Александр Серый - Обрученные с дьяволом

Я доел сосиски, но оставил нетронутой половину остывшего гарнира. Пустой чай… Где вы, неизменные обеденные компоты с добавкой?..

— Почему не доел? — раздалось у меня за спиной.

От неожиданности я поперхнулся и закашлялся. Настя несколько раз треснула кулаком у меня между лопаток. Била от души, вкладывая в удары силу, излишнюю для подобного лечебного процесса.

— Больно же! — не выдержал я.

На мгновение наши взгляды встретились. Мне показалось, что в глазах жены мелькнула злорадная усмешка.

— Сядь!

— Зачем? — равнодушно переспросила Настя.

— Что с тобой происходит?

Вопрос в лоб ее не удивил. Жена опустилась на табурет и принялась внимательно изучать качество маникюра на своих ногтях.

— Ничего… — Она все-таки откликнулась, но как-то вяло.

— Наверное, нам пора поговорить.

— О чем?

— О жизни.

— Ну наконец-то! — Настя криво ухмыльнулась. — Я думала, что подобная мысль никогда не придет тебе на ум.

— Я серьезно!

— И я тоже… — Убедившись в том, что с ногтями на левой руке все нормально, она переключила внимание на правую.

— Хорошо, я изменю вопрос. Что происходит с нами?

Настя некоторое время молчала, не поднимая головы, затем произнесла:

— Я устала от одиночества.

— Да? — Ответ меня озадачил.

— Для тебя в жизни существует одна работа. — В ее голосе слышалась горечь. — Мы никуда не ходим, нигде не бываем… А мне ведь только двадцать два. Мне скучно, Костя!

Вот она, разница в возрасте! Этого я больше всего и боялся, когда вел Настю под венец. И просил перед тем хорошенько все взвесить… Взвесила. Ее энтузиазма хватило меньше, чем на полгода.

— Почему ты сама не заговорила со мной? Сразу не заговорила, едва почувствовав сбои в себе? — Я коснулся ее руки и нежно погладил.

— А почему ты сам, имея глаза, тянул до сегодняшнего дня? — В ее взгляде сквозила тоска. — Принимал мое состояние за приступ дури?

— Давай махнем на море, — мягко проговорил я.

— Ты серьезно? — Настя выпрямила спину и замерла. — И когда же?

— Вот поймаем одного мерзавца и…

— Ясно! — жестко оборвала меня Настя. — Вслед за тем мерзавцем даст о себе знать новый и так до бесконечности! Борец с преступностью! Герой-одиночка!

Настя резко встала и рванулась из кухни. Я успел удержать ее за руку.

— Пусти, мне больно! — раздраженно потребовала жена.

— Успокойся.

В комнате звонко тренькнул телефон. Я ослабил хватку. Настя отскочила к разделочному столу-тумбе и, скривившись, потерла запястье.

— Наверняка тебя! — сердито бросила она.

Я не стал спорить и молча поплелся к аппарату.

— Что это за фокусы? — послышался в трубке голос любимого шефа.

— Точность — вежливость королей! — проворчал я.

Намек на его опоздание Никодимыч проигнорировал и сказал:

— Я имею в виду договор с гражданкой Листовой, лежащий у меня на столе.

— Там все ясно написано.

— Алфавит я знаю! — огрызнулся шеф. — Почему оформил без моего ведома?

— Из любви к искусству! — в тон ему парировал я.

— Из любви, значит… Тогда приходи сюда — обсудим, — пробурчал начальник.

Сидеть дома после стычки с Настей мне не хотелось. — Буду через четверть часа.

— Вот и будь! — передразнил Никодимыч на прощание.

Я сменил футболку на рубаху с короткими рукавами, умыл лицо холодной водой и миролюбиво спросил Настю, с которой столкнулся на пороге комнаты:

— Хлеба купить?

Она смерила меня презрительным взглядом и с иронией проговорила:

— Поди ночью вернешься — магазины уж закроются.

Я пожал плечами, хотел чмокнуть ее в щеку, но передумал.

Никодимыч скучал в своем кабинете, рассеянно водя карандашом по листку бумаги. Нагромождение прямых и косых линий, местами украшенных рваными окружностями, напоминало измочаленную ветром паутину. Сам паук бесследно исчез: наверное, злодей-ветер его куда-то зашвырнул.

Шеф убедился, что я удобно устроился на мягком стуле справа от его черного стола, достал пачку неизменного "Мальборо" и, прикурив сигарету, спросил, дотронувшись карандашом до картонной канцелярской папки с надписью "ПсиХ":

— Ты придумал?

— Заголовок? Разумеется.

— Звучит завлекательно. Долго сочинял? — Начальник насмешливо посмотрел на меня сквозь облако сизого дыма.

— Как-то само собой получилось. По первым буквам слов: поиск сексуального извращенца…

— Пси… А заглавная "ха" на конце при чем?

— Не "ха", а "икс". Мы же не знаем его подлинной фамилии, — объяснил я тоном, каким пожилой учитель разговаривает с туповатым первоклашкой.

— Скажите, пожалуйста…

Никодимыч помолчал, но не нашел достойного продолжения для дальнейшей пикировки, а потому сменил тему:

— Что представляет собой Инга? В твоих записях беседы с Листовой на сей счет ничего нет.

— Я нарочно опустил, полагая, что мы еще сегодня увидим девушку и составим о ней свое собственное мнение, без налета материнской предвзятости, — скромно ответил я.

— Есть такая тенденция?

— Родители не объективны… По словам Тамары Михайловны, дочь — очень симпатичная девушка с веселым нравом и отменной фигуркой. Хорошо учится, в настоящее время успешно сдает сессию. Помимо танцев, увлекается музыкой: и классической, и современной. Посещает, конечно, вечеринки, дискотеки, молодежные тусовки…

— Стало быть, круг знакомых достаточно широкий, — сделал вывод Никодимыч, тыча сигаретой в шикарную хрустальную пепельницу, подаренную ему кем-то из клиентов. — Ухажеры у нее есть?

— Есть. И не один. Однако, по мнению матери, ничего серьезного — так, легкие увлечения.

— Партнер по танцам относится к их числу? — вспомнил шеф Сашу, чье имя видел в моих записях.

— Листова полагает, что они с Ингой просто добрые друзья. Два года танцуют вместе, на конкурсах выступали. Тем более, Инга как-то обмолвилась маме, будто у Саши есть девушка.

Никодимыч аккуратно погасил окурок, снова взял в руки карандаш и спросил:

— Темные личности поблизости вертятся?

— Трудно сказать… Во всяком случае, Листова не замечала, чтобы дочь водила компанию с отбросами общества — не в характере девушки.

Шеф вздохнул, заменил карандаш на ручку и придвинул к себе экземпляры типового договора с Тамарой Михайловной. Перед тем, как поставить свою подпись, он признался:

— Прощаю тебе твою самодеятельность только по одной причине…

— По какой же?

— Странный, механический голос телефонного обольстителя… Понимаю, что глупо, но мне очень хочется посмотреть на его обладателя.

Я наблюдал, как шеф визирует документы, и тоже находил глупым подобное основание для выбора клиентов. Однако в данном случае это не противоречило моему желанию помочь Тамаре Михайловне. Поэтому свои критические замечания я оставил при себе. Да и у каждого из людей есть маленькие и большие причуды.