Дарья Калинина - Плюшевая засада

Словно ненароком, Слава оказался возле саквояжа и заглянул в него.

– Повезет тому, кто найдет эти вещички, – произнес он. – Какой красивый пеньюар! Это ведь итальянское кружево?

– Я не помню, давно его покупала.

– И вы хотите от него избавиться?

– Он мне давно мал. Все, что в саквояже, – все на выброс.

Ната невольно заинтересовалась. Кружевной пеньюар был дивно как хорош. Если там и другие вещички ему под стать, то будет неплохо взять их себе. Если Антонине они все равно не нужны, то Ната приберет кое-что для себя.

Заинтересовавшись, Ната внимательней заглянула в саквояж и, не удержавшись, воскликнула:

– А этот брючный костюм? Антонина Николаевна, его-то вы зачем отдаете? Это же ваш любимый!

– Он мне надоел!

– А эта блузка! Это же чудо, а не блузка!

И Ната извлекла блузку из натурального шелка, она имела чуть заметный кремовый отлив и нежно-голубой галстучек по вороту. Это было единственное ее украшение, если не считать пуговиц на манжетах. По две на каждой манжете. Эмаль по серебру. Роспись нежнейшими незабудками. Увидев эти пуговицы, Ната обомлела до такой степени, что даже не могла говорить. Шевелиться она тоже не могла. Стояла и молча таращилась на пуговицы.

– Блузка тоже на выброс, она порвалась по шву, – небрежно произнесла Антонина.

Ната поспешно схватилась за второй рукав блузки, и сердце у нее замерло окончательно. Одной пуговицы не было. На правой манжете вместо двух всего лишь одна пуговица была на месте. Вместо другой пуговицы зияло пустое пространство со следами от иголки, из которых торчало несколько оборванных ниток.

– Это что же… Это что же такое? – пролепетала Ната. – Слава, взгляни сюда!

Слава взглянул, и лицо его вытянулось.

– Это ваша блузка?

– Разумеется.

– Клавдия могла ее носить?

– С какой это стати? У нее совсем другой размер. Да и вкусы у нас расходятся.

– Но кое в чем они все же похожи. Например, вы обе использовали в своих нарядах похожие пуговицы.

Антонина взглянула и пожала плечами.

– Ну и что? Эти пуговицы остались еще от Графа. Целый набор. Большие и маленькие. Наверное, он ограбил кого-то. Антикварный магазин, например. Но я сказала девочкам, что пуговицы остались от их бабушки – матери отца. Мне так показалось более правильным. Маринка ими не заинтересовалась, а Клавдия выбрала себе те, что поменьше. Крупные взяла себе я.

– И украсили ими свою блузку.

– Украсила, – подтвердила Антонина.

– Значит, блузка вам нравилась?

– Очень.

– И все равно вы решили ее выбросить?

– Она порвана. Там по шву. Я зашила, но все равно вещь уже не целая.

– Но выкинуть ее вместе с тремя уцелевшими пуговицами – это как-то уж слишком? – настаивал Слава. – А ведь пуговицы недешевые, каждая из них стоит несколько тысяч, не говоря уж о том, что каждая из них сама по себе – это произведение искусства. За такими еще побегаешь, прежде чем найдешь. Это ведь не рядовой ширпотреб. И эти три пуговицы еще можно было бы использовать в другой раз.

– Да? Наверное, вы и правы. Я была слишком раздосадована, чтобы рассуждать разумно. Пожалуй, я оставлю эту блузку себе.

Она сделала движение, стремясь забрать блузку, но Слава оказался проворней. И блузка порхнула в сторону от Антонины.

– Что такое? – удивилась она. – Что происходит?

– Хотите получить ее назад? Догоните?

– Молодой человек! – пророкотала Антонина, наливаясь гневом. – Я вам уже не девочка, чтобы играть в эти ваши игры. Извольте отдать мне мою вещь!

– Извольте ее получить!

Слава уже откровенно издевался над тучной дамой. Он то показывал блузку Антонине, то отбегал от нее в сторону.

