Кира Измайлова - В – значит виктория

По-моему, он отчетливо скрипнул зубами, но все-таки отправился мыться. Надеюсь, не в той же воде, что я сама…

— Ты забыла приказать ему одеться в чистое, — сказала Венедин, раскрашивая мне лицо.

— А смысл? Всё равно раздеваться придется.

— В самом деле… Погляди, так хорошо?

Я посмотрела в зеркало и невольно вздрогнула: Венедин сделала из меня аман-куюль, страшную женщину, которая бродит по ночам вокруг селений и хватает мужчин, которые зачем-то шатаются вдали от семейного очага или, хуже того, бегают к любовницам. Она очень красива по джаманским меркам, нарядно одета и богато украшена, только под ярко накрашенными губами скрываются звериные зубы, которыми она отгрызает несчастному мужское естество, чтобы впредь не предавался блуду.

— Надеюсь, Дальбер не знает джаманского фольклора, — только и сказала я, подумала, протянула руку за тушью и нарисовала себе на верхних веках глаза: у аман-куюль два зрения — одним она видит человека как он есть, другим — его прегрешения.

— Теперь узнает, — пообещала Венедин и критически осмотрела меня. — По-моему, замечательно!

Еще бы… Выбеленное лицо с кровавыми губами и черно-красными узорами на лбу и щеках, замысловато повязанный златотканый платок на голове, узорчатое платье… вернее, полупрозрачная хламида, в которую я задрапировалась, масса побрякушек…

— Ты что, Адиту ограбила? — спросила я подругу.

— Не ограбила, а попросила ее одолжить золотой запас, — улыбнулась Венедин. — И не весь, а так, горсточку.

«Горсточка» оттягивала мне уши, шею и запястья, но я решила, что можно и потерпеть ради такого дела.

— А вот и он, — шепнула Венедин и встала, сложив руки под передником.

— Нэсс Ирритор? — Дальбер даже постучал, прежде чем войти. — Разрешите?

— Конечно, — улыбнулась я, и он попятился. — Что это с вами?

— А… ну… — он попытался жестами описать эмоции. Думаю, когда в полумраке ты натыкаешься на такую… хм… физиономию, впечатление должно быть достаточно сильным. — Вы выглядите… необычно.

— Я этого и добивалась, — сказала я и закинула ногу на ногу, позволив тонкой ткани сползти с моего колена и обнажить бедро. — Ну что же вы стоите в дверях, словно не вы хозяин в этом доме? Раздевайтесь!

— Что?!

— Вы же не намерены ложиться в постель в пиджаке и ботинках?

— Но… но не при ней же! — прошептал Дальбер, косясь на Венедин. Та невероятным усилием воли сохраняла невозмутимое выражение лица. — Как так можно!

— О, дорогой мой… — я потянулась, и мое одеяние сползло с плеча. — Там, где я выросла, старшие женщины непременно присутствуют у ложа новобрачных, чтобы подсказать, буде что-либо пойдет не так, успокоить, помочь, наконец. Поэтому не стесняйтесь, прошу вас.

Венедин показала мне кулак из-под передника. Будто я виновата в том, что она загримировалась под старую деву!

Дальбер снял пиджак и разулся, однако за брючный ремень держался, как утопающий за спасательный круг.

— Может, это не так уж необходимо? — выговорил он.

— Я не понимаю, вы хотите на мне жениться или нет? — нахмурилась я. — Если нет, то прекрасно, мы с Диной собираемся и отбываем, как только вы найдете нам такси, а прежде того собственноручно напишете отказ от претензий по отношению к моей особе. Но…

— Нет, нет, что вы! — Дальбер расстегнул ремень, и брюки упали.

Венедин издала трудно распознаваемый звук, да и я с трудом подавила смех: мой похититель носил кальсоны со штрипками, не иначе, по заветам предков. Я понимаю, что это тепло и, наверно, удобно, но ведь совершенно не модно!

— Ну что же вы стоите? — прошептала я и еще сильнее оголила плечо. Он сделал пару шагов вперед, едва не споткнувшись. Спасибо, догадался разуться и избавиться от штанов. — Присядьте рядом, Дальбер. Обнимите меня со всей страстью. Покажите, на что вы способны!

— Он не тянет на племенного жеребца, нэсс, — не удержалась Венедин.

— Ничего, выносливые рабочие лошадки тоже ценятся, — я поймала Дальбера за рукав и с силой дернула на себя. Он упал поперек кровати, и я тут же навалилась сверху. — Вот так-то лучше! Верно, мой будущий супруг? Покажите себя во всей красе, не то я действительно заведу любовника! Приведу парочку джаманцев из числа прислуги — они не задают вопросов, вообще не болтают на нашем языке, зато умеют доставить женщине несказанное удовольствие…

И я ничуточки не лгала: Дарифа своим массажем кого угодно доведет до экстаза.

— Помоги, Дина, — велела я, а Дальбер слабо вскрикнул:

— Что вы де!..

— Фиксируем вас, чтобы не сбежали раньше времени, — ответила Венедин, перехватив его запястье и захлестнув его шнуром. Узел был мне знаком — наверняка Лисс научил вязать, как и меня.

Я тоже не медлила — привязывала ноги Дальбера, чтобы не вздумал пинаться. Большого вреда, может, и не нанесет, но в синяках тоже приятного мало.

— Мы так не договаривались! — выкрикнул он.

— Мы договорились, что я вас испытаю, а потом решу, вносить ли пункт о любовниках в брачный договор, — напомнила я, расстегнула на нем рубашку, задрала нательную рубашку, выдернула из своей прически пышное перо и пощекотала им впалый живот Дальбера. Какой-то он все-таки худосочный…

— Пока вы показываете себя не с лучшей стороны, нэсс, — добавила я. — Перед вами такая женщина, а вы визжите и отбиваетесь, как девчонка, которой старший братец сунул за шиворот лягушку!

— Да уж, нэсс, какой-то он малахольный, — подтвердила Венедин мои мысли. — Может, ну его? Оставим так, пускай лежит, может, докричится до кого-нибудь… Ну или хозяин за платой придет, найдет его. Авось не умрет с голоду до той поры…

Кровать заходила ходуном, когда Дальбер оценил перспективы, но я успокоила:

— Дина, дорогая, не забывай: ведь он может опорочить мое доброе имя…

— Тогда давайте избавимся от него, госпожа, — кровожадно предложила она. — Вы идите себе спокойненько, а я положу подушку ему на голову, сяду сверху и посижу… будто первый раз!

— Ну что ты, сколько можно! — возмутилась я и задумчиво уставилась на Дальбера. Кажется, о страсти речь уже не шла, этот человек больше всего мечтал выжить.

Несчастный! Кто же пускается в такие авантюры без надежного плана, а тем более поддержки? Я вовсе не рассчитывала участвовать во всем этом, но и то сообразила, кого позвать на помощь, а он… Бедняга, у него нет даже преданного слуги!

«Не время для жалости», — напомнила я себе и кивнула Венедин:

— Давай лучше испытаем его по-настоящему. Принеси мою шкатулку.

Шкатулка эта была размером с хороший дорожный чемодан, и Дальбер приметно побледнел. Я подумала, что надо бы заткнуть ему рот: стены стенами, но вдруг он станет вопить так, что и на улице слышно будет? Впрочем, это успеется, а пока мне требовались внятные ответы.