Кэрол Дуглас - Котнэппинг

— Кстати, о моей работе, — прочирикала Темпл с обаятельной улыбкой наперсточницы. — Я должна еще доставить вас обратно в отель. Вы, должно быть, страшно вымотались за два дня выставки.

— Время еще детское, — возразил он волнующим баритоном, который мог совратить даже куклу Барби.

Темпл улыбнулась. Она была маленькой, конечно, но не до такой степени. И родилась отнюдь не вчера. А также не была безрассудной.

— Мои внутренние часы тикают, — ответила она беспечно. — У меня был трудный день, и мне необходимо выспаться.

На этой ноте вечер закончился. Хантер не стал возражать, когда Темпл оплатила счет. Очень скоро она уже притормаживала свой “шторм” у шикарного входа в местный “Хилтон”.

— Может быть, подниметесь на чашечку кофе? — спросил он.

— Единственная чашечка, которая мне необходима, это чашка молока в моей собственной квартире, — ответила она твердо.

— Вы уверены? — его теплая рука с отполированными ногтями материализовалась на ее колене.

— Спасибо за предложение, но у меня есть кое-то. Он может неправильно понять.

— И кто же это?

— Он… ну, просто здоровенный такой, черный чувак. По слухам, держит мазу в этом городе.

Рука испарилась. Вторая рука уже нащупывала рукоятку на двери.

— Прекрасный вечер, — сказал Хантер, поспешно покидая машину. — Спасибо, и передайте привет вашему… э-э-э… другу.

— Обязательно передам, — Темпл нагло помахала ему на прощание. “Шторм” рванулся прочь, точно раскаленная аквамариновая летучая мышь из преисподней.

В ту же секунду, как Темпл отперла массивную дверь своей квартиры, она почувствовала неладное.

В квартире было жарко. Жара кралась по темным комнатам, точно невидимая черная пантера. Ее горячее дыхание сначала коснулась лица Темпл, а потом скользнуло по ее ногам. Даже после слабеньких кондиционеров в мраморном холле и отделанном деревянными панелями коридоре, эта баня выглядела ненатуральной… то есть, наоборот, абсолютно натуральной, как на улице. Далеко не двадцать четыре положенных в квартире градуса, скорее уж, около тридцати четырех.

Темпл подождала, пока незнакомые уродливые тени в темноте превратятся обратно в ее мебель. Потом, придерживаясь за кухонную перегородку, скинула одну туфлю, за ней другую. Каблуки отчетливо стукнулись о паркет. Она-то надеялась, что они упадут на ковер, но было поздно. Теперь ее убьют в собственной квартире. Но, может, и не убьют.

Конечно же, она была встревожена. Чем дольше вы живете в доме, тем скорее вы начинаете замечать малейшие изменения. С чего бы ее кондиционеру отключаться? А он отключился, причем, несколько часов назад, судя по температуре в комнатах.

Розовые неоновые часы на черно-белой стене кухни, такие мирные днем, отбрасывали странно зловещий отблеск на кухонную стойку. Он отражался красноватым, как фривольный фонарь в подворотне, светом на белом лепном потолке гостиной. Фонарь в подворотне подразумевал чье-то присутствие. Чье?..

Она подумала, не сбежать ли отсюда. С другой стороны, в комнатах было очень тихо. Пусто. Абсолютно пусто. Паркет был теплым под ее ступнями в чулках, когда она продвигалась по нему, боясь поскользнуться.

Гостиная открылась перед ней, точно книга, чересчур плохо освещенная, чтобы что-нибудь разобрать. Во французской двери неожиданно обнаружился проем, точно загнутый уголок страницы. Одна из створок была полуоткрыта, впуская ночную жару и звенящий хор далеких цикад, на который она поначалу не обратила внимания. Тяжелый аромат жасмина и гардении вползал с балкона, как туман. Темпл остановилась у стены, пытаясь пальцами вслепую прочесть выпуклые пластиковые буквы на регуляторе термостата. Крошечный рычажок был установлен на “выкл”. Но какому грабителю могло прийти в голову выключить кондиционер? Она прокралась дальше, затем остановилась. Кое-что явно отсутствовало. Кот к этому времени уже должен был почуять ее присутствие. Луи появился бы из какого-нибудь своего уютного местечка, или спрыгнул с холодильника, требуя еды. Он бы терся о ее щиколотки в темноте, которая ничего не значила для кота с его ночным зрением. И где кот?

Темпл прокралась обратно так же тихо, как вошла, и выскользнула за дверь, избегая поворачиваться спиной к собственной квартире. В коридоре с его слабыми светильниками и потертым розовым ковролином она босиком пробежала к лифту и нажала кнопку “наверх”.

Лифта не было целую вечность. Она никогда раньше не замечала, как его сочленения клацают и скрипят, как громко лязгает дряхлый механизм. Он прибыл пустым, она метнулась в кабину и нажала “пентхаус”. Кабина внутри была богато отделана полированным деревом, точно гроб. Она дернулась вверх с ужасным дребезжанием несмазанной гильотины, поднимаемой для казни.

Резкая остановка по прибытию чуть не заставила сердце Темпл остановиться вместе с лифтом. Она метнулась к тяжелым двустворчатым дверям напротив кабины и заколотила в них обоими кулаками.

Дверь распахнулась. Электра Ларк стояла там, волосы дыбом, их цвет напоминал хорошо взбитые яичные белки, маленькие бумажки были прилеплены к голове, один белый клок запятнан кроваво-красным…

— Темпл! Что случилось? Я занимаюсь своими волосами.

— Господи, я думала, вас скальпировали, — Темпл перепрыгнула через порог и захлопнула дверь за собой.

— В здании кто-то есть. Или был. Кондиционер у меня в квартире выключен, французская дверь открыта, и кот исчез.

Электра сняла с шеи полотенце для рук, размышляя вслух:

— Сантехник уже ушел домой. К сожалению, и этого милого Мэтта Девайна тоже нет.

— Его нет?.. — Темпл сразу и не сообразила, что в образе дамы в отчаянном положении могли быть свои плюсы.

— У него ночная смена, — вздохнула Электра. — Придется нам побыть освобожденными от векового рабства женщинами и все сделать самим. Я возьму фонарь. Мы не должны позволять негодяю увидеть больше, чем нужно. Если он еще там.

Темпл кивнула, и Электра скрылась в кухне. Темпл никогда не доводилось обследовать внутренность хозяйских апартаментов, но она успела заметить странный зеленый хрустальный шар на могучем бронзовом треножнике, стоящий в гостиной на светлом напольном телевизоре-тумбе из пятидесятых годов. Какая-то тень метнулась прочь, когда она вытянула шею, чтобы заглянуть в полуосвещенную комнату — возможно, просто фантом, порожденный игрой ее расстроенных нервов.

— Вот это пойдет, — Электра появилась из кухни, размахивая старомодным металлическим фонариком, который напомнил Темпл древнюю рекламу батареек “Эвридэй”. Она очень надеялась, что черный кот, ее приятель, ее пропавший приятель, имеет в запасе девять жизней, как у кота из рекламы “Эвридэй”.