Кэролайн Данфорд - Смерть в хрустальном дворце [litres]

К счастью, оно не было закрыто решетками, как часто окна на цокольных этажах. Но его неоднократно красили, и эта засохшая краска мешала открыть окно. Однако с помощью туфли мне удалось ее сбить и высвободить шпингалет. Затем, приложив невероятные усилия, на которые я оказалась способна только благодаря дикой панике, я приподняла оконную раму и высунула голову наружу. Окно открывалось в глухой переулок, а не на оживленную улицу, и оказалось расположено выше, чем я рассчитывала, – примерно в двух метрах над землей. На меня с любопытством уставился большой полосатый кот. Я поблагодарила Бога за то, что это такое уединенное место, и меня вырвало на землю под окном. Мне мгновенно стало лучше, но ненадолго. У меня снова и снова крутило живот, снова поднималась тошнота волна за волной, и мне пришлось снова совершить это недостойное леди действие. И тогда я от всего сердца дала себе клятву никогда больше не пить шампанское [31] И я держу это обещание до сих пор. .

В конце концов у меня в животе ничего не осталось. Я склонилась через подоконник, чувствуя, как мое лицо обдувает свежим ветерком. Кот исчез, и я испугалась, не стал ли он жертвой моего неточного прицеливания. В этот момент у меня, честно говоря, было желание послать короля и страну ко всем чертям, а также всех немцев и дипломатов, которые оказались впутаны в это дело. Мне хотелось только лечь в какой-нибудь темной комнате и положить на лоб мокрый холодный платок. Я как раз представляла это блаженное состояние, когда из-за угла вылетел Бертрам. Я без труда поняла, что это он, даже не повернув головы.

– Тревога! Она идет! – прокричал Бертрам.

Увидев, как он приближается, я отошла от окна. Фалды фрака развевались у него за спиной, в руках он сжимал какие-то бумаги.

– Окно! – воскликнул он. – Отлично! – И до того, как я могла что-то возразить, он выпрыгнул из него с гораздо большей ловкостью, чем я могла от него ожидать, и исчез внизу. – Я тебя поймаю, – крикнул он в следующее мгновение, а за этим последовал возглас, свидетельствующий о том, что он обнаружил, почему я открывала окно.

Однако времени на объяснения не было, потому что в коридоре у себя за спиной я слышала приближающийся стук каблучков. И он еще сопровождался громким криком, от которого легкие могут разорваться:

– Джордж! Джордж! Держи воров!

У меня едва ли было на это время, но я подумала, что половину мужчин в Лондоне зовут Джордж. Я подтянулась к подоконнику. Это джентльмены могут выпрыгивать из окон как молодые олени, но юбки – не лучшие друзья девушек в этом деле. Внизу я увидела, что Бертрам проехался по тому, что леди никогда не должна упоминать, притормозил и упал на мягкое место. И это его продвижение по массе, которую леди никогда не должна упоминать, разнесло массу еще больше по территории за окном. Я огляделась. Кот теперь сидел на выступе у окна напротив. Он мыл лапу и ухмылялся, как может ухмыляться только кот, наблюдая за тем, как я буду выпутываться из сложного положения.

Я подобрала юбки и прыгнула. Бертрам галантно шагнул мне навстречу. Ему придется выбросить эти ботинки. Однако вместо того, чтобы аккуратно приземлиться в его объятия, я на мгновение зависла в воздухе. Я увидела, как у Бертрама выкатываются глаза от удивления. Затем послышался треск, это рвалась моя юбка, зацепившаяся за шпингалет, но я оказалась на свободе и всей тяжестью своего тела рухнула на Бертрама, он в свою очередь рухнул на землю. Это было самое неприятное объятие в моей жизни.

Мы с трудом поднялись на ноги, в процессе еще больше перепачкались и побежали. Мне было поразительно легко бежать и еще поразительно холодно. Затем я опустила глаза вниз и поняла, что ни один человек в Лондоне, видевший меня во время этой эскапады, меня не узнает. Они не будут смотреть мне в лицо. На самом деле большая часть моих юбок осталась висеть на шпингалете.

Бертрам увидел мое выражение лица, потом увидел, чем оно вызвано, и шокированно раскрыл рот.

– Кэб, – выпалила я, тяжело дыша. – Дай мне свой фрак и останови кэб.

Для разнообразия Бертрам не стал со мной спорить, и вскоре мы на самом деле оказались в кэбе, и это было наше самое дорогое путешествие на этом виде транспорта, которое я могу припомнить за свою жизнь. Бертрам сидел в одной рубашке и вообще не мог говорить из-за ужасающего положения, в котором мы оказались. Я обернула его фрак вокруг своих голых ног. И от нас обоих воняло больше, чем от протухшей рыбьей головы, которую только смогут предстоящей ночью найти бездомные коты.

Я сама была в услужении, поэтому у меня хорошо развито шестое чувство – по крайней мере, в плане того, где искать служебный вход. Я знаю, где они обычно расположены. К тому времени как мы поднялись по лестнице к нашему гостиничному номеру, мы оба были измотаны. Лицо Бертрама приобрело зеленоватый оттенок, и я очень надеялась, что он не имеет отношения к излишнему напряжению сил. Мы оба не стали обращать внимание на то, кто находится в номере, и тут же бросились в ванные комнаты. К несчастью, Бертрам вначале попал в ту, где Рори держал коридорного. Парень закричал в смятении при виде Бертрама, несомненно подумав, что его ждет какой-то новый и необычный вид пыток.

Я сбросила с себя остатки одежды и рухнула в ванну сразу же после того, как повернула краны причудливой формы. Вода еще не успела даже покрыть дно. Я ожидала, что в любой момент может войти Риченда, начнет кричать и требовать объяснений и рассказа о том, что случилось, но ничего подобного не произошло. Когда я уже начала натираться мочалкой, в дверь тихо постучали, и прозвучал голос Рори:

– Эфимия, с тобой все в порядке?

– Мне нужно вымыться, – крикнула я в ответ. – Но я никак не пострадала.

Я же упала на Бертрама, поэтому, похоже, у меня не появилось ни единого синяка.

– Поторопись, – сказал Рори. – Дела тут развиваются полным ходом. Сейчас не время для омовений.

Я поняла, что, если Рори разговаривал со мной, стоя с другой стороны ванной комнаты, значит, он вошел в мою спальню. Человек, много лет работающий дворецким, не станет делать подобного без крайней необходимости. Я постаралась все сделать побыстрее и завернулась в полотенце. Затем я открыла шкаф и осмотрела содержимое, пытаясь найти хоть что-то, во что можно было облачиться без помощи горничной, причем меньше чем за час. Гленвиль! Конечно, она должна была уже вернуться! Я позвала ее, а сама тем временем достала из ящика нижнее белье. Ни одна нитка из той одежды, что сегодня была на мне, больше никогда не прикоснется к моей коже.

Дверь открылась, и я чуть не рухнула в обморок.

– Мэри! – закричала я, роняя одежду и полотенце и заключая ее в объятия. – Ты вернулась! Все хорошо?