемерие! А сколько сам наворовал у тех же детишек, налоги недоплачивая, — об этом история умалчивает. Вот тебе и борьба за электорат, Надюха!

— Серега, ну всем же это ясно, — Надежде не очень хотелось «возвращаться в реальную жизнь».

— Кстати, господин директор, а вы не могли бы факс в Москву отправить? — обратилась Устинова к владельцу офиса.

— Давай текст — передам, — с готовностью согласился Стас.

Получив текст сообщения, он удалился в свою приемную.

Пришли еще два человека с подписными листами. Надежда и Серега внимательно проверили их, на ходу сделав некоторые замечания, и, выдав по несколько чистых бланков для продолжения работы, отпустили сборщиков.

Вернулся Стас.

— Задание выполнено, госпожа председатель! Все передал, как в аптеке, — шутливо отрапортовал он.

— Спасибо. А как представился?

— Никак. Сказал, что это из твоей приемной.

— Ой, спасибо, господин директор! Это для меня такая честь, — театрально поблагодарила Надежда, — пусть думают, что у меня — своя приемная, — добавила она.

— Не расплатишься!

— Ой, ну вот как только приду к власти, так и расплачусь. Я вас, господин директор, первым своим замом назначу, — пообещала Устинова с таким деловым видом, какой не мог восприниматься всерьез, и сразу было ясно, что она говорит о чем-то несбыточном, во что сама не верит.

— Надюха, так ты уже раза три обещала меня первым замом назначить, — возмутился Серега в той же манере, в какой Надежда раздавала свои «обещания».

— Да я всех куда-нибудь назначу, — сообщила она.