Петр Ингвин - Ольф. Книга вторая

На прощание Руслан еще раз вырубил громил, чтоб не мешали, и погрузился со Светой в машину.

— Спасибо, — искренне сказал я. — Ты мог не вмешиваться, но вмешался.

— Всего лишь ответил тем же. Ты мог вмешаться, но не вмешался. Тоже спасибо, — прилетело в ответ.

Света долго моргала, пока, наконец, не сообразила, что муж имеет в виду вовсе не бурное утро. От нее будто холодом повеяло. Глаза сузились, голос обрел странные интонации:

— Есть такой «Закон неотвратимости возмездия» за авторством Гольдфарба: «Если в походе ничего не произошло — ждите отдаленных последствий».

— Это ты к чему? — напрягся Руслан.

— Так, вспомнилось.

Она отвернулась.

Сейчас, без Челесты, без других отвлекающих факторов, я был готов к разговору с Полиной. К решающему разговору. К встрече, что должна перевернуть ее жизнь и, как втайне надеялся, мою.

Жить по заповедям было, возможно, не столь интригующе, как вообще без законов, но приятно. Я поздравил себя с победой над одной отдельно взятой обезьяной в себе. Удовольствие от переборотого соблазна оказалось не меньше, чем от его удовлетворения. Теперь мне предстояло сразиться за другую заповедь — «Не сотвори себе кумира».

По случаю выходного девушка должна быть дома. Так я надеялся. И не зря.

Деревня Запрядье еще только просыпалась, когда корабль, успевший сделать скоростной бросок на юг и обратно, завис над пятистенком Полины. Занавески на рыболовной леске закрывали только нижнюю половину окошек, никому в голову не приходило, что кто-то сможет заглянуть сверху.

Третье окошко показало комнатушку Полины, точнее — закуток за кухонькой. Его отгораживала фанерная стена. Старый шкаф, стол, кровать с железными спинками, а на подушке нежилась головка той, за которой пришел. Полюбовавшись некоторое время, я легонечко постучал.

Хрупкий сон девушки как рукой сняло. Она вскочила, руки оправили ночнушку, лицо приникло к окну.

Снаружи шел дождь из роз. Я охапками бросал наземь сорванные в нескольких тысячах километров цветы. Из невидимого корабля они вылетали, будто ниоткуда. Чудо наяву.

Взор Полины остановился. Веки ожили и моргнули, только когда все закончилось.

— Альфалиэль… — неслышно прошептали губы.

Она машинально перебирала босыми ногами, которые забыли про холод. Длинная ночнушка скрывала формы, но я смотрел только на сиявшее лицо. На горящие глаза. В них было столько надежды и счастья…

— Нет, — произнес я в ответ негромко. — Странник.

Не знаю, услышала ли. Она скрылась внутри, вскоре донесся скрип ведущей в огород задней двери.

Корабль перенесся на ту сторону дома. В огромных мужских сапогах на босу ногу и накинутой на ночнушку фуфайке на пороге озиралась Полина. Глаза уже не сияли, просто горели нетерпением встречи с новым.

— Ты чего? — послышалось сзади из вновь отворившейся двери.

— Спи, мама, я воздухом подышать.

— Не застудись.

— Не маленькая.

Дверь скрипнула еще раз. Затем еще.

— Полина? — раздался уже мужской голос. — Ты куда?

— Никуда! Тут я!

— Надолго?

— Как надышусь.

Новый скрип. Долгожданная тишина. Больше никто не тревожил, и девушка

сделала несколько десятков шагов вперед, чтобы скрыться из виду за развесистой яблоней. Там ее взор поднялся к небесам:

— Привет, Странник. Ты здесь?

— Хорошо тебя опекают.

— Не то слово.

— Почему?

Полина улыбнулась:

— Вчера не уследили.

Меня ревниво ужалило в самую душу.

— Теперь глаз не спускают. — Девушка весело хихикнула. — Розы утром увидят, вообще с ума сойдут. Пусть! Ничего в жизни не понимают, а судят.

— А ты твердо уверена, что только ты понимаешь все… и понимаешь правильно?

— Еще не все, но у меня есть Альфалиэль. С его помощью…

С непередаваемым блаженством она закатила глаза.

Я поинтересовался:

— Почему говоришь просто «Альфалиэль» и избегаяешь слова «бог»? Как понимаю, с твоей точки зрения это синонимы. Или видишь разницу? Из прошлого объяснения я такой разницы не вывел. Космос с большой буквы — понятно, но это тоже своего рода синоним Бога — для непробиваемой части ученых. Начало и конец. Абсолют.

Полина сделала несколько шагов в сторону, за покосившуюся баньку, присела на дрова, ноги в поисках тепла крепко сжались и принялись тереться друг о друга, руки обхватили плечи.

— Альфалиэль не бог. Он безграничен, но не инертен, в отличие от Абсолюта ученых, и не напоминает сующего всюду свой седой нос мстительного дедушку с облака, которого рисуют нам церковники. Альфалиэль — это все вместе и все по отдельности.

— Тогда такой вопрос. Что такое третий путь, о котором ты упоминала?

Полина набрала воздуха:

— Третий путь — когда возвышенная одухотворенность и телесная любовь, олицетворения восходящего и нисходящего путей, сходятся в одном действии. Часть становится целым, целое снисходит до частности. Великий Космос по имени Альфалиэль приходит в мир и получает нашу самоотверженную любовь, а сам отдается взамен. Единение с абсолютом. С Альфаэлем. Термин не важен. С Космосом, со Вселенной, да пусть даже с богом — в лице Альфалиэля. Вот третий путь.

— Единение? В смысле — половой акт?

Девушку передернуло от отвращения:

— Ни в коем случае! У Альфаэля нет пола. Это… любовь! Великая, бесконечная, неизмеримая. Духовная и телесная одновременно. Отдавать себя Альфаэлю — совсем не то, чтоб… прости за сравнение, перепихнуться с соседом для взаимного удовольствия. Это несопоставимые вещи! Как океан и капля. То и другое — вода, но какая разница, верно?

— Верно, — признал я, выслушав столь эмоциональную отповедь.

«Но неверно», — сказало что-то внутри меня.

Неверно в главном. Как же это сформулировать?

— Уверена ли, что Альфалиэль — это именно то, что ты о нем думаешь? Что он вечен и всемогущ, как Бог…

— Без всяких «как»! — нервно отреагировала девушка.

— Можешь обосновать?

— Легко. Доказательства, что вечный и всемогущий Альфалиэль существует — Большой Взрыв и эволюция.

Нехило, подумалось мне. Но промолчал. Потому что она продолжала:

— Согласись, Большой Взрыв сводит с ума каждого, кто начинает о нем думать. Не было ничего, вдруг — бац! — появилось все. Ниоткуда. Как по чьему-то велению, вопреки всем законам физики и природы. Весь материализм летит к чертям, церковь потирает руки и готовится стричь барыши. Задумавшийся о Начале ученый однозначно скатывается к признанию существования Бога. Но сначала это лишь оболочка, которую каждый наполняет в меру разумения. Следующий шаг — уход в традиционные религии, создание собственной или попадание в психбольницу.

— А эволюция при чем?

— Она действует по закону естественного отбора, но происходит с теми, кто появился в результате никем не понимаемого процесса. Никем не объясненного. Ну, кроме теологов, которые с удовольствием объясняют: «И сказал Господь: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных. И стало так». Все. Просто и ясно. И никто из ученых не зрит в корень…