Дарья Калинина - Муха с татухой

— Зачем это вам? — опасливо поинтересовался у него Саша.

— А как ты сам думаешь, мальчик?

Саша попытался выбраться наружу, но Епифан ткнул его дубинкой в грудь. Было и больно, и обидно, потому что от тычка Сашу откинуло обратно в яму. Была она сравнительно неглубокой, Саша стоял в ней по колено. Но она была узкой. Просто так не выпрыгнешь. А наклониться и выбраться, когда в тебя при каждой попытке тыкают дубиной, тоже невозможно. Саша попытался извернуться, но дубина ударила его по плечу. На этот раз было больно, и удар пришелся так близко к голове, что Саша встре-вожился.

— Бросьте шутки шутить! Дайте мне руку. Помогите выбраться!

Епифан вместо руки протянул ему дубину. Но когда Саша попытался за нее ухватиться, быстро отдернул. И засмеялся. Смех у Епифана был противный.

— Прости меня, мальчик. Я не хотел тебе ничего дурного. Ты сам виноват. Зачем ты вышел ночью в сад? Разве хозяева дома не говорили тебе, что ночью в их саду властвуют духи? А духами, мальчик мой, повелеваю я!

Епифан так упивался собственным величием, что Саше стало смешно.

— Вы — сумасшедший! — фыркнул он. — Какие духи! Мы с вами оба знаем, что никакой вы не медиум. Просто дурачите доверчивых людей и берете с них за это немалые деньги.

— Но ты позвал меня сюда. Значит, веришь в мои силы!

— Я позвал вас сюда, чтобы успокоить Галину Владимировну. Она, как и многие другие, готова заплатить любые деньги, лишь бы снова в их доме воцарился бы покой. А вы эти деньги у людей с легкостью берете!

Епифан молчал недолго.

— Не такие уж и большие деньги я получаю, — произнес он. — Выгодные заказы случаются редко. Чаще перебиваемся всякой мелочевкой. На это не разживешься. Но теперь… Вот с этими штуками… я буду богат!

И он указал на плиты, лежащие на земле.

— Должен вас разочаровать, — вздохнул Саша. — Вряд ли эти камни имеют хоть какую-то ценность. Разве что для узкого круга ученых.

— Дурак! Ты хоть знаешь, что это такое?

— В отличие от вас, знаю, и очень хорошо. Эти камни профессор Герасимов привез с гор Тибета, исключительно как память о своем погибшем в тех местах ученике — Коле Ярцеве.

— Надо же, — пробормотал медиум. — Много ты знаешь. Даже имя Коли выяснил.

Но Саша, не обращая внимания, продолжал:

— С самого начала подлинность этих камней вызывала сомнение у всех членов экспедиции. Они считали, что доверчивому мальчику предприимчивые местные жители, набившие руку на изготовлении такого рода «артефактов» всучили подделку, содрав с юноши еще и деньги, а скорей всего сменяв эти камни на продукты, сгущенку например. Ящики с этими консервами исчезли вместе с чаем и сахаром.

— Эти камни — сенсация! Равных им мир еще не видел со времен Моисея!

Саша не смог сдержать улыбки:

— Уверяю вас, надписи на камнях сделаны краской, которой сейчас даже уже не видно. Эти камни просто куски бетона. Вы стали жертвой ошибки, как и те воры, которые украли эти камни до вас. Это подделка, понимаете?

— Ты так считаешь?

— Уверен в этом!

— Ну, так смотри!

И Епифан поставил ногу на одну из плит, лежащих на земле.

— Часом раньше, часом позже, — бормотал он. — Ни к чему мне тащить с собой эту тяжесть.

Дубина в его руках распалась на две части. В одной оказался вмонтирован молоток, в другой виднелось что-то похожее на долото. Двумя этими инструментами Епифан принялся деликатно обстукивать плиты.

— Стой, не двигайся, — велел он Саше.

Но мог бы и не говорить, Саша не мог оторвать глаз от камней, которые под ударами Епифана делались все менее похожими на себя.

— Раствор был совсем негодный, — бормотал Епифан. — Один сплошной песок. Да еще в земле столько лет пролежал, сейчас все должно легко выкрошиться.

Саша не успел и рта открыть, чтобы возразить, как куски камня начали откалываться уже один за другим. Происходило это так легко, словно каменная плита только и ждала, чтобы ее начали колупать. В некоторых местах Епифан просто нажимал руками, и куски отваливались сами. Это и в самом деле был никакой не камень, а старый цемент, причем невысокого качества со слишком большим содержанием песка, мелких камешков и тому подобного мусора. Все это делало раствор хрупким. И сейчас Саша с изумлением наблюдал за тем, как из-под уродливой серой оболочки на свет появляется нечто восхитительно гладкое, блестящее и покрытое множеством значков и рисунков.

— Что? — бормотал он. — Что это у вас такое?

Епифан закончил работать с одним камнем и счастливо улыбнулся.

— Вот оно! Сокровище!

Появившаяся на свет металлическая пластина была такой необычайной красоты, что сразу возникала мысль о ее нечеловеческом, неземном происхождении. Форма у нее была необычна, пластина была слегка изогнута, словно бы когда-то представляла собой часть некоей сферы. И вторая пластина, которую Епифан так же извлек из второго бетонного блока, была под стать первой. Их кривизна была безупречна. Какой-то неведомый геометр вычертил шар одного ему известного радиуса, который затем отлили, украсили рисунками и письменами, а затем разделили его на несколько частей, две из которых и предстали сейчас перед кладоискателями.

— Что это такое?

— Само совершенство!

Пластины были совсем рядом от глаз Саши. Он мог без затруднений увидеть каждую черточку, каждую полоску на них. Да, они были поистине безупречны. Казалось невероятным, чтобы такую идеальную форму смогли отлить человеческие руки. И чтобы человеческие же руки отчеканили или каким-то иным способом украсили поверхность металла такими ровными письменами, в такое тоже не верилось. Все черточки и знаки были выполнены с такой машинной четкостью, которая была невозможна при ручной обработке материала.

— Что это за штуки?

Саша не рассчитывал, что Епифан ему ответит, разве опять проронит что-то восхищенное, но медиум снова удивил юношу, ответив:

— Никто не знает, что означают эти пластины, — с важным видом произнес он. — Также никто не знает, как их использовать. Но в том монастыре, где их нашел один молодой одаренный ученый, им поклонялись. Монахи никогда не согласились бы их отдать, они считали эти пластинки священными. Они хранились в монастыре много тысяч лет и считались святыней, которой можно лишь поклоняться. Частицы мировой сферы, из которой, как из яйца, появился наш мир. Но среди монахов был один не такой отсталый, как другие, этот молодой монах не очень-то верил в Будду, зато высоко ценил современную науку. Он считал, что прошло время молитв и поклонов перед кусками металла, теперь эти пластины должны изучать. И, словно в ответ на его чаяния, в их местности появилась экспедиция профессора Герасимова. Молодой монах увидел в этом промысел свыше и без колебания отдал пластины одному из ученых.