Дарья Донцова - Вещие сны Храпунцель

– Но? – спросил Энтин.

– У здания два флигеля и серединная часть, – продолжала Надежда. – В правом крыле спальни, библиотека, кабинеты врачей. В центре – столовая, концертный зал, бассейн.

– Там еще и поплавать можно! – восхитилась я.

– Позаниматься аквааэробикой, – добавила Надя. – А что в левом крыле? Вход в него стережет самый современный замок, он реагирует на сетчатку глаза.

Я доела последний кусок вкусной рыбы.

– Зачем такой в заведении, где восстанавливают здоровье после болезни?

– Вот-вот, – подхватила Надя, – если посмотреть на дом из сада, то нигде решеток нет. Но окна левого флигеля имеют слегка синеватый оттенок и мощные рамы.

– Пуленепробиваемый, антивандальный вариант, – догадалась я, – недавняя разработка, так называемое «мягкое» окно, стоит дорого. Ударишь по нему молотком, ни трещин, ни дыр не образуется, стекло прогнется, как пластилин, потом выпрямится. И кого там прячут?

Надя взяла кусок фокаччи.

– Моя задача найти ответ на вопрос: не там ли содержится одна женщина, о смерти которой ее муж, крупный бизнесмен, заявил несколько лет назад. А пару месяцев назад я благодаря местной помощнице выбралась после отбоя за забор на встречу с напарником. Он ждал меня неподалеку в машине. Я сделала пару шагов, и ко мне кинулась женщина с криком: «Вы здесь работаете?»

Надя налила себе чаю.

– Надо всегда быть настороже, возможна любая провокация. Я подумала, что тетка, может быть, нанята Говоровой. Где-то я прокололась, вызвала подозрения, и теперь мне устроили проверку. Я прижала руки к груди и заныла:

– Нет, я здесь лечусь. Курить в центре запрещено как в помещениях, так и в саду. А я погибаю без никотина. Поэтому поздно вечером выбираюсь за ограду. У здания не дымлю, вдруг запах администратор почует.

– А как вы тайком выходите? – спросила незнакомка.

Я укрепилась в своих подозрениях, похоже, она нанята Ниной Петровной, и отрезала:

– А вам какое дело? Сами что делаете здесь поздним вечером? За кем шпионите?

Незнакомка заплакала:

– Меня тут когда-то держали, внушили, что я Пивоварова Маргарита Андреевна. И я жила так, хотя эти фамилия с именем у меня отторжение вызывали, не нравились ужасно. Но я ничего о себе не помнила. Доктор сказал, что меня сбила машина, от стресса всю прошлую жизнь словно ластиком стерло. Возраст тогда установили навскидку – пятнадцать лет. Еще сообщили, что я была грязная, со вшами, в синяках. Бомжиха, одним словом. Наверное, побиралась на вокзале. Родственников найти невозможно, потому что я забыла даже, как ложкой кашу есть. Меня сначала лечили в городской больнице, потом сюда привезли, в центр. В него берут иногда людей по благотворительной программе.

Надя потянулась к блюду с эклерами.

– Бедолагу пытались реабилитировать несколько лет. Потом ее передали в милосердный фонд, который помогает тем, кто лишился жилья и документов. В центре ее называли Маргаритой, поэтому паспорт оформили на это имя. Фамилию дали – Пивоварова. Фонд поселил Риту в квартире, где жили еще две девушки, устроил в больницу санитаркой. Дальше начинается светлая история. Девушка познакомилась со студентом-медиком, который пришел на практику, вышла замуж, родила двух детей, получила профессию медсестры. И все шло хорошо. Да только у Маргариты порой возникала мысль, что имя не ее!

Надя взяла второе пирожное.

– Полгода назад Пивоварова выскочила из-за автобуса на остановке спереди и угодила под машину. Хорошо, что та ехала медленно. Обошлось переломом ребра и сотрясением головного мозга. Рита ударилась затылком о мостовую, потеряла сознание и очнулась в «Скорой».

– Как вас зовут? – спросил доктор, когда пострадавшая открыла глаза.

– Лена Кисунина, – ответила та и ойкнула.

Она вдруг вспомнила про себя все.

Мы с Энтиным одновременно задали вопрос:

– У тебя есть ее телефон?

Надя взяла мобильник.

– Да, записывайте. Значит, вы ее ищете.

Константин Львович вытер руки салфеткой.

– Нет, ангел мой, мы хотели узнать, кому звонила некая Майя Трошина. Выяснили, что она набрала номер центра реабилитации.

– Мы считали Кисунину покойной, – добавила я, – и ее приятеля Павла Окошина, кстати, тоже не надеялись увидеть живым. О нем мы пока ничего не знаем.

Надежда окликнула официантку, попросила принести кофе и ответила:

– Павла в центре нет. Я раздобыла список тех, кого прячут в левом флигеле. Сейчас там пять человек, по документам все тяжелобольные. Но я узнала, что один из них, Семен Бортин, на самом деле Игорь Рябков, находится в розыске за убийство жены и тещи. Здоровье у него отменное. Полагаю, у остальных тоже не свои фамилии. Они просто прячутся. Вашего Окошина там точно нет.

– Почему ты так решила? – удивилась я. – У него, как у Рябкова, может быть паспорт на другое имя.

– Ты стопроцентно права, – не стала спорить Надя, – маленькое уточнение. В левом флигеле живет один мужик, а остальные бабы. Давайте я сама звякну Рите-Лене, мне она доверяет, я ей помогла.

Надя взяла мобильный.

– Привет, это я. Сейчас с тобой поговорит женщина, которую зовут Лампа. Нет, не шучу. Она по паспорту Евлампия. Но кто ж такое произнесет, вот и сократили имечко. Лампа и ее спутник Константин Львович разыскивали тебя, но они решили, что ты умерла. Искали тебя и Окошина.

Я выхватила у Нади мобильный.

– Добрый день. Лампа на проводе. Можете с нами встретиться?

Надежда отняла у меня трубку.

– Помнишь, как ты предложила мне денег за услугу, а я тебе сказала: «Делаю добро бесплатно, но ты потом протяни руку тем, кому потребуется твоя помощь». Вот случай тебе и представился.

Надя взглянула на меня.

– Сейчас подъехать к ней домой можете?

– Да! – громко ответила я. – Сообщи адрес, и мы помчимся.

– Только меня до центра подвезите, – попросила Надя, – пешком далеко.

Когда мы отправились в обратный путь, я не смогла сдержать любопытства.

– Давно ты здесь живешь?

– Три месяца, – ответила Надя, – обычно реабилитация длится от полугода, на меньший срок не берут. Есть одна больная, она уже пять лет в себя приходит.

– Тяжело, наверное, надолго из своей обычной жизни выпадать.

Надежда обернулась на заднее сиденье.

– Костю к нам пригласили на одно дело, он отличный специалист, здорово помог. Но когда ему предложили стать штатным сотрудником, то…

– Я отказался, – подал голос Энтин, – не тот у меня склад характера. Слышал, что коты могут сутками мышь у норы караулить. Я усатому-полосатому по части терпения уступаю.

Оставив Надю у забора центра, мы с Константином помчались в Куркино. Иногда автолюбителям везет, сегодня на дорогах отсутствовали пробки. Добраться до дома Лены мне удалось в кратчайший срок. Не веря своей удаче, я позвонила в домофон. Дверь распахнулась сразу. И лифт стоял на первом этаже. Определенно везение сегодня преследует меня и Энтина.