Наталья Бессонова - В рабство – на экскурсию

Надежда, несмотря на свое связанно-заклеенное состояние, жестом попыталась показать, что говорить-то она не может!

Собеседник с ножом, наконец, догадался отлепить скотч.

— Нет у меня никаких денег! — выпалила Надежда.

— Да ну? — не поверил он. — Признавайся лучше, а то за молчание можно и красотой поплатиться, — с этими словами он поднес к ее лицу нож.

— Говорю же, нет ничего! — со слезами на глазах повторила она.

«Никто не может знать наверняка, что мы забрали валюту, — рассуждала Устинова. — И эти “черные маски” не могут этого знать. Если только одна из девчонок кому-нибудь проговорилась. В любом случае, у меня уже той суммы нет…»

В одном из ящиков шкафа парень с ножом нашел три стодолларовые купюры.

— Что там? — спросил его тот, что без оружия.

— Да-а, мелочовка, — ответил парень с ножом, отдавая безоружному купюры.

— Обманывать нехорошо! — назидательно произнес он, наклоняясь к Надежде. — Ну, и где еще такие бумажки? А-а? У тебя ведь их много? Скажи лучше по-хорошему.

Подошел другой бандит — тот, что с ножом.

— Что молчишь? А? — рявкнул он. И куда делась его интеллигентная манера речи?

«Сейчас начнется! — с ужасом подумала Надя. — Господи, дай мне сил! Или пусть мне будет не очень больно! И пусть уж… сразу… насмерть…»

Вдруг парень с пистолетом выскочил из комнаты в прихожую, чуть не запнувшись о ноги сидящей на полу Надежды.

— Уходим! — резко бросил он, и все трое быстро покинули квартиру. Дверь осталась распахнутой настежь.

— Еще встретимся, — пообещал безоружный.

«Ага, я буду скучать», — подумала Надя, которую била мелкая дрожь.

Она какое-то время посидела неподвижно, пытаясь успокоиться. Потом поднялась, дошла до кухонного стола, повернулась к нему спиной, стараясь достать нож, которым утром резала сыр для бутербродов Лапочке-дочке.

Услышала стук тамбурной двери и громкие голоса.

— Надя, ты здесь? — крикнула Люба, соседка по тамбуру.

В квартиру, отстранив соседку, входили два молодых человека — сержанты милиции, а с ними — женщина-капитан.

Сержанты помогли Надежде освободиться от веревок на руках, усадили в кресло.

— Соседка у вас бдительная, — одобрительно сказал один из сержантов.

— Я услышала твой крик, мужские голоса, потом как будто что-то упало, и дверь так громко хлопнула, — объяснила Люба, входя в комнату.

— Вы видели лица грабителей? — спросила Надежду женщина-капитан, записывая что-то в протокол.

— Нет, — она покачала головой.

— Что они хотели?

— Денег, — ответила Надя. — Нашли три стодолларовые бумажки, да, видимо, мало показалось. В шифоньер не заглянули — там шубки новые… наши с дочкой. И сережки у меня в ушах не заметили. Искали что-то более существенное…

— А было «что-то более существенное»?

— Да откуда? — не моргнув глазом, соврала Устинова. — Я преподавателем работаю.

— Вас били?

— Да нет… только связали и толкнули на пол. Вели себя, можно сказать, вежливо.

— Что еще взяли?

— Да так, по мелочи. Часы наградные, два колечка… Представляете, скотчем рот залепили, а сами вопросы задают! Придурки какие-то попались, — засмеялась Надежда. — Обещали вернуться. Теперь буду ждать с нетерпением.

— Ну, это вам повезло! — заметила женщина-капитан, осматривая квартиру. — Странное какое-то ограбление, — добавила она, передавая протокол Надежде на подпись. — Обычно жертвы ограбления не так выглядят. И плачут кровавыми слезами… Если в живых остаются. А вы вот… смеетесь…

После этих слов Надежда почувствовала к грабителям нечто похожее на благодарность.

— Мама, у нас в подъезде кого-то грабанули! — сообщила с порога взбудораженная Лапочка-дочка. — Ой! — вскрикнула она и замерла, увидев в квартире представителей органов правопорядка.

— Вас и «грабанули», — ответила ей женщина-капитан. — Маму твою связали…

Весь следующий день Надежда пребывала в состоянии эйфории. Еще бы! Она всерьез приготовилась умирать, но бандиты спешно удалились, не нанеся видимого вреда ее здоровью. Несмотря на приподнятое настроение, она еще чувствовала слабость и дрожь в коленках от пережитого стресса.

Порывалась позвонить Юрию, но решила подождать.

А через день ее вызвали в отделение милиции.

— Это ваши часы? — спросила знакомая женщина-капитан.

— Мои! — обрадовалась Надя.

— Можете забрать, — разрешила она, — остального имущества, правда, пока не нашли…

— А что, поймали этих… в масках?

— Поймали, — кивнула служащая, показывая Надежде черные чулки с прорезями для глаз. — Они в этом были?

— Похоже, — ответила она. — А как их взяли?

— Очень удачно, почти на месте преступления. Соседи быстро отреагировали. Увидели, что выходят из подъезда… чужие… подозрительные… с набитыми сумками, садятся в машину. Ну и позвонили в милицию. А неподалеку наш наряд дежурил, догнали их быстро.

— И кто они? — не терпелось узнать Надежде.

— Да представляете, новички! Один — студент, двое — в этом году школу заканчивают. Их на третьем ограблении взяли, а ваше было первое! И везде — маски, нож, стартовый пистолет…

— Стартовый? — удивилась Надежда.

— Да. Но вы-то об этом не знали!

— Не знала… Дебют, значит, — задумчиво произнесла Устинова.

— Вроде того, — засмеялась женщина-капитан. — Взгляните-ка, вот они, красавцы, — и она разложила на столе фото «дебютантов».

«Вот это сюрприз!» — подумала Надя. С одного из снимков на нее честными глазами смотрел Артем — друг дочкиной подружки-одноклассницы.

Она даже испытала некоторое облегчение от осознания, что ограбление не связано с ее турецкой «одиссеей».

…Жизнь продолжалась. Едва забытая грусть-тоска по Юрию вернулась и, как будто там ей и место, вольготно разлилась в груди.

— Да когда же ты уйдешь-то?! — вслух подумала Надежда, возвращаясь как-то вечером домой, и сама удивилась тому, что разговаривает с собственными чувствами.

«Ну, это уже симптом!» — мысленно сделала она вывод.

Обогнула районный рынок, направилась вдоль зеленого ограждения. Несмотря на душевные страдания и муки, лишившие ее покоя, Надя не потеряла способности видеть прекрасное. Вот и сейчас она залюбовалась нежно-кремовыми цветами на кустах шиповника, вдохнула их пьянящий аромат.

Вдруг она заметила метрах в двадцати впереди себя Лапочку-дочку с довольно объемными пакетами в руках. «Ой, хозяюшка моя!» — с нежностью подумала Надя. Рядом с Аленкой шел мужчина, очень похожий на Юрия, и тоже нес пакеты. Та же походка, те же фигура, рост, прическа…

Надежда почувствовала холодок волнения. «Да нет, не может быть! Это, наверное, кто-то из соседей, — одернула себя Надя, — ну надо же, он мне уже мерещится! Наваждение какое-то. Еще один симптом! Так и с ума сойти недолго. А ведь он мне больше даже не звонит! Ну и не надо! Да и некогда мне об этом думать! Сейчас догоню и увижу, кто там такой».