Маргарита Малинина - Имитируя визг

Мы с сокурсницей переглянулись и пожали плечами, решив уточнить:

— Но как?

— Что значит — как? — возмутилась преподавательница нашим непониманием, затем закатила зрачки к побеленному потолку и села на любимого конька: — Ахалай-махалай, калина-малина…

— Все-все! Мы поняли, поняли! — испуганно заголосили мы.

— Вот. — Зрачки снова вперились в нас. — Это и спасло ей жизнь. Ее душа стояла на распутье: подняться к небесам или же вернуться в бренное тело. Мои четки вкупе с заклинаниями помогли ей выбрать верный путь. Вы, студентка Ярлык, еще слишком молоды для того, чтобы отпускать свою душу к Богу. Вы еще не набрались должного опыта и не исправили будущих серьезных ошибок, не искупили своих еще не совершенных тяжких грехов. В молодости надо грешить, а в старости — искупать грехи, очищая душу от скверны. Только тогда она считается готовой для того, чтобы предстать перед Господом на Страшном Суде.

— Вон оно что… — усмехнулась атеистка Вика, правда, шепотом, и вещательница, к которой я внезапно прониклась глубокой симпатией ввиду схожести мышления, ее не слышала. Следовательно, она продолжала:

— К сожалению, душу студента Орловской мне не удалось вернуть на Землю, в этот мир. Видимо, она уже не единожды согрешила, а вину искупила через свою чудовищно жестокую смерть. В любом случае, ее душа была нужна Богу. Так тому и быть, я со своей стороны сделала все возможное. Под конец даже провела редко допускающийся к использованию перед непросвещенными вращательно-амулетный обряд, дабы душа узрела сияние амулетной ауры и пошла бы на него, как мотылек на свет, вернувшись в этот мир. Но мусора́, — она смачно сплюнула сквозь зубы, — помешали обряду, выкинув меня из аудитории и лишив тем самым пребывания в зоне досягаемости тела, покинутого душой. Однако это далось им нелегко! — В ее голосе явственно прорезались гордыня и самоуверенность. — Я цеплялась за столы, стулья, за кафедру, доску, я визжала и изрыгала матерные словечки! Потом я затопала ногами, начала кусаться и треснула в итоге пауком-амулетом одного из них по голове! Ну им и досталось от меня, о-хо-хо! Надолго же меня запомнят! — Да, зря же я сбежала на самом интересном месте! Вот бы повернуть время вспять и пронаблюдать удар красным пауком по черепу старшего в опергруппе! Так ему и надо, а то: «сговорились всем курсом…», «докажите, поднимите-ка бревно…», «вернулись в стан врага, размахивая картонным мечом…».

— А что еще за вращательный обряд? — глядя во все глаза на экологичку с намеком на ее умственное помешательство, обратилась ко мне Вика. — Чего она там вытворяла?

На этот раз Ведьма Викторию услышала и со словами:

— Щас, щас, я вам покажу, — стала снимать с себя красного паука с намерением им вовсю крутить, но я вовремя подоспела и схватила ее за руку.

— Не надо, я видела ваш обряд.

— Точно видела? Я могу и показать. — Женщина угрожающе взмахнула над головой амулетом на тонкой черной веревке.

— Видела-видела! — зачастила я. — Разумеется, я видела, причем во всей красе, правда-правда, истинная правда! Зачем же лишний раз его показывать? Вдруг он от этого силу потеряет? — Ведьма согласно кивнула. — И вообще, можно мы на минуточку вдвоем останемся?

К общему благополучию нации, та решила, что можно, и удалилась за дверь, покинув «зону досягаемости» наших тел.

— Так что она там делала-то? — не желала униматься любопытная Ярлык.

— Могу продемонстрировать, — предложила я и, не дожидаясь на это позволения, принялась передразнивать, а именно: размахивать воображаемым лассо и приседать, раскорячивая колени в разные стороны, точно обкуренный кузнечик в брачный период, и делать при этом безумное лицо.

Вика расхохоталась, а затем схватилась за раненую часть тела.