– А где же вы четвертую пуговку-то потеряли? – допытывался он.

Такое поведение раззадоривало Антонину еще пуще прежнего. Вместо того чтобы спокойно и с достоинством отойти в сторону от не в меру расшумевшегося гостя, Антонина тоже включилась в забаву. Теперь они гонялись друг за другом по комнате. Тяжеловесная Антонина, топающая ножищами так, что пол дрожал, и шустрый, юркий юноша. И блузка то появлялась перед самым носом Антонины, то снова удалялась от нее вместе с подвижным Славкой.

– Где же пуговка-то? – то и дело выкрикивал он. – А? Антонина Николаевна! Вас спрашиваю!

– Тебе какое до этого дело? Сопляк!

– Нет, в самом деле! Не знаете?

– Пошел вон!

– А я ведь могу сказать. И даже отдать вам вашу потерю могу.

– Нашел, так отдай!

– Хотите этого?

– Да!

Славка полез в карман и вытащил оттуда пуговицу, которую они с Натой нашли в «Силикатчике», в недостроенной мансарде дома. В том доме, где пряталась Елизавета Николаевна с дочерью. И где несчастная нашла свой конец. У Наты от воспоминаний даже дух перехватило. Но Антонина увидела знакомую вещицу и еще сильней разошлась:

– Отдай! Верни! Это мое!

– А вы не хотите узнать, где я ее нашел?

– Какое это имеет значение?

– Самое что ни на есть важное. Пуговку эту я нашел на месте совершенного вами преступления. Там, где вы сунули в петлю сестрицу свою, разлюбезную вашу Елизавету Николаевну. А дочь ее – дурочка Аленушка – видела это. Смекнула, что ни к чему хорошему для нее лично такой поворот не приведет, а может, просто сильно испугалась, и дала от вас деру. Вы-то думали, что дали достаточно снотворного обеим. А на Аленушку лекарство то ли вовсе не подействовало, то ли доза оказалась слишком мала. Вот она и увидела, что вы вытворяете с ее матерью. Да что я вам рассказываю, время свое и ваше трачу! Вы же сами лучше меня знаете, как там дело было.

И Слава устремил на Антонину пытливый взгляд.

– Расскажете? Очень уж любопытно послушать рассказ из уст главного действующего лица.

– Ложь! – пробормотала Антонина, задыхаясь.

– Давайте поговорим начистоту. Только сейчас я жду от вас правду. После убийства Елизаветы Николаевны вы немного зазевались, и Аленушка от вас сбежала. Но вы думали, что сумеете приманить девочку на ее любимую игрушку – зайку беленького. Он был у вас. И вы думали, что сбежавшая Аленушка так возле «Силикатчика» где-то и бродит. А когда узнали, что Анна Семеновна там мне встречу назначила, потому что кое-что вспомнила и захотела рассказать, следом за нами с Натой поехали. «Два клена» вы смогли покинуть незаметно для камер видеонаблюдения, потому что знали про вынимающуюся решетку в окне кухни. Об этой решетке знала и Клавдия, и Елизавета Николаевна с дочерью. Все вы пользовались этим ходом, когда вам надо было покинуть дом незаметно для охраны. Задумав устранение Анны Семеновны, вы дождались, когда на кухне никого не окажется, и улизнули. Машина у вас есть, но держите вы ее не в общем гараже, она стоит у вас в поселке. Я это выяснял. И также выяснил у соседей, что периодически машина то исчезает, то появляется вновь. Иногда ею пользуется сравнительно моложавая женщина, иногда тучная пожилая дама. Да-да, именно вы, Антонина Николаевна, и садитесь за руль. И вы совсем не такая уж маломобильная и малоподвижная и болезненная мадам, как пытаетесь нам тут втереть. Вы очень даже сильная физически женщина. И все ваши болезни – это чистой воды притворство с целью усыпить бдительность окружающих. И, надо сказать, вам это удается в полной мере. Даже у полиции до сих пор не возникло ни малейших подозрений на ваш счет. Но вернемся к нашему разговору про нападение на Анну Семеновну.