Дарья Калинина - Муха с татухой

Саша уже не услышал, что ответила Марго, в этот момент ему позвонил следователь.

— Моя догадка подтвердилась, — сказал он. — Найденный сегодня у речки труп с татуировкой насекомого на шее — это Никитин Владимир Николаевич, сообщник Шершня по кличке Шмель.

— И он убит!

Мысль у Саши заработала. Значит, если Шмель был тем трупом, который он видел в гараже, то сгоревший в топке крематория труп мог оказаться Мухой. И даже почти наверняка, это он и был. Неспроста у него была татуировка на том самом месте, что и у Мухи — второго сообщника Шершня. И убит он был, если верить Дону Карлеоне там же, где и Шмель, в саду у дома Марго. Но где же в таком случае, сам Шершень? И не он ли и избавился от двух своих сообщников, не пожелав делить с ними украденную пятнадцать лет назад добычу?

— Они трое освободились одновременно? Я имею в виду, Шершень, Муха и Шмель?

— Нет. Сроки у всех были разные. Муха получил меньше остальных, он вышел еще десять лет назад. Шмель освободился через два года. Самый солидный срок был у Шершня, но это и справедливо, главарем банды был именно он. Он решал, что и кого они трое будут грабить. А Шмель и Муха были у него всего лишь на подхвате.

— Значит, Шершень может быть сейчас где угодно? Даже может бродить вокруг дома?

— О том и речь! — произнес следователь. — Если Шершень до сих пор не заполучил того, за чем приходили в сад эти трое, то запросто появится снова. Наглости у него хватит. Высылаю вам его свежую фотографию, сделанную на момент освобождения преступника. Если вы его увидите, сами ничего не предпринимайте, немедленно звоните мне. Помните, этот человек крайне опасен.

— А нельзя ли выделить охрану или хотя бы наблюдателей?

— Нельзя! — отрезал следователь. — Людей катастрофически не хватает.

— Хорошо, — произнес Саша, хотя ничего хорошего он в этом не находил. — Я все понял.

Фотография Шершня пришла ему через минуту. Марго как раз заканчивала объясняться со своей мамой по поводу медиума Епифана.

Саша с любопытством взглянул на фотографию. Он очень надеялся, что увидит черты кого-то знакомого. Например, Шершнем мог оказаться Дон Карлеоне или даже тот же Епифан, чьи действия и впрямь выглядели подозрительно.

Конечно, в молодости Шершень, он же любовник Тамары и гражданский муж Леночки Пастушкиной, не был похож ни на одного из этих людей. Но ведь люди с годами меняются, в том числе и внешне, и иногда эти изменения очень сильны. Может, теперь Шершень стал похож на кого-то из них?

Но нет, с фотографии на Сашу смотрело легко узнаваемое лицо «профессора Герасимова». За пятнадцать лет Шершень почти не изменился. Складок на лице стало побольше. Глаза запали поглубже. Но и только. И Саша готов был поклясться, что раньше он этого человека никогда не встречал. Нет, лицо Шершня было ему незнакомо.

Марго по-прежнему объяснялась с мамой, теперь уже по поводу Саши, который вызвался помочь в частном расследовании, но до сих пор не сделал ровным счетом ничего, чтобы уберечь их семью от новых несчастий.

Испугавшись, что дело сейчас дойдет и до Барона, чье присутствие хозяйка тоже могла счесть раздражающим фактором, бутерброды собака ест, а толку от нее никакого, Саша поспешно покинул общую залу и вышел с Бароном в сад.

В саду было прохладно и после душной атмосферы в доме как-то по-особенному приятно. Саша прогулялся к развороченному полицейскими свежему провалу в земле, немного постоял тут, думая о судьбе неизвестного ему юноши, столько лет пролежавшего в земле. Сумеют ли опознать его личность? Найдутся ли его близкие, которые пожелают упокоить его останки надлежащим образом?

И попутно в голове у Саши по-прежнему крутился неудобный вопрос: как же все-таки быть с прахом Мухи? Кто позаботится о нем? Пусть Саша и сдружился с семейством Марго, выбравшим для Мухи такую участь, но это же неправильно. А разве можно покрывать своих друзей, если они не правы?

Все эти мысли были такими гнетущими и печальными, что Саша поспешил переместиться куда-нибудь подальше от бывшего розария. Наверняка это плохая энергетика виновата в том, что у Саши так тяжко на душе.

Пройдя несколько шагов, он заметил, что Барон куда-то подевался. То крутился поблизости, вынюхивая одному ему ведомые запахи, а то исчез.

Саша свистнул, потом еще раз и еще. Барон по-прежнему никак не давал о себе знать. Это было очень странно, как бы ни был увлечен Барон преследованием, он никогда не убегал настолько далеко, чтобы перестать ощущать присутствие хозяина. А если так, то пес должен был отозваться на свист хозяина.

— Барон, — позвал Саша отчего-то вполголоса и уже с тревогой прибавил: — Бароша! Ты где?

Внезапно он услышал лай Барона. Но как же далеко он прозвучал!

— Вот непутевая собака! — ругнулся Саша и тут же замер.

Показалось или нет? Нет, в саду определенно кто-то был. Под знаменитым вечнозеленым рододендроном Галины Владимировны, который она сегодня отвоевала, кто-то копошился. Да и сам рододендрон стоял как-то криво завалившись набок, словно бы с одной стороны его корни совсем ослабли. И под ним кто-то копошился.

Саша подошел ближе. Да, он был прав, под рододендрон кто-то усиленно подкапывался. И кто же это? Ба! Да это же их медиум!

— Господин Епифан, могу я узнать, что вы тут делаете?

Но медиум и не подумал смущаться.

— Иди сюда! — услышал Саша знакомый голос. — Помоги мне!

При этом медиум ни на минуту не перестал орудовать лопатой. Это был уже просто верхом наглости.

— Что вы тут делаете? Кто вам позволил тут копать?

— Иди и помоги. Дух умершего и похороненного тут человека велел мне снять груз с его тела.

— Может быть, с его души?

— Нет, — возразил Епифан, — именно с тела. Посмотри, какие тяжеленные каменные плиты. Они буквально придавили беднягу своим весом. Взгляни сам.

Забыв о том, как это может быть опасно, Саша заглянул в яму. Он буквально сгорал от любопытства. Неужели, в яме что-то есть? И что же…

Перепачканные землей плиты и впрямь лежали там. Серые, довольно большие, размером с том энциклопедии. Более подробно Саша разглядывать их не стал. Его и так буквально заколотило от предчувствия важной находки.

Неужели, это они, те самые камни, которые профессор Герасимов приволок из своей экспедиции много лет назад? Не может быть!

— Помоги мне их поднять.

Епифан пытался подать каменные плиты Саше, по-прежнему, стоя в яме, но у него ничего не получалось. Плиты выскальзывали из рук медиума и падали назад, едва не разбившись.

— Нет, так ничего не получится. Руки не слушаются.

— Тогда вы лезьте наверх.

Теперь дело пошло лучше. Плиты оказались не такими уж и тяжелыми. Каждая килограммов по десять, вполне приемлемый вес. И почему медиум не мог его осилить? Совсем он хилый. Зато Саша не зря гордился своей физической подготовкой, ему поднять эти плиты, было делом нескольких минут. Вот только, когда он хотел выбраться назад, то увидел в руках у Епифана нечто такое, отчего все былые подозрения проснулись в юноше с новой силой. В руках у медиума была увесистая дубина.