Дональд Уэстлейк - Куда уж хуже

– Ага, я заметил. Преступность падает, на улицах становится безопаснее, страховым компаниям даже некому платить по страховкам. Так вот почему! Это все ваша хорошая работа.

– Стараемся изо всех сил.

Они дружно улыбнулись друг другу, и в этот момент подоспела еда.

Оба слишком серьезно относились к приему пищи, чтобы болтать за обедом. Только когда официантка унесла пустые тарелки, Бернард заказал мороженое, а Энди – второй «Амстел», беседа возобновилась.

– Преступления еще происходят,– глубокомысленно сообщил Бернард.

– Очень жаль, особенно после того, что я услышал про ваши усилия.

– Забавно, что ты упомянул страховые компании.

– Кто, я? А, ну да, помню.

– Особенно меня достают ненасильственные преступления. Конечно, и тяжкие преступления тоже не подарок.

– Полностью согласен.

– Ты всегда избегал насилия. В смысле – до того, как стал вести честный образ жизни, что стало для меня приятной новостью.

– Спасибо, Бернард.

– Не за что. Так вот, что касается ненасильственных преступлений, то среди них мне особенно отвратительны мошенничества со страховками.

– Ты так заботишься о страховых компаниях? – искренне удивился Энди.

– Да провались они пропадом! Эти страховщики надули бы собственных матерей, если бы те у них были. Нет, в аферах со страховками меня больше всего бесит, когда мошенники пытаются втемную использовать меня.

– О!

– Ах, мистер детектив! Кто-то залез в мою квартиру и украл все драгоценности. Вот их список. Пожалуйста, выдайте мне справку, чтобы я мог заявить в свою страховую компанию,– произнес высоким противным голосом Бернард, пародируя жертву грабителей. И уже нормальным голосом продолжал.– А ты после этого вертишься, как белка в колесе, пытаясь раскрыть преступление, которого никогда не было.

– Но бывает, грабят и честных граждан.

– Ну да. А потом выясняется, что эти честные граждане прибегли к услугам профессионалов.

– Ты имеешь в виду таких парней, парочку из которых я знавал, прежде, чем я... э-э-э...

– Перековался и завязал?

– Ну да. Ты хочешь сказать, что их нанимают, чтобы они ограбили квартиру, а потом, когда владелец получит страховку, втихаря вернули ему похищенное?

– Я думаю, что они получают процент со страховки или, возможно, работают за твердую сумму. Ты не в курсе?

– Понятия не имею,– Энди снова часто заморгал.

– Конечно, ты мог давно забыть все это.

– Я никогда этого не знал. Так ты что, ищешь кого-то, кто согласился бы помочь честному гражданину украсть его собственное имущество?

– Вовсе нет. Я знаю, Энди, что ты никогда не сдашь никого из своих знакомых.

– Мы уважаем друг друга, Бернард,– согласно кивнул Энди.– Вот почему я слегка удивился.

– Сейчас меня интересуют не столько парни, способные по заказу обнести квартиру, а тот, кто их нанял.

– Поскольку, помогая ему, ты сам становишься соучастником мошенничества?

– Именно. И я выведу его на чистую воду во что бы то ни стало.– Бернард поскреб ложкой по тарелке, собирая остатки мороженого.– Но я хочу действовать по справедливости.

– Безусловно.

– Ведь этот парень, возможно, никого и не нанимал, а я просто отношусь к нему предвзято.

– Это делает тебе честь, Бернард.

– Он сильно разозлил меня. Но если он не организовал собственное ограбление, то мне не хочется тратить на него время впустую, позволив настоящим преступникам скрыться.

– Ты не хочешь распылять свои силы.

– Вот именно. Поэтому я не прошу называть какие-то имена твоих бывших знакомых. Просто я хочу знать, не было ли каких-то разговоров о недавнем поддельном ограблении в центре города.

– В центре города,– эхом отозвался Энди и слегка нахмурился.

– Это новый театр на Бродвее с отелем и квартирами. Называется «Н-Джой».

– Не было ли недавно там ограбления? Ты считаешь, что это дурно пахнет?

– И допускаю, что могу ошибаться. Но что-то мне подсказывает, что этот обанкротившийся сукин сын, который владеет той квартирой, все и подстроил.

– И ты хочешь знать, не слышал ли я в последнее время о чем-то подобном?

– Да.

Энди торжественно посмотрел прямо в глаза Бернарду. Его веки равномерно поднимались и опускались, словно метроном.

– Я никогда не слышал про это ограбление, Бернард. Ни единого слова.

Бернард в ответ взглянул в честные глаза собеседника.

– Спасибо, Энди. Я ценю твою искренность,– и он поднял руку, подзывая официанта со счетом.

Когда вечером во вторник, без трех минут десять Дортмундер вошел в «Оу Джей Гриль энд Бар» на Амстердам-авеню, бармен Ролло, высокий толстый лысеющий мужчина в грязной белой рубашке с длинными рукавами и грязном белом фартуке, стоял на коленях, устанавливая в левой витрине новую неоновую рекламу пива.

– Подойду через минуту,– сказал он Дортмундеру. Его руки были заняты неоновыми трубками, электрическими проводами и цепочками для крепежа рекламы.

– Хорошо,– кивнул Дортмундер и направился к стойке, где завсегдатаи бара обсуждали черные полоски, которые теперь наносятся на все товары и заставляют кассу пикать.

– Это – коды,– говорил первый завсегдатай.– И их могут прочитать только кассовые аппараты.

– Причем тут коды? – спросил его второй.– Кодовая война давно закончилась.

– С места поднялся третий посетитель и вмешался в дискуссию:

– Какая еще Кодовая война? Не было никакой Кодовой войны. Была Холодная война [41] Игра слов. Слова «code»(кодовый) и «cold» (холодный) очень похожи в произношении. .

– Нет, Кодовая. Она так называлась, потому что они использовали разные коды, чтобы хранить друг от друга секреты,– безапелляционно заявил второй. Он хихикнул и добавил.– Надо же – Холодная война. Кому в голову взбредет называть войну Холодной?

Третий не менее уверенно парировал:

– Каждый, кто не проспал последнюю сотню лет, знает, что она называется Холодной войной, потому что в России царит вечная зима.

Второй завсегдатай развеселился пуще прежнего:

– Тогда каким образом они растят там сало?

Поставленный в тупик третий нахмурился и переспросил:

– Сало?

– Да, это национальная русская еда.

Дортмундер облокотился на стойку справа от спорщиков и принялся наблюдать в зеркало позади нее за Ролло. Бармен умудрялся одной рукой орудовать поочередно несколькими отвертками, молотком, плоскогубцами и буравчиком, другой поддерживая на весу рекламу.

Между тем беседа у стойки продолжалась. Первый завсегдатай, возвращаясь к ее истокам, заявил:

– Код. Эти черные штрихи называются именно так. И они являются частью заговора.

Четвертый, который до сих пор сидел молча и разглядывал бутылки в баре, словно занимаясь проверкой зрения, поднял голову, закрыл один глаз, сфокусировал взгляд на окружающих и подтвердил: