Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— А что за наколки? — поинтересовался я.

— Никто не знает. И Ван Гог не расскажет. Его тоже кончили, а дом сожгли на хрен. И опять неясно, шо за тварь это смандячила.

— Так значит, три трупа нашли? — уточнил я. — Вы не посчитали двух помощников.

— Да фуль их считать, этих бобиков? — рассердился Юша. — Не сбивай меня! Вот не догоняю: Ваня-то кому помешал? Жил себе человек, ни во что не вязался. Наколки бил исключительно ворам. Те теперь будут рысачить, пока грызло мокрушнику не вырвут. Прикинь, какой себе геморрой убивец нажил. А зачем?

— Пусть у канадцев голова болит. Они разберутся.

— Щщас! Дело вскорости закроют — и фидерзейн, говоря по-фашистски. На кой чёрт им вязаться в разборки русской мафии?

— Какая русская мафия? Это же якуты!

— Для них и эфиопы — русская мафия. Тунбак уже стрелку хохлам забил. А хохлы — Тунбаку. И Мыкита, и Ван Гог — из украинской диаспоры. Ван Гог на самом деле — Иван Гоголь-Дымчук. Тайга хотел Серёгу Тютюна за кордон отправить, он из Львивщины родом, сканал бы за своего, прокоцал, что к чему. Да от нас до Торонто прямых рейсов нету, а пока Тютюн огородами доберётся, поспеет как раз на морковкино заговенье.

— А киллер уже в Мокропаханске, — мрачно заметил я. — Раз голова по адресу дошла.

— Это да, — кивнул Юша. — Только ему надо вплотную до Тайги добраться. Ему калган Колин нужен. Но я так скажу: пацан сильно загрубил. Тайга — не армянский якут. Я мыслю, нарвались браты на крокодилицу.

— Какие браты, какая крокодилица? — спросил я, совсем поехав крышей.

И выслушал от Юши очередную поучительную историю. Случилось это в Южной Африке, где Лимпопо и гора Фернандо-По, если верить дедушке Чуковскому. В одном из тамошних племён трое братьев страдали от импотенции. Такое вот семейное проклятие. Папашка шпилит жену, как австралийский кролик, а у детей потенция — не выше полшестого. Чего делать? Попёрлись к местному колдуну. Тот говорит: есть одно народное средство. Но радикальное. Нужно страстно вдуть по самые помидоры не кому-чему, а крокодилице. На девок у вас не реагирует, а на крокодилицу — будет стоять, как бамбук! Пацаны, — в ахуй: ты чего, старый? Среди этих тварей ещё поди бабский пол сыщи, тем более — отымей. Но шаман черножопый выдал каждому амулет "муфи": мол, с ним вас ни одна крокодилья морда не тронет. Ну, раз такое дело, все трое амулетики нацепили — и нырь в речку!

Но чё-то у них там не срослось. Может, самца с самкой попутали. А животному обидно. Не до конца, видать, прониклись рептилии пидеральными ценностями. Цинканул сородичам, и от импотентных негритянцев не только бамбуков — вообще ни луя не осталось! Не сработал амулеты ни хрена.

— С другой стороны, даже если и крокодилица, — продолжал рассуждать шкипер. — Опять-таки женщине неприятно. Особенно ежели её ещё никто не распечатал. И на тебе: групповуха, взлом мокрощёлки! Одно дело — по любви, а тут — по морде чайником. А поцеловать? Можно же как-то нежно, с подходцем, с комплиментом.

— Вот вы это к чему? — не понял я.

— Да к тому, что кругом Коли такие аллигаторы трутся — лучше их за бейцы не дёргать.

Спорить я не стал. Юша в крокодильих делах разбирается.

Вечером Юша снова потащил меня в клуб:

— Человека надо из тебя делать, Сандрик. Мышцу надо подкачать, сала пуда два сбросить.

— Оно мне не мешает, — огрызнулся я. — Мне бы с вами ещё рассчитаться за джинсы, рубашку и кроссовки.

— И за носки, — ухмыльнулся шкипер. — Ну, ты корки мочишь… Поехали, сказал. Будем из ботана делать человека.

На "качалке" мне нашли потёртые адидасовские штаны и чёрную майку, инструктором Алихан приставил поджарого кавказца Марата. Даже сквозь его зелёную борцовку выпирали кубики пресса, при широченных плечах талия была узкая, как у осы. Марат взялся за дело так лихо, что через десять минут можно было выносить моё ботаническое тело ногами вперёд.

— Отдыхай, — похлопал меня по плечу Марат. — Нормально.

Потом я почувствовал заботливые лапы дяди Толи, которые дотянули меня до второго этажа, в их общий с Князем кабинет.

— Заебали кулаки Павлика Морозова, — посетовал шкипер.

— Это Марат, Битюга приятель, — пояснил Алихан. — Я скажу, чтобы он не особо Шурика гонял. Хороший парнишка, мы с ним уже пару раз потолкались, но весовые категории разные. Хочу инструктором взять, да пока рановато.

— Кавказец?

— Что за намёки? Тут таких кавказцев половина. Аварец. С Васей когда-то на Крестах чалился, срока ждал за косолапого мишку. Битюг говорит, парень в пределах.

— Ну-ну…

Юша задумался и произнёс, как бы продолжая прерванный разговор:

— Я уже Тайге сказал, не надо грузинов турсучить. Что-то тут не клеится. Не в грузинских традициях головы резать.

— Какие традиции, Юша? — поморщился Алихан. — У якутов тоже такой традиции не было, пока чекисты не приучили.

— Это конечно, — кивнул шкипер. — Но есть и другая непонятка. Лады, Аршаку голову усекли. Но зачем её Умке отправлять?

— Умка был лучшим корифаном Тайги.

— И что? Разумнее сразу Тайге калган прислать. С какого боку тут корифаны, однокрытники, подельники? Если по понятиям, правильнее кому-то из воров тусануть, которые на толковище вопрос по грузинам решали. А Умка тогда даже Нанукой не был. Нет, не в грузинах дело.

— А в чём? Чё ты мутишь на ровном месте? Все, кто головы получил, повязаны так или иначе.

— Вот! — подхватил шкипер. — Повязаны, но иначе! Возьмём первую башку…

Я представил в своих руках сколькую от крови армянскую башку, и мне стало дурно.

— Аршак был как-то связан с Нанукой?

— В смысле — с Умкой? — уточнил осетин. — Ну ты же знаешь: якуты через армян стекляшки сбывают. Хороший бизнес.

— Вот и прикинь: а ну как аршаковскую тыковку прислали Умке по другому поводу? Кто-то хотел намекнуть, что алмазы должны течь по другому руслу! Не по Беломорканалу, а по Волгодону…

Тут Юша вынул из кармана свой знаменитый портсигар — жестяную копию известной пачки папирос, только с импортной надписью "BELOMORKANAL".

— Дядя Юша, не кури! — взмолился Алихан. — Убери свой кусок карты. У меня и так башка ватная от твоих раскладов…

— Ты станицу Слащёвскую помнишь? — спросил осетина шкипер, недовольно засовывая портсигар обратно.

Станица Слащёвская Краснодырского края печально прославилась на всю страну убийством семьи фермера Саакянца — восемь человек, включая двух малолетних детей, один из которых — случайно забежавший за солью сын соседки. Людей долго мучили, резали, на одной только жене фермера насчитали шестьдесят ножевых ударов.

Преступление свалили на местную банду Шемельков, четверо из которых ещё во время следствия умерли или покончили с собой в СИЗО. Остальных судили особым порядком — без свидетелей и улик, лишь бы признались. Шустро менты отбоярились.