— Серьезно? Ой, мне ж смеяться нельзя… Неужели она так и делала? Ну, прикол!

— Это я еще опустила заклинание на воскрешение! Просто не смогу его должным образом передать, это нужно слышать из первых уст.

— Ну дает наша Миссис Ведьма. То есть Mrs.Witch!

— Тише ты, вдруг услышит? Не знаю, как далеко она ушла. Нам же ей еще зачет сдавать.

— Да поставит она зачет, никуда не денется. Слушай, ты можешь поверить, что еще позавчера Алиска была жива, мы над ней смеялись… Жуть! Я даже немного чувствую свою вину.

— Глупости, ты ни в чем не виновата. Более того, ты ни за что получила удар ножом, тебе жалеть себя надо, а не винить.

Я покорила себя за то, что так и не смогла спросить Вику, а не пришили ли они с Аленой на пару кого сгоряча, за что теперь им его родственники мстят. Но как такое спросишь? Это и маме родной не всегда известно, а я кто? Она бы мне просто не сказала. Потом Вика уверена, что попала под нож случайно, ей виднее. Подумав, я уточнила другое:

— Как думаешь, Алена с Алисой не могли дружить? Либо просто общаться?

— С Орловской? — выпучила Вика глаза. — Ни в жизнь. Нет, я была бы в курсе. И вообще, они из разных социальных кругов. А что, ты думаешь, их убили неспроста?

— Не знаю, — отмахнулась я. — Забудь, я говорю ерунду.

Раздалось три легких стука, в палате вновь возникла препод экологии. Могу объяснить, почему никогда не называю ее по имени — я его просто не помню. Это в школе знаешь, как зовут всех учителей, и не только поименно, но и пофамильно. А в вузах в этом нет необходимости, так как обращаемся мы к ним редко, только под диктовку лекции строчим. Вдруг приспичило — можно заглянуть на обложку тетради, там все записано. Что касается экологички, помню лишь, что отчество ее то ли Руслановна, то ли Рустамовна, короче, что-то редкое, а остальное не запомнилось.

Так вот, она возникла и с порога заявила:

— Подошло время молитвы на выздоровление. Итак, приступим. — Бусики перекочевали с шеи в быстрые пальцы, с упоением принявшиеся их, точно четки, перебирать. — О, ганс-ванс-пекс-фекс-мекс! Аста ла виста, бьем спиннингиста! А-а-а, ааа!! — завыла она сиреной.

— Я, пожалуй, пойду! — крикнула я Вике, дабы быть услышанной.

Викины глаза налились отчаянной мольбой. «Не оставляй меня одну с… этой!» — говорил ее взгляд. Мой ответил сочувственным: «Прости, не обижайся, но повторно я этого не вынесу!»

В дверях я столкнулась с медсестрой и, пройдя два шага, услышала за спиной ее негодующее:

— Это сумасшедший дом, а не палата!

Из больницы я вышла в приподнятом настроении. Вика идет на поправку, но если что вдруг не так, Руслановна — или Рустамовна? — о ней позаботится. Солнце светит так ярко, что можно защитные очки надевать — словно наступило долгожданное лето. Температура окружающей атмосферы поднялась до тринадцати градусов, а вчерашние лужи подсохли, и нет уже смысла бояться стать грязным навозным жуком, испачканным и облитым лужей, коим я вчера предстала пред социумом в целом и Романом в частности. В общем, все было замечательно, пока я не достигла перекрестка. Горел красный, потому я остановилась, а рядом со мной — еще две среднестатистические тетки. И все бы ничего, но сначала я почуяла затылком чье-то присутствие за спиной, а через секунду — его тяжелое хищное дыхание в сантиметре от моего левого уха. Я чуть продвинулась вперед к дороге, по которой с бешеной скоростью неслись автомобилисты, не замечая ничего вокруг, но некто тоже сделал шаг вперед, вновь приблизил свои губы к моему уху и, подышав в него еще немного ради накала обстановки, громким шепотом совершенно неожиданно для меня произнес: