Александр Серый - Обрученные с дьяволом

— Цирк! — хихикнула Клавдия Емельяновна. — Мужик бабу бьет от любви. Радуйся, дуреха!

Обойти сходку мы с шефом не могли. Пришлось врезаться в самую гущу.

— В чем дело, товарищи женщины? — весело спросил я, мягко отстраняя в сторону ту, что не бегала от драчуна-мужа.

— Костя! — обрадовалась Клавдия Емельяновна. — Вот ты — мужик…

— Есть сомнения?

Вопрос вызвал улыбки и даже смех.

— Я серьезно! — Бабуля подбоченилась — прямо хранительница общественного спокойствия: не больше — ни меньше. — Рассуди! Она, — коричневый палец уперся в пышный бюст молодухи, — поссорилась с сожителем и треснула его по морде. Серега не стерпел — схватился за веник. Ну и начали шнырять по подъезду: вверх — вниз. А тут дети малые ходят, старики…

Произнося последнее слово, Клавдия Емельяновна кивнула на товарку в переднике, которая была моложе ее лет на десять.

— Непорядок, — серьезно согласился я. — Веник — ерунда, вот если бы сковорода… Мы, юристы, относим некоторые кухонные принадлежности к оружию. И чем гонки кончились?

Мое любопытство охотно удовлетворила третья домохозяйка, обрадованная возможностью поучаствовать в дебатах:

— Серегу милиция увезла, а Тонька теперь локти кусает!

— Пьяный он дурной — то верно, — вздохнула Клавдия Емельяновна.

Женщины ждали мнения подвернувшегося мужика, обратив взоры на меня.

— Семейные отношения — дело тонкое. Некрасиво вмешивать, в них посторонних людей. Я бы, например, никогда… — Сердце кольнула иголочка.

— Ты чего? — обеспокоилась Клавдия Емельяновна, видя, что я застыл с открытым ртом.

Ничего не слыша и ничего не видя, я вошел в парадное и открыл дверь офиса. Шеф уже находился там, не разменивая себя на чесание языком с соседями.

— Ты чего? — задал он тот же вопрос, что и бабуля минутой раньше.

— Да так…

Мне захотелось посидеть одному в своем кабинете и подумать. Никодимыч не стал спорить, занявшись приготовлением легкого ужина: для "тяжелого" в нашем холодильнике просто не нашлось продуктов…

После двух коротких, но весьма содержательных телефонных разговоров, у меня в ушах стоял колокольный звон, сквозь который не сразу пробился зуммер аппарата, зазвонившего на моем столе. Никодимыч опередил и по параллельной линии успел назвать гордое имя нашей фирмы.

— Наконец-то, — протрещал псих. — Куда пропали? Я третий раз звоню!

— А хоть бы и тридцать третий! — обозлился шеф.

— Вы приставили к девочке ментов и нарушили правила игры. Мне приходится отвечать тем же. Послушайте внимательно это…

Раздался щелчок, затем — тихое потрескивание и взволнованный девичий голосок:

— Меня зовут Ниной… Умоляю, сделайте так, как он говорит… Я боюсь! Он меня убьет!.. Он…

Новый щелчок и вновь хрипение подонка:

— Ну как, нравится?

— Чего ты хочешь?

Мне показалось, что шеф, прослушав запись короткого монолога заложницы, слегка растерялся.

— Благодаря вам, у меня стало слишком много врагов, — изрек псих. — До всех не добраться… Но вы двое — самые противные! Вы вторглись в мою жизнь, украли у меня моих жен! Я ненавижу вас!

Он сорвался до почти истерического крика, искаженного своим проклятым приборчиком.

— Короче! — резко оборвал гаденыша Никодимыч, успевший овладеть собой.

— Предлагаю обмен: жизнь одного из вас на жизнь Ниночки!

— Почему одного, а не двоих? К чему скромничать?

Я представил недобрый огонь, наверняка вспыхнувший в глазах моего начальника.

— Двоих — слишком просто. А так вам придется выбирать между собой, и этот выбор оставшийся в живых не забудет до могилы! — Он снова ржаво заржал.

Мне подумалось, что у ненормальных недостаток ума в общепринятом понимании компенсируется перестройкой серого вещества на определенную волну и на той волне происходят всплески изощренной сообразительности, на которую способен далеко не каждый обыкновенный человек.

— Допустим, условие принимается, — глухо проговорил Никодимыч. — Что дальше?

— Дальше неудачник в назначенное время поднимется на крышу дома, указанного мною, и прыгнет вниз. Сам!

— А если не поднимется?

— Тогда прыгнет Ниночка. Забоится — помогу я. — Очередной приступ безумного веселья.

— Время встречи?

— В восемь вечера.

— Который дом?

— Ха, нашли дурака! Машина есть?

— Машина? — Шеф замешкался, но быстро сориентировался: — Найдем.

— Он от вас в пяти минутах езды. Позвоню с запасом — без пятнадцати восемь. И не вздумайте звать ментов, если не желаете, чтобы и они наблюдали за дамским прыжком без парашюта. Кстати, во избежание недоразумений, предупреждаю: в одну минуту девятого девушка уже рискует заглянуть в окошко десятого или, может быть, даже шестого этажа… Поиграем?

— Ты, дрянь, понимаешь, что у нас нет выбора, — сердито бросил Никодимыч. — Сверим стрелки.

Псих назвал время на своих часах и добавил:

— Не трудитесь выяснять, из какого автомата звоню. Я не повторяюсь!

Он повесил трубку. Я свою тоже и стремглав вылетел в приемную.

— Слышал… — понял по моему виду шеф и проворчал: — Он, видишь ли, не повторяется!.. Что скажешь?

— Мы ошиблись: это — не Коробейников.

— Ой ли?! — Шеф не удержался от мрачной иронии и схватился за спасительную сигарету.

Настенные часы показывали без четверти шесть. Никодимыч перехватил мой взгляд и сказал:

— Маэстро мог позвонить по дороге на занятия. Около Дворца есть пара автоматов.

— Да не он это! — упрямо вскричал я. — Откуда Руслан узнал о моей напряженке с Настей?!

— Прямо навязчивая идея! — вспылил шеф. — И кто же новый кандидат?

После собственных размышлений, а также — переговоров с абонентами, предшествовавших звонку психа, я назвал его имя, не задумываясь и уже не сомневаясь.

— Очередной бред! — заорал Никодимыч и в сердцах ткнул окурком в пепельницу, стоявшую на журнальном столике и, не рассчитав силы, сбил хрусталину на пол. Пепел высыпался на палас.

Как ни странно, но случившееся отрезвило нас обоих.

— Говори! — приказал начальник, плюхнувшись на диван.

— Размышляя о трех путях, которыми псих мог завладеть ключом от одной из комнат рядом с танцевальным классом, мы не учли четвертого пути…

— Какой?

— Ключа у него попросту не было!

У шефа отвалилась нижняя челюсть.

Я взял со столика очки, забытые Коробейниковым, напомнил Никодимычу о первом нашем посещении класса вокала, когда там репетировал Мухин, и продолжил мысль:

— Мы совершенно упустили из виду накладной замок, имеющий свойство автоматически защелкиваться! Инга тоже говорила, что Коробейников "всегда захлопывает дверь". Вера в педантизм маэстро, отмеченный всеми его учениками, сыграла с нами злую шутку!

Глядя на очки маэстро в моей руке, шеф тихо проговорил: