Дарья Калинина - Муха с татухой

Но тут уж не вытерпела мама Марго.

— Было! Было у нас такое дерево! — закричала она. — Было! Когда мы первый раз приезжали осматривать участок, оно росло у забора! Потом муж начал приводить участок в порядок, и дерево спилили.

— Зачем?

— Оно было старое, больное, плодоносило плохо, а место занимало парадное. Вот отец и решил избавиться от него. Теперь на этом месте находится мой розарий.

Мама сказала и ахнула. Она сообразила, что слова медиума пусть и спасли рододендрон, но зато поставили жирный крест на всех ее прекрасных розах. На всех этих англичанках и француженках, выписанных из лучших питомников страны и зарубежья и каждое лето цветущих великолепными алыми, белыми, розовыми, желтыми и даже фиолетовыми цветками и целыми шапками. Не пощадят полицейские и крохотные полиантовые розочки, а также пройдутся своей грубой обувью по неженкам мускусным, от которых и слабого аромата после этого не останется.

— Мой розарий! — завопила мама, в полнейшем отчаянии вскакивая с места. — Не дам им его! Не позволю губить мои розы!

Но было уже поздно. Кроме нее все уже выскочили на улицу.

— Вон там копайте! — крикнула Лана полицейским, все еще примеряющимся к рододендрону. — Бабушка вспомнила, старая хозяйка называла ей место, где копошились преступники той ночью!

Но прежде, чем полицейские с лопатами успели наброситься на розарий, мимо них пронеслась мама Марго.

Вырвав у одного из полицейских из рук инструмент, она встала на изготовку.

— Ни с места! — рявкнула она. — Не подходить! Иначе я за себя не отвечаю!

И убедившись, что все полицейские окаменели, начала раздавать указания своим домочадцам:

— Перчатки! Воду! Много воды! Целые ведра воды!

Потом мама, поплевав на ладони, принялась неистово махать лопатой. Она напоминала хирурга, проводящего серьезную операцию и лишь время от времени отдающего сосредоточенные указания своим подчиненным:

— Марго! Тачку!

— Лана! Мешки и брезент!

Сначала полицейские, наверное, подумали, что чокнутая тетка хочет сама выкопать скелет из земли, но потом стало ясно, что она ограничилась лишь своими розами, и все вздохнули с облегчением.

Больше всех радовалась мама.

— Ничего, ничего, — бормотала она, когда комья земли летели во все стороны. — Ничего, что вы еще в цвету, мои бедняжки. Цветочки ваши мы срежем, поставим их в вазы. Кое-что еще и на черенки пойдет. А вас, мои дорогие, мои ненаглядные красавицы, я пересажу на новое место, давно собиралась это сделать, а сейчас для этого самое время. Поверьте мне!

И пока женщина не извлекла из земли все свои сокровища, она никого к розарию не подпустила. Лишь когда на месте клумбы осталась лишь покрытая глубокими воронками земля, женщина отступила.

— Все! Копайте дальше сами!

И торжественно удалилась, увозя на тачке свои сокровища.

Марго с Ланой несли особо пострадавшие при поспешном извлечении экземпляры в ведрах с водой, к которой уже был добавлен корневин для быстрого и дружного отращивания розами новой корневой системы. Роз было два десятка, и всю эту операцию по их извлечению из земли мама провернула в считаные минуты, хотя в обычное время провозилась бы несколько дней.

Когда место освободилось, полицейские вновь приступили к поискам. Щуп показал место, в котором стоило поискать. И полицейские взялись за лопаты. Они копали, но вскоре выяснили, что твердое было всего лишь корнем. Не до конца перегнивший, он так и лежал в земле все эти годы.

— Все правильно, — подтвердила мама. — Яблоню мы спилили, а корчевать землю не стали. К чему лишний труд, если корни со временем перегниют сами, да еще дадут почве дополнительное удобрение.

Новое место, которое показал еще и странный пикающий прибор, было глубже. Но полицейские не сдавались. Они копали, копали и копали.

А Гирлянда Амуровна наблюдала за ними и хмурилась.

— Вам что-то не нравится? — спросил у нее Саша.

— Не пойму, как Леночка, не выходя из дома, могла видеть, где Петр с дружками копают в ее саду.

— А в чем дело?

— С этой стороны к жилому дому у Леночкиных родителей был пристроен крольчатник. Прекрасно это помню, потому что всегда говорила, что от кроликов идет ужасный запах и лучше бы их домик перенести куда-нибудь подальше от жилища людей. Леночка из дома просто не могла увидеть мужчин.

— Наверное, Леночка все же вышла во двор. Просто вам об этом не сообщила, испугавшись, что вы станете ругать ее за отчаянность и неосторожность.

Гирлянда Амуровна вроде бы этим объяснением удовольствовалась. Но по мере того, как яма в земле углублялась, а скелета все не было, выражение ее лица делалось все более и более хмурым.

И в конце концов, пожилая женщина сердито заявила:

— Ничего там нет! Ваш медиум просто шарлатан!

Но стоило ей произнести эту фразу, как копающий в самом низу полицейский по неосторожности крикнул:

— Есть! Тут он!

Разумеется, после этого избавиться от набежавших любопытных полиции было непросто. Сколько ни повторял следователь, что тут не место для посторонних, эти самые посторонние твердили, что они тут как раз в своих правах и никуда не уйдут, пока собственными глазами не взглянут.

— Не на что там глядеть, — сказал следователь. — Ну, кости и кости.

— Человеческие?

— Да.

Больше следователь ничего объяснять не стал. И дальнейшие работы проводить тоже запретил, пока от бывшего розария не удалятся все непрошеные свидетели. И все же каждый из членов семьи и сам Саша хоть по разочку, но заглянули в яму. От глаз Саши не укрылось, как еще сильней при этом нахмурилась Гирлянда Амуровна.

— Неправильное место указал медиум! — заявила старуха. — Тут глубоко зарыто, а там кости почти под самой травой должны лежать. Стала бы Леночка в одиночку такую глубокую ямищу копать, чтобы свою догадку подтвердить, как же! Да у нее и силенок бы на это не хватило.

Саша знал, что ей ответить. Небось, Леночка была не такой уж невинной овечкой, какой представлялась она Гирлянде Амуровне. Леночка тоже состояла в банде Шершня, была полностью в курсе всех его дел. И из Питера поспешно бежала потому, что опасалась преследования со стороны полиции. И фамилию сменила не потому, что боялась Шершня с дружками, а совсем наоборот, боялась тех, кто Шершня ловил. И вовсе не из дома она подсматривала, а лично присутствовала при захоронении этого бедолаги, чьи кости сейчас белеют в земле. Вот как объяснялись нестыковки в словах Леночки и указаниях Епифана!

Гирлянда Амуровна совершенно напрасно верит каждому слову своей знакомой. Леночка постаралась обелить себя перед старухой, сказав той лишь половину правды. А это, как известно, самый худший вид лжи, потому что вычислить его бывает куда труднее.