Татьяна Луганцева - Мир вашему дурдому!

Муза слушала его и не верила своим ушам.

— Неужели? Да как же так можно? Это же… это же… Бесчеловечно! Люди идут с надеждой… Это… Это…

— Криминально? — спросил Василий Михайлович.

— Нет. Даже не то слово… Это…

— Безбожно? — уточнял Василий.

— Точно! Безбожно! Отвратительно и подло! Но как же так можно? Что за мужики этим занимались? Подонки.

— Да вот находились. Григорий выдержал пять свиданий, списали пять раз деньги. Нам нужны были доказательства, чтобы обвинить Туманову в крупном мошенничестве, и мы их собрали выше крыши, а новость, что люди способны пойти на убийство ради материальной выгоды, даже для нас явилась полной неожиданностью. Но что делать? Тут только одно могу сказать: срок увеличится у арестованных, и бог им в помощь! — заключил Василий Михайлович.

— Я всё поняла, — прошептала Муза. — На самом деле этих людей надо наказать, потому что они, они…

— Играют с огнем? — встрял Василий Михайлович.

— Нет, не то. Они гадят людям в души. Они…

— Я понял! Лучше и не скажешь! Ты тоже пострадавшая! Григорий помог! У нас доказательств, я уже говорил, выше крыши. Спасибо ему. Правда, досталось парню, но ничего — он крепкий. Ну, а то, что вы оказались знакомы, — тоже на грани фантастики. Такое тоже никто предвидеть не мог, — засмеялся Василий Михайлович.

— Это вы еще мягко, то есть лояльно, выражаетесь… — смутилась она. — Считайте, я чуть не завалила вам всю операцию, и Григорий Георгиевич мог погибнуть по моей вине, — мрачно сказала Муза.

— Ну, это уж на твоей совести, — отвел глаза Василий Михайлович. — Иначе его бы не рассекретили и не избили так сильно.

— Да я всё понимаю! Всё из-за меня! Что-то на меня нашло! Женская солидарность! Подумала: я же знаю, что он женат, и сидит, нагло врет этой блондинке. Вот я и решила вступиться, — объяснила Муза.

— Это ревность, — согласился Василий Михайлович, тряхнув головой.

— Я не ревную! — отнекивалась Муза, становясь пунцово-красной.

— Конечно, — кивнул Василий Михайлович. — Именно из-за неумения распознать это чувство женщины и совершают дурацкие поступки. Это понятно, за это тебя никто не осудит, тем более что и ревновать Гришу теперь меньше придется, лицо ему подпортили основательно, — засмеялся Василий Михайлович. — Шучу я.

— Вижу, — сухо поджала губы Муза. — Надеюсь, что с Григорием Георгиевичем будет всё хорошо.

— Да я тоже на это надеюсь! — кивнул Василий Михайлович. — Разводили вас, баб, по полной программе, деньги вытрясали. Высылали дурехам классное фото, отказаться от свидания просто было невозможно, и вот оно — свидание! Денежки уплыли агентству и мужчине — подсадной утке. Все довольны! Услуга была предоставлена? Была! Какие претензии? Никаких! Сама рожей якобы не вышла, сама виновата, что не понравилась ему, вот и всё! — распалялся Василий перед Музой, которая и так уже поняла всю схему лохотрона для одиноких женщин.

Муза чувствовала себя крайне неловко. Ведь всё это и ее касалось непосредственным образом.

— Не знаю, не всем, видимо, везло на встречу с такими красавцами. Я пришла на встречу с каким-то форменным придурком… он — реальный, видимо, жених был.

— Совсем плохой? — засмеялся Василий Михайлович.

— Зануда, и волосы крашеные. Да еще жадный и подонок по отношению к бывшей семье, — пожаловалась Муза.

— Где? — спросил подполковник.

— Что «где»? — не поняла она.

— Ну этот… с крашеными волосами?

— Да кто его знает? Кому он нужен…

— Да? — задумался Василий Михайлович и погладил свою лысую голову. — Да уж лучше быть, как я, лысым. Брутально!

— Это точно! — согласилась Муза.

— Как понял Григорий, таких мужчин — подсадных уток предлагали только очень привередливым женщинам, которые отмели уже много кандидатур и начинали капризничать, что они заплатили деньги, а им до сих пор не предоставили нормального жениха. Они начинали угрожать, что потребуют назад деньги или еще что. И вот тогда — на! Как вам такой мужчина? Ой, это тот, кого я ждала! Конечно, с таким я с удовольствием пойду на свидание! Вот и все! На тебе — свидание! На тебе — отказ от подсадного мужчины, и денежки твои все равно улетучились! Схема-то проста и очень тянет на статью «Мошенничество». Это то, что всегда очень трудно доказать, но благодаря Григорию у нас доказательства имеются, — с улыбкой сказал Василий Михайлович.

— Надеюсь, что они ответят по всей строгости. Нельзя так использовать чувства людей, — согласилась Муза, которая в сложившейся ситуации не смогла не добавить: — А я совсем лопухом оказалась… Господи, Григорий Георгиевич, наверное, смеется надо мной.

— В смысле? — переспросил Василий Михайлович.

— Я не возмущалась, ничего не требовала. Пошла на свидание с этим козлом, то есть с первым, кого мне предложили. Еще и прессинг такой был, что надо брать первого, который внимание на тебя обратил! Мол, нельзя разбрасываться, мужчин мало! Больше с тобой никто и не согласится встретиться! И я сразу же повелась без выбора, — пожаловалась Муза.

— Да, это ты опростоволосилась, — хмыкнул Василий Михайлович, пребывающий в прекрасном расположении духа. — А то бы и тебе Гришу предложили! Вот бы ты оторвалась на нем! Ха-ха-ха!

— Смешно, — с некоторой долей неприязни посмотрела на него Муза.

— Нет, Музочка, ой, не могу, ну что за имя у тебя? Я сейчас умру от смеха! — веселился Василий Михайлович.

И Муза, наблюдавшая за ним, поверила, что он умрет, потому что ей стали внушать опасение и цвет его лица, и хрипы, внезапно появившиеся при дыхании.

— Ой, не могу! Му-за! Эй, где мой Орфей? Нет, я согласна пойти со всеми. И даже с мужиком с крашеными волосами! Нет! Это невозможно! Умора! Помогите! А… а… а… — Внезапно лицо Василия Михайловича посинело, он схватился за грудь, то есть за область сердца, и повалился на стол, стуча по нему, словно требуя продолжения банкета, но только вид у него при этом был не очень жизнеутверждающий, вернее, совсем даже наоборот.

Муза, вышедшая из секундного ступора, бросилась вон из кабинета. Она сразу же кинулась к первому попавшемуся навстречу, крича во все горло, что в кабинете плохо человеку.

Челюстно-лицевое отделение городской больницы под номером восемьдесят семь встретило Музу весьма приветливо. Ей сразу повезло — она попала в часы посещений в больнице, и именно в этом отделении, словно сама судьба способствовала ей. Муза, надев бахилы и выданный белый халат, прошла в отделение. Меньше всего она ожидала увидеть Григория Георгиевича за партией в картишки в холле отделения с его фирменной ухмылкой. Он играл с каким-то мужчиной с большим азартом, не замечая ничего вокруг.

— А вот так вот!

— А я вот так отвечу!