Дональд Уэстлейк - Дорога к гибели

— Да?

— Да. У меня не воняет изо рта.

Честер заморгал. — Да?

— Да. Если даже меня запихнуть наполовину в сумку — да черт побери, на три четверти запихнуть меня в сумку — ни капли запаха изо рта.

— Да, я понял, — ответил Честер.

— Видишь ли, — продолжил Мэллон, — ты не можешь делать то, что я делаю, будучи трезвым. До того, как эти противные, вонючие офисные менеджеры станут моими лучшими друзьями, я должен заправиться.

— Конечно, — согласился Честер.

Мэллон кивнул и допил свой напиток. — Может тебе чего-нибудь? — предложил он.

— Я не пью, когда за рулем, спасибо.

Мэллон расплылся в широкой улыбке. — Вот видишь? — сказал он. — Об этом я и говорю. В офисе я могу держать ситуацию под контролем. Я не путаюсь в словах, говорю даже четче, чем сейчас, могу разрулить любую ситуацию. А за рулем? Никаких рефлексов.

— Не очень хорошо, — все так же без эмоций сказал Честер.

— В последний раз, — сказал Мэллон, — полиция забрала мои права навсегда. Больше никогда не смогу сидеть за рулем. А если попытаюсь, меня просто напросто отправят в тюрьму. Так сказал судья, пришлось ему поверить на слово.

— И именно поэтому вам нужен водитель, — закончил мысль Честер.

— У меня в гараже стоит отличный Бьюик, — похвастался Мэллон. — Может, конечно, не самая шикарная машина в мире, но на таких ездят продавцы.

— Бьюик — отличная машина.

— На ней мы и будем ездить, — продолжил Мэллон. — Меня нужно развозить по офисам, ждать и держать язык за зубами.

— Сдержанный.

— Точно. Я не могу себе позволить, чтобы информация распространялась. Особенно среди менеджеров и моих боссов.

— Понял.

Мэллон откинулся назад. — Твоя очередь.

— Ну, для начала, — начал свой рассказ Честер, — я работал водителем-каскадером в фильмах…

— Вот черт!

— … потом эта работа изжила себя, поэтому я направился к грабителям банка..

— Господи Иисусе!

— … и потом меня посадили…

— Твою же ж мать!

… - после этого я попал на работу к очень богатому парню с коллекцией раритетных автомобилей, но потом уже у него начались проблемы с законом, поэтому теперь я в поисках новой работы.

Мэллон уставился на Честера, как будто тот какой-то новый, неизвестный до сих пор науке, вид бабочки. Наконец, он смог выдавить из себя:

— А для меня сможешь показать несколько каскадерских трюков?

— Не думаю.

Мэллон пожал плечами. — Мда, понимаю, — вздохнул он. Потом он снова засиял. — Тогда такой парень как ты будет даже лучше, чем любое радио! Пока мы будем ездить со встречи на встречу, ты сможешь рассказать все свои истории.

— Думаю, нам двоим будет что рассказать друг другу, — ответил Честер.

Мэллон рассмеялся. — Да, — сказал он. — Но помнить тебе нужно только о своих.

Монро Холл в испуге посмотрел наверх. — Что это было? Но, поскольку на данный момент он сидел в библиотеке в полном одиночестве, ответить было некому. Но все же, он уверен, что там должно быть… эмм… что-то.

Звук? Искоса посмотрев на свою коллекцию подписанных первых изданий в кожаном переплете, его подборку конфиденциально напечатанной в двадцатом веке эротики (под замком, стеклом и с ключом), Холл почувствовал некоторую неловкость. Там был… что там было?

Пустота. Да? Да. Своего рода пустота. Что-то, от чего даже собака не залает в ночи. Да, прям-таки как в «Серебряном» из «Записок о Шерлоке Холмсе», 1894. Тут у него было отличное издание, просто прекрасное, к сожалению, без обложки и подписи, но, тем не менее, это был один из наиболее ценных экземпляров Шерлокианы.

Что за собака? В этом доме собак не было, и никогда не было, поэтому единственное, что разрушало идиллию…

Это отсутствие кукушек.

Вот в чем дело. Холл посмотрел на свои Ролексы, было девять минут четвертого, и до сих пор не было слышно ни одной кукушки.

И как давно это продолжалось? А был ли он в других частях дома, где не было слышно кукушек, и он даже не подумал, что они могли сломаться или вообще упасть со стены? Здесь, в библиотеке, где он любил просто стоять и разглядывать свои собрания, но никогда их не читал — чтение губительно для книг — он был совсем рядом с комнатой часов. Когда часы с кукушкой работали, он всегда об этом знал.

Приготовившись столкнуться с худшим из возможного, Холл вышел из библиотеки, прошел по коридору и вошел в комнату часов, где все часы на стенах и на полках не подавали никаких признаков жизни. Абсолютно никакого движения. На всех часах было разное время, на некоторых даже были открыты дверцы, из которых торчали кукушки с раскрытыми клювами; другие были закрыты, остановившись где-то на получасе, словно средневековый город в осаде.

Холл был в ужасе. Это все было похоже на последствия жестокой резни. — Хьюберт! — завопил он. Хьюберт был одним из прислуги верхнего этажа, в обязанности которого входило также следить за часами. — Хьюберт?

Тишина. Поспешив к телефону на стене, висящего грудой отполированного пластика на неживом дереве, он набрал номер Хьюберта, что должно было активировать сигнальное устройство прислуги, независимо от того, где он находится. Холл повесил трубку и стал ждать, уставившись на телефон. Теперь Хьюберт должен был ему перезвонить.

Ничего. Да где же он? Где Хьюберт? Почему здесь нет больше никого и ничего, кроме этих мертвых часов с кукушками?

— Алиция! — закричал он, отчаянно нуждаясь в ней. Он нуждался в ней сию секунду. — Алиция!

Он поспешил назад в коридор, где его голос можно было слышать в более отдаленных уголках дома. — Алиция! Ну она-то должна быть где-то здесь! Где она? Неужели где-то катается на одном из этих чертовых автомобилей? — Алиция!

Не было больше никого, никого во всем мире, кто понимал его и мог успокоить его в таких ситуациях, как эта. Несмотря на все плохое, происходящее в мире, кто-то