Дарья Калинина - Муха с татухой

И тут Сашу осенило:

— Коле Ярцеву! Вот кому он их отдал! Но почему именно ему? Почему не самому Герасимову лично вручил в руки?

— Герасимов сидел на месте, из лагеря ни ногой. Он был уже стар и тяжел на подъем. А Коля излазил все окрестности, так он и познакомился с монахом из высокогорного монастыря.

— И в каком же виде монах отдал эти пластины Коле? Они уже были замурованы в бетон?

— Конечно, нет! Но если бы их увидели военные, которые сопровождали экспедицию, они бы сразу изъяли ценный артефакт. Это же уникальная вещь, равные ей в мире единицы. Коля был так счастлив. Он был уверен, что обожаемый им профессор оценит вклад своего ученика в науку. Коля уже грезил, как их имена прогремят на весь мир. Он был в неописуемом восторге! Требовалось лишь спрятать пластины от глаз охранников, приставленных к экспедиции с целью ее охраны, но в то же время и присмотра за раскопками, которые проводил профессор. Что бы там ни нашли в земле наши ученые, но ничего действительно ценного вывезти из страны им бы не удалось. Все присвоило бы себе правительство тех стран, которые хотели контролировать этот регион. На счастье, эти каменные плиты не показались военным сколько-нибудь примечательными. К тому же в стране началась такая чехарда, что отъезжала экспедиция в большой суматохе.

— Видимо, вооруженное нападение местных жителей на экспедицию и было спровоцировано исчезновением из монастыря этих пластин, — задумчиво произнес Саша. — Монахи обнаружили их пропажу, выяснили, кто взял пластины, и также узнали от монаха, куда и кому он их передал. Потом они сообщили о краже партизанам, засевшим в окрестных горах, и те воспользовались удобным предлогом, чтобы совершить свою вылазку. Увы, не получилось у Коли Ярцева прославиться на весь мир, в перестрелке молодой человек был убит.

Да, Коля Ярцев погиб, и тайна золотых пластин, спрятанных под дешевой бетонной оболочкой, умерла вместе с ним. Но минуточку! Если Коля погиб, никому не сообщив о своем открытии, как же тогда Епифан узнал о них? Или он тоже был в составе той экспедиции? И Коля Ярцев поделился с ними своей тайной?

Нет, вряд ли. Если Коля не рассказал о своей находке даже любимому профессору, то кто такой этот Епифан, чтобы Коля начал с ним откровенничать. Значит, Епифан узнал об этом откуда-то из другого источника.

И все-таки Саша не понимал, откуда Епифан мог узнать про тайну привезенных из Тибета каменных глыб. Даже исследователи, которые изучали эти камни, не обнаружили их секрета.

— Не могу понять, эти бетонные камни ученые изучили вдоль и поперек. Их даже в Москву в Академию наук на экспертизу отправляли. Но и оттуда пришел ответ, что это всего лишь грубая и дилетантская подделка, стыдно такими пустяками отвлекать занятых людей от дела, могли бы и сами понять, что камни — это полное фуфло.

— Значит, такая экспертиза была, — презрительно произнес Епифан. — Барахло, а не экспертиза. Снаружи ковырнули слегка, а глубже исследовать поленились. Хотя простой рентген мог бы выявить тайну этих камней в один миг.

— Но откуда вы узнали, что внутри цементных камней есть что-то куда более ценное?

— Я знал это из письма самого Коли.

Письмо? Не то ли послание имеет в виду Епифан, которое нашлось в вещах погибшего юноши и которое было адресовано его брату?

— Письмо на много лет пережило своего отправителя, — печальным голосом продолжил медиум. — Профессор Герасимов вручил мне письмо нераспечатанным. Кристальной честности был человек. Хотя, загляни он в конверт, изучи содержимое письма, не видать бы мне сокровища! Профессор добрался бы до него первым. Но что сделано, то сделано. И в последнем письме Коля подробно описывал свое научное открытие, уделил он место и его ценности. Золотые пластины невероятной древности лет, покрытые таинственными письменами, языком давным-давно исчезнувшей цивилизации. Кроме того, Коля под руководством профессора изучал исчезнувшие культуры тех мест. Ничего подобного ни одна из известных науке цивилизаций не производила. И язык этот был древнее, чем все те, которые ученые находили до того момента. Возможно, эти пластины принадлежали даже не земной, и инопланетной цивилизации или некоей працивилизации, находящейся на недостижимом нам уровне развития. Очень уж безупречно точно выполнены были обе пластины.

— В общем, я понял, вы узнали о существовании двух золотых артефактов, спрятанных внутри бетонных блоков, и пожелали их присвоить себе. Но как? Просто прийти к профессору и потребовать эти камни себе не получится, профессор придавал им особое значение, он долго пытался определить их место в научном мире, использовал все свое влияние с целью добиться экспертизы этих двух камней, чья подлинность вызывала сомнение у всех, кто их видел. Даже после неблагоприятного заключения экспертизы, профессор настоял на том, чтобы камни были помещены в музей. Камни стали музейным экспонатом, им был присвоен инвентарный номер, теперь просто так отдать их кому-то не имел права даже сам профессор. И вы решили украсть их! Но почему вы не украли их сразу после прибытия экспедиции назад?

— Письмо Коли попало ко мне слишком поздно. Камни уже уехали на свою первую экспертизу. В институте их не было, добраться до них я не мог. Страшно вспомнить, что я пережил за эти месяцы. Потом еще экспертиза, еще и еще. Каждый день я думал, что тайна их будет вот-вот открыта. Особенно я струсил, когда узнал, что камни уехали в Москву. Но нет, лопухи там в этой академии. Лопухи и ротозеи! Они ничего не поняли. Увидели дешевую оболочку, сделали примитивный анализ покрытия и вынесли вердикт — подделка. Конечно, это была подделка! Но они даже не посмотрели, что у нее внутри! Разве можно было таким олухам оставлять пластины астрономической ценности? Да они бы их в лучшем случае потеряли, в худшем — их бы украли.

— И вы решили не позволить украсть пластины другим, хапнуть их первым! А как же Шершень? Муха? И Шмель? Они тут при чем? Они-то откуда узнали, что пластины такие ценные? Или они и не знали, украли их случайно?

— Этих троих нанял я, — произнес Епифан. — Да, я. Что ты так на меня смотришь? Я хорошо их знал. И Муху. И Шмеля. И Шершня. Мы все воспитывались в одном месте, в интернате для детей, оставшихся без попечения родителей. Когда встал вопрос о том, как вынести камни из музея, я сразу же вспомнил про Муху и Шмеля. С Шершнем я бы предпочел дел не иметь, очень уж плохие слухи ходили о его жестокости, но Муха и Шмель никогда не действовали без своего главного. Пришлось позвать и Шершня.

— Так это по вашему заказу бандиты ограбили музей?

— Шершень втерся в доверие к одной бабенке, которая разболтала ему, в какой день сотрудники института получают зарплату. Вот Шершень и решил совместить приятное с полезным. Взять вознаграждение с меня, а также ограбить бухгалтерию. В ходе ограбления погиб охранник. Кроме того, денег в бухгалтерии в сейфе не оказалось, их увезли на ночь обратно в банк. И Шершень распсиховался. Он вообще болезненно воспринимал любую неудачу. А тут его преследовал облом на обломе. Он заявил мне, что стоимость украденных камней возрастает втрое. Мол, в деле появился труп, а со жмуром всегда стоит дороже. Представляешь, какая подстава? Нет, Шершень не отказывался передавать мне камни, но он хотел получить с меня гораздо больше денег. А у меня такой суммы на руках не было. Я даже те деньги, которые запросил Шершень, наскреб с трудом. Я пытался давить ему на жалость, но было бы легче разжалобить сами камни, чем Шершня, когда речь заходила о наваре. Тут он становился непреклонен.