Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

С тех пор кодовое слово пару раз использовалось для тех людей, которые служили связными и не должны были понять, что речь идет именно о них. Сергей и не понял. По привычке (или по нужде) смотрел мне через плечо, когда я писала. Я все же решилась осторожно уточнить: «Что не так с Венерой?» Скорее всего, оперативник решит, что это кликуха какой-нибудь женщины на проекте, и не станет заморачиваться.

Но что она имела в виду? При чем здесь Сережа, если она уже знает, кто Шутник?..

Остров, день 15-й

В кожаном футляре лежал какой-то прибор, смутно напоминающий плеер. Только от него, помимо наушников, шли еще какие-то тонкие проводки, в конце соединенные с чем-то вроде маленького коммутатора, на котором горели разноцветные кнопочки.

Что это?!..

Откуда это на острове?!..

Чье это?!..

Я долго смотрела на вещицу. Наверно, слишком долго. Я потеряла драгоценные секунды. Потом все же решилась взять это в руки, вставила в уши наушники и нажала первую попавшуюся кнопку. Экран загорелся, затем выкинул мне окно, как в компьютере, где лежала куча папок. Каждая имела название — «день 1», «день 2», «день 3»… Заканчивались папки пятнадцатым днем.

Когда до меня дошло, что это означает, волосы на голове вспотели и полезли кверху, словно антенны пришельца. По спине пробежал неприятный холодок. Конечно, одно дело — убийства, пусть даже загадочные, но это что-то, с чем я раньше сталкивалась. А тут… Тут такое… Такая аппаратура… Я отчетливо поняла, что люди, которым это принадлежит, способны НА ВСЕ. Абсолютно на все. Никакие проблемы не застанут их врасплох. И хлипкая дилетантка, высадившаяся на чужом острове с наивными надеждами распутать готовящееся преступление, для них тоже не проблема. Они просто наступят — и, возможно, даже не заметят этого — на червячка. Вот и нет его.

Я нервно выдохнула. Встала, постояла. Снова села. Опять выдохнула. Вытерла лоб тыльной стороной ладони. Мне было не страшно. Мне было ОЧЕНЬ страшно. С какой группировкой я связалась? Кому это принадлежит? И что они задумали?

И никакие Борисы и Гриши меня уже не спасут…

Решение пришло спонтанно. Если меня уже не спасти (как и всех людей, оставшихся на острове), то почему бы просто не узнать правду? Я ведь за этим сюда прилетела.

Еще раз вставив наушники, я открыла папку с названием «день 5». Это день первого убийства. Файлов было много, они делились по времени, такое название и имели — «9-12 часов», «12–15 часов»… Я открыла приблизительный период времени, когда бежала на крик Анны и нашла в итоге ее обезглавленное тело. Точно я, конечно, не могла знать, да уже и не помнила, и удивляться остается, откуда владельцу данного оборудования это известно — часы и мобильники у нас сразу отобрали.

Включила «play». «Это вам не ток-шоу Малахова! Здесь не дают высказываться! Вы покинули проект, всё, вас нет уже, так что никаких заявлений!»

Нет, убийство было позже первого голосования. Хотя оно подходит к концу — на фоне грозного монолога ведущего отчаянно хнычет Марик.

Я уверенно перематываю вперед. Снова «play».

Звуки… Пение птиц в отдалении, а на переднем плане — человеческое дыхание. Я уже хотела выключить, но тут прямо в мозг ударили крики. Крики женщины, испугавшейся за свою жизнь. Она кричала-кричала, чем вызвала у меня острый приступ жалости и колющие боли в сердце, но тут все стихло. Все, кроме одного — звуков дыхания. Теперь оно было уже не человеческое — хищное, возбужденное, но уже насытившееся чужой кровью. Оно все учащалось и билось все громче в моих ушах, я не могла больше этого терпеть и отбросила плеер. Это было невыносимо… Я слышала того зверя, который убил Анну. Но он при этом выглядит как человек. И это именно он записывал все на пленку, чтобы можно было слушать вновь и вновь, как останавливалось человеческое сердце, а кровь била фонтаном из шеи, это были звуки счастья и наслаждения для него.

Итак, надо сматываться. И срочно.

Я поднялась, обернулась и… обнаружила ЕГО, стоящим прямо передо мной с крайне недовольным видом. Я попалась. Он знает, что я слушала. Он знает, что я все знаю. И со мной он поступит теперь так же, как с Анной и Вовой.

Москва, день 17-й

На голосовании выбыла Евгения Ивановна. Честно говоря, я несильно беспокоилась, что упустила Шутницу. Хотя сердце вздрогнуло один раз, когда она подошла к микрофону и, собираясь произнести прощальную речь, вдруг резко полезла в карман. Охрана тоже напряглась, но она вынула оттуда платок, чтобы утереть одинокую слезу и громко высморкаться в прямом эфире.

Нас осталось только пятеро. А на подозрении два человека. Про Евгению можно сказать, что вела она себя не так, как следует тому, кого я ищу. Да, вначале, на первом состязании, она, безусловно, старалась, и судимость является предрасполагающим признаком к совершению нового — громкого — преступления, однако после ухода бородача она совсем перестала стараться. Это и отразилось на оценках. Видимо, и впрямь была любовь у этой странной женщины к тому неотесанному невежливому мужлану. Не мне судить. Бородач марихуаной не увлекается! В отличие от…

Но не в этом суть. Шутник должен дождаться небывалых рейтингов. Такое случится, когда приблизится финал. Соответственно, он (она) должен стараться изо всех сил остаться в проекте как можно дольше. Вот из тех, кто сильно-сильно старается, и нужно вычислять криминальную личность. А Евгения Ивановна на эту роль не подходит, как бы мне ни хотелось. Записка Григория упрощает задачу на пятьдесят процентов — остаются Кира и Настя.

Я посмотрела на соперниц. Обе источали нескромную радость оттого, что вошли в пятерку. Ничего. Одна из вас сильно пожалеет.

Остров, день 15-й

— Судя по твоему лицу, Катерина, ты ничего не поняла, — сказал Олег Владимирович, продолжая глазеть на меня в упор.

— Все, что мне надо, я поняла. Для вас это что-то вроде отдушины, — ответила с ядом в голосе. — Вы скучаете по тем дивным временам, когда можно было получить приказ и, не обдумывая, выполнить его. И никто вас не обвинит в убийстве, потому что вы выполняли приказ. А теперь, на пенсии, вам стало скучно!

— Катя, я никого не убивал в жизни. Я подводник. Выслушай меня.

Деревья зашатались, послышался отдаленный звук вертушки — приехала съемочная группа. Сегодня голосование.

— Некогда. Идемте.

Я сказала это ровным тоном, но все внутренности были скованы страхом. Если бы не необходимость возвращаться в лагерь, кто знает, что бы он со мной сделал. Наверняка убил бы своим знаменитым складным ножом. Впрочем, он это сделает так и так — несколько часов особой роли не играют.

— Нам нет нужды идти на это голосование. Ты же знаешь, что там будет. Я прошу у тебя всего час, чтобы посвятить во все это.