Дональд Уэстлейк - Что смешного

Он покачал головой.

– Прости, Стэн. Я могу представить, как это все выглядело в твоих глазах, когда прямо рядом с Бэлт Паркуэй стоит здоровенная золотая штуковина, а потом еще ты и прочитал про нее в газете, все, о чем можно думать в такой момент,– это золото. Моя работа заключается в том, чтобы думать о возможных проблемах, так вот этот купол – это стопроцентная проблема.

– Тогда, наверное, я займусь им в одиночку,– почти обиделся Стэн. Ему казалось, как будто его все бросили.

– Тогда один совет,– предупредил Джон. – Если собираешься делать это в одиночку, не вовлекай в это свою маму.

Его мама была единственным возможным сообщником, который мог бы прийти на ум.

– Почему нет? – спросил Стэн.

– Потому что ей лучше водить свое такси, чем отрабатывать в государственной прачечной. Мне пора. Поднимаясь, Джон добавил:

– Если ты вызываешь меня, чтобы обсудить подобную идею, тогда ты платишь за обед. Увидимся.

Оказалось, что здание CI Интэрнэшнл Бэнк Билдинг, стоявшее на Пятой авеню возле «Сакса», работало под «липовым» названием, либо это была последняя модификация изначального названия, судя по тому, что было написано в лобби. На мраморной стене висела большая черная доска с золотой рамкой, где большими белыми печатными буквами были прописаны все арендаторы в алфавитном порядке, а над этим списком красовалась надпись «Трест Капиталистов и Иммигрантов – CI». Видимо, когда-то раньше кому-то это название разонравилось, и он решил назвать его CI Интернэшнл; звучит лучше, значит меньше. Может быть капиталисты и иммигранты перестали дружить.

Файнберг, Кляйнберг, Райнберг, Стайнберг, Уайнберг Клатч находился, судя по написанному на доске, на двадцать седьмом этаже, поэтому Дортмундер пошел к лифту, который ехал с 16 по 31 этаж, проехался в нем с парочкой курьеров, когда все вышли на нужном этаже, он стоял и разглядывал ресепшн, пока курьеры решат свои вопросы с секретарем.

Место было большое, хоть и с низкими потолками, под ногами серый ковер, в двух зонах, где можно посидеть,– серая мебель, перед секретарем растянулся блинный черный стол, который шел дальше по стене и уходил за нее. Стены бледно-зеленого цвета, по большей части, были увешаны большими абстрактными картинами в сумасшедших красках, от которых голова шла кругом, и глядя на всю эту картину кажется, что тебя одолевает хандра, но ты ничего не можешь с ней поделать.

Когда курьеры разбежались, и Дортмундер смог встать на их место, он разглядел секретаря поближе и пришел к выводу, что она слишком красива, чтобы быть настоящей, а все может быть потому, что она не могла, а может не хотела пошевелить хоть какой-нибудь частью тела. Она посмотрела на руки Дортмундера, увидела, что пакета или посылки в руках нет, наконец, подняла глаза, и Дортмундер коротко сказал:

– Фиона Хэмлоу.

Она потянулась за ручкой:

– А ваше имя?

– Джон Дортмундер.

Она сделала пометку себе в блокнот, подошла к телефону, пробормотала что-то, а затем сказала:

– Через минуту она выйдет. Пока присаживайтесь.

– Спасибо.

Зона отдыха подразумевала серый стеклянный кофейный столик между серыми диванами, но почитать там было нечего, поэтому Дортмундер сел на один из диванов и начал разглядывать картины, пытаясь придумать, на что рисунки могли бы быть похожи. Он только успел подумать, что в большинстве своем они напоминали миску с остатками растаявшего мороженого, как появилась очень низкорослая женщина в черной юбке, черном пиджаке, белой блузке под горло и туфлях на низком каблуке, она вышла из бокового прохода, осмотрелась, одарила Дортмундера улыбкой профессионального агента по недвижимости и направилась в его сторону.

– Мистер Дортмундер?

Поднимаясь, он сказал:

– Это я.

Ее рукопожатие было уверенным, но костлявым. Короткие черные волосы завивались возле ушей, лицо узкое, в определенном смысле она была даже привлекательной. Похоже, что ей было лет двадцать пять-тридцать, а искать семейное сходство между ней и тем медицинским мячом в инвалидном кресле было просто бессмысленно.

– Я Фиона,– представилась она. – Вы встречались с моим отцом.

– Да, сегодня утром. Он рассказал мне предысторию. Ну, какую-то ее часть.

– А я,– сказала она довольно тихо, но уверенно, наверное, так разговаривают девушки-адвокаты, когда у них появляется запал,– расскажу вам остальное. Пойдемте, я вас провожу.

Он пошел за ней по коридору, где двери были только с одной стороны, все они были открыты, и за ними виднелись шумные офисы, в каждом за столом сидел мужчина или женщина средних лет, сконцентрированные на телефоне или компьютере, или на кипе бумаг. Она вошла в одну из таких дверей в конце коридора, и они попали в большую комнату, поделенную на ячейки, как в коробке для яиц, каждая была ограждена стенами высотой до груди, так что было видно, кто чем занимается. Люди в этих ячейках явно были младше тех, кто сидел в отдельных кабинетах, поэтому Дортмундер уже начал подозревать, что Фиона Хэмлоу работает в одной из этих ячеек.

– Я организовала нам зал для конференций. Более приватно. Никто не отвлекает.

– Это хорошо.

Чтобы добраться до зала конференций, им пришлось зигзагом пройти через ряды коробочек с людьми, и Дортмундер был удивлен тем фактом, что на черном полу не было нарисовано стрелок или не рассыпаны были хлебные крошки, чтобы простой смертный смог найти дорогу назад.

Они, наконец, достигли периметра, и Фиона повела его вдоль стены в левую сторону к закрытым дверям и зеркальным окнам, через которые было видно, что в некоторых залах для конференций были люди, по два человека или более, которые что-то активно обсуждали, некоторые залы были пустыми.

Она повела его в один из пустых залов, закрыла за ними дверь и сказала с улыбкой:

– Садитесь, где вам удобно. Напиток? Кока-кола? Сельтерская вода?

Дортмундер понял, что в бизнесе было знаком цивилизованности предложить гостю какой-нибудь напиток без алкоголя, и, возможно, так же вежливо было бы отказаться, поэтому он сказал:

– Сельтерской воды, да, было бы неплохо.

Она подошла к высокой конструкции в конце стены, где было все необходимое для жизни: холодильник, полка со стаканами, телевизор, DVD, блокноты, ручки и бумажные салфетки. Она налила ему сельтерской воды, положила льда, а себе налила диетической пепси со льдом, принесла ему напиток и бумажную салфетку, и, наконец, они уже могли сесть и начать беседу.

– Значит вы нашли эту штуку,– начал Дортмундер. – Шахматный набор.

Она засмеялась. – Ох, мистер Дортмундер, эта история слишком хороша, чтобы проскочить все и сразу переключиться на конец.

Дортмундер терпеть не мог хорошие истории, ну ладно, выбора у него все равно нет, так что он сказал: