Татьяна Луганцева - Мир вашему дурдому!

— Ой… ребята! — Она даже пошатнулась и ухватилась рукой за стенку. — А я вот иду… — Муза глупо хихикнула. — В туалет. А мне говорят, что это кухня. Зачем кухня? Мне кухня не нужна. Ничего не пойму. Где я?

Мужчины с подозрением посмотрели на нее, а Муза глупо хихикала и пыталась ухватить их за руки.

— Сама откуда? — спросил один.

— Я? Так это… пришла за стрелой Купидона. Я с этим, как его? С брачным агентством! — пыталась она держаться то за них, то за стенку, и у нее это плохо получалось.

— Да пьяная зашла, я провожу! — не выдержала повариха. — Полчаса меня мучит вопросом, где туалет.

— Ладно! — махнул рукой тот, что пониже ростом. — Отведи, куда просится. — Мужчины двинулись дальше по коридору, обсуждая на ходу: — Что с бабы взять? Алкоголичка! Ей лечиться надо, а не мужа искать!

— Вы меня подставляете! — дернула Музу за руку женщина. — Это не очень хорошие люди!

— Извините, как вас зовут?

— Олеся.

— Олесечка, вы должны мне помочь! — снова затряслась Муза.

— Ничего я вам не должна.

— Милая, умоляю! От вас жизнь человека зависит.

— Господи! Какого человека? — оторопела Олеся. — С чего вы взяли?

— Сама слышала, как его избивают в подвале. До смерти бьют. Прикончат же!

— Может, вызвать полицию? Я не хочу связываться с этими головорезами. Как клуб знакомств гуляет — жди неприятностей. Сплошные бандитские рожи, — поежилась Олеся.

— Пойдемте со мной, — потянула за собой женщину Муза.

Олеся пошла, но с неохотой.

— Я боюсь! Лучше позвонить в полицию.

— Они ушли и бросили его одного, там больше никого нет. Нам просто надо помочь ему выбраться отсюда, а позвонить — обязательно позвоним… — Муза побежала по коридору, пытаясь отыскать нужную дверь, ведущую в подвал. — Где же это? Темнота — глаз коли, хоть бы лампочку какую-нибудь вкрутили… А-а! Вот! Я стояла здесь! А из-за той двери раздавались ужасающие звуки избиения.

Олеся подошла к двери и подергала ее.

— Закрыто, — обернулась она к Музе, а в глазах читалось только желание уйти отсюда подобру-поздорову.

— Конечно, закрыто. Они же его фактически в плен взяли! Григорий Георгиевич! Григорий Георгиевич, отзовитесь! Вы здесь? — стала ломиться в дверь Муза.

— Не шумите! Нас заметят! — оглянулась Олеся. — Да нет там никого!

— Как нет? Он там! Я слышала! Наверное, они убили его, господи! Или Григорий Георгиевич без сознания! Точно! Что делать? Как нам открыть дверь? — запаниковала Муза.

— Откуда я знаю? — пожала плечами Олеся. — Вы думаете, что я хожу с ключами? Я повариха! А это — не наши помещения! Здесь арендаторов — тьма! Захламили всё! Я не знаю, у кого могут быть ключи, и спрашивать об этом не хочу. Можно я уйду отсюда? Что называется, от греха подальше. От вас пахнет спиртным.

— Я выпила вина! Но я не пьяная! Правда! Там мой знакомый! Надо же что-то делать! Бандиты ушли и вернутся со своим главарем. У нас есть время помочь несчастному! — настаивала Муза.

— А кто главарь? — спросила Олеся.

— Руководительница, то есть директриса брачного агентства, — пояснила Муза.

— Я, кажется, видела ее. Такая энергичная дама с короткой стрижкой и презрительным отношением ко всем особам женского пола? — уточнила Олеся.

— Именно, вы хорошо ее охарактеризовали, так и есть…

— Ладно, стойте здесь. Я попробую найти и привести сюда Валеру, — решилась повариха.

— Кто у нас Валера?

— Кухонный рабочий. У него весьма темное прошлое, зато руки золотые. Если на кухне что-то ломается, в том числе дверной замок, он в момент починит, — пояснила Олеся.

— Так бегите скорей! Валеру сюда!

— А вас как зовут? — спросила женщина-повар.

— Муза.

— Чья? Что? — спросила Олеся.

— Это мое имя, — уже привыкла к такой реакции людей Муза.

— Надо же! Ну и брачное агентство. У вас там у всех клички? Диана? Анжелика — маркиза ангелов? — удивилась Олеся.

— Муза — так меня папа назвал. Олеся, мы теряем время! — напомнила Муза.

И Олеся удалилась, повторяя про себя: «Валера, Валера… только бы он на ногах стоял».

Муза, оставшись одна, снова поскреблась в дверь.

— Григорий Георгиевич, ты слышишь меня? Это я — Муза. Я помогу тебе. Это я тебя подставила, но я тебя и вытащу отсюда! Я помогу! Держись! Главное, чтобы ты жив был. — Муза разговаривала с ним через замочную скважину.

— Муза… — вдруг услышала она его голос.

— Григорий Георгиевич?! Ты жив? Всё хорошо! Сейчас откроем! — обрадовалась она.

— Муза, уходи отсюда немедленно! — приказал Григорий Георгиевич.

— Я никуда не уйду! Ты не можешь открыть дверь? — спросила она.

— Я не могу. Я связан. Уходи, Муза, я не шучу, это очень опасные люди! — снова донеслось до нее.

— С кем ты разговариваешь? — спросила подошедшая Олеся.

Рядом с ней был небритый парень в рабочем халате.

— С Григорием Георгиевичем! Я же говорила, что он там! Он откликнулся! Пришел в себя! Открывайте скорее!

Валера почесал затылок.

— Черт знает, что происходит! Человека закрыли! А может, он преступник? Может, он буянил?

— Быстро открывайте! — накинулась на него Муза. — Без разговоров! Он не преступник! А то будет поздно.

— Ладно-ладно, не шуми! Оглушила уже, — поморщилась Олеся. — Выпусти, Валерка, ее дружка, а то всех на уши поставит!

— Как скажешь, но если что, меня здесь не было, — предупредил Валера, доставая инструмент из сумки.

— Хорошо, — вздохнула Олеся.

Мужчина повозился с замком немного, и дверь открылась. Первой в нее влетела Муза, распихивая остальных. Картина, которая предстала ее глазам, была просто ужасающая. Небольшое помещение с маленьким окном, мебель отсутствовала. На голом бетонном полу лежал Григорий Георгиевич в костюме и рубашке, которая почему-то стала красного цвета. Вообще, он больше напоминал отбитый кусок мяса, его прежде красивое лицо было как кровавое месиво.

— О господи! — рванулась к нему Муза и упала на колени. — Что они с тобой сделали?

— Всё нормально, — пошевелил он разбитыми губами. — Ты зачем? Уходи. Со мной всё будет хорошо.

— Да, я вижу, как с тобой хорошо! — воскликнула она, дрожащими руками ощупывая его руки, грудь, а до лица боясь даже дотрагиваться.

— Матерь божья, — ахнула Олеся. — Что с человеком сделали? Так избили! Да даже преступник такого не заслуживает!

— Я ухожу, всё остальное без меня! — испугался мастер и скрылся с невероятной скоростью, только его и видели.

По виду Олеси было понятно, что она тоже хотела бы исчезнуть, но остатки совести не давали ей этого сделать.

— Я связан, — сказал Григорий Георгиевич, поворачиваясь к Музе спиной и показывая свои отекшие ладони.

Муза вцепилась в узлы, но развязать не смогла, одна рука у нее находилась все еще в бинтах.

— Помоги! — обратилась она к Олесе, та пулей влетела в комнату и закрыла за собой дверь на замок, прижавшись к ней спиной.