Александр Серый - Обрученные с дьяволом

Мне оставалось добить десяток страниц новой повести любимой Иоанны Хмелевской, когда в дверь позвонили. Бросать детектив на пороге развязки — хуже не придумаешь. Я помедлил, умоляя посетителя пойти прогуляться и вернуться ко мне в гости через полчасика, но звонок прозвучал повторно. "Ты сам пудрил мозги шефу, — сказал я себе, — будто сгораешь от желания принять участие в расследовании интересного дельца — для души. Вот и накаркал". Заложив книжку листком отрывного календаря, я направился в прихожую.

— Попало?! — радостно осведомилась Клавдия Емельяновна, собираясь шагнуть через порог. — Подумала, что ты, сокол, скучаешь один-то… Решила компанию составить.

Я прикинул: если соседушка войдет, то задержится до прихода начальника и повесть я не дочитаю, но до блевоты наслушаюсь сплетен о соседях со всех девяти этажей. Жертва слишком велика. И ради чего?!

— У меня посетитель, — быстро сориентировался я, плотнее загораживая вход в офис.

— Посетитель? — искренне поразилась старушка. — Как же я его не заметила, коль мимо меня проходил?

— Не проходил, — успокоил я.

— Как это?! — Она опешила. Даже панамка съехала на затылок.

— С чердака спустился… Дело секретное, вот и пришлось обходным путем.

У Клавдий Емельяновны отпала челюсть.

— С чердака?! — прошептала она, прикладывая ладошку к сердцу.

— Извините… — Я захлопнул дверь, оставив снаружи растерянную и озабоченную даму.

Мои глаза едва успели пробежать всего один абзац текста, как в прихожей снова зазвенело. У меня не дрогнул ни один мускул… Последовали еще три звонка — один за другим с интервалами в десять секунд. Убеждая себя в том, что пожилых людей обижать нельзя, я со свирепым выражением лица вылетел на площадку, чуть не сбив Клавдию Емельяновну с ног.

— Господи! — охнула она. — Башку себе расшибешь!

В минуты опасности Клавдия Емельяновна не переставала думать о других. Мне захотелось обнять заботливую старушку, вынести на руках на улицу и посадить на козырек над крыльцом, но…

— Здравствуйте! — мелодично раздалось рядом.

Я повернулся направо. Приятная женщина лет сорока с небольшим натянуто улыбалась, нервно перебирая пальцами ремешок дамской сумочки.

— К тебе! — бодро пояснила Клавдия Емельяновна. — Говорила ей, что ты занят, да она все одно настойчиво просила проводить.

Взгляд посетительницы сделался виноватым. Я догадался, что "провожать" она вовсе не просила, а тем паче — настойчиво, но старушка проявила собственную инициативу, чтобы я не скучал в обществе не известного ей субъекта, спустившегося с крыши. "В следующий раз будут ходить нормальным путем, а не лазать, где попало!" — так, вероятно, следовало понимать Клавдию Емельяновну.

— Проходите…

— Я могу и позже… — смутилась незнакомка.

— Проходите, — повторил я, отступая в глубь прихожей.

Женщина вошла. За нею сунулась было и соседка, но я успел хлопнуть дверью перед ее любопытным носом.

Как выяснилось минутой позже, гостью звали Тамарой Михайловной, она носила фамилию Листовой и трудилась главным бухгалтером в крупном акционерном обществе. Первоначальная растерянность сменилась волнением: лицо Тамары Михайловны покраснело, на лбу высыпали бисеринки пота.

Я проводил Листову в приемную, усадил в кожаное кресло, а сам присел за стол секретаря — рабочее место убывшей в декрет Гели.

— Хороший у вас костюм, — сказал я, чтобы женщина скорее освоилась и успокоилась. — Скандинавия?

— Да, лен с хлопком… Люблю крупную вязку. — В ее глазах на мгновение вспыхнула радость, но сразу потухла.

— И цвет беж вам идет.

— Спасибо. — Листова достала из сумки платочек и промокнула лицо.

— Кофе?

— Нет, благодарю… Лучше что-нибудь прохладное. Если, конечно, у вас есть…

— У нас, как в Греции — все есть!

Я притащил из холодильника тоник, наполнил до половины тонкий стакан и подал его гостье. Она пила медленно, прикрыв глаза и смакуя напиток.

— Добавить? — Я с готовностью взялся за бутылку.

— Нет, спасибо огромное… — Листова печально вздохнула и расправила юбку на коленях. — У вас здесь очень уютно.

Я новыми глазами взглянул на знакомые стены, мягкую мебель и акварели, вытянул шею, чтобы лучше разглядеть палас на полу, и вдруг усомнился:

— Палас слишком светлый.

— Зато нарядный! — похвалила гостья.

— Что вас к нам привело? — задал я уже деловой вопрос, видя, что Тамара Михайловна готова к диалогу.

— Мою дочь, Ингу, вот уже две недели преследует какой-то тип.

— Возраст дочери?

— Восемнадцать лет. Она учится в технологической академии. — Листова старалась говорить ровно, глядя прямо перед собой. — Мы живем вдвоем. Отец Инги умер полтора года назад…

— Какой-то тип… — повторил я. — Значит, кто он такой — вы не знаете?

— Нет. Он звонит нам домой по телефону.

— И чего хочет?

— Он требует, чтобы Инга… — Тамара Михайловна запнулась и опустила голову. — Он заставляет ее вступить с ним в половую связь.

— Часто звонит?

— Через день. Говорит всякие гадости, пугает тем, что если Инга не уступит, то он возьмет ее силой. — Голос Листовой дрогнул.

— Вы воспринимаете угрозы серьезно? Телефонных хулиганов — пруд пруди. Вон милицию по тревоге ежемесячно поднимают бомбы искать, якобы заложенные в школах.

— Это — серьезно, — убежденно произнесла гостья, имея в виду не школы, а собственную проблему.

— Ну хорошо… Тогда самое простое лекарство — не снимать трубку.

— Нельзя. Мне часто звонят вечером с работы, Ингу тоже регулярно разыскивают знакомые.

— Понятно… Другой путь — поменять номер телефона. Пробовали?

— Да, однако у нас на станции нет свободных.

— В милицию обращались? — ухватился я за спасительную соломинку: заниматься такой мелочевкой, как отлов прозаического дурака, мне вовсе не улыбалось.

— Три дня назад… — В глазах Листовой возник укор: поди, угадала мои мысли. — Из дежурной части отправили на опорный пункт к участковому. Он меня участливо выслушал, все тщательно записал и обещал вечером зайти к нам, чтобы поговорить с Ингой… До сих пор идет. — Тамара Михайловна невесело усмехнулась. — Я, конечно, понимаю, что у милиции теперь и без нас с дочерью забот — полон рот.

С горечью сказала… И с обидой. Что ж… Ее можно понять. И милицию тоже. Помню, как в советские времена наша пресса лицемерно сочувствовала несчастным американцам, опасающимся выходить из дома после восьми часов вечера: опасно для жизни и здоровья. Теперь и российский обыватель старается в сумерки без нужды на улицах не появляться…

— Тамара Михайловна, вы не пытались определить номер телефона, с которого вас терроризируют? Это же просто: не класть трубку, когда звонящий даст отбой, а затем связаться от соседей с оператором телефонной станции и выяснить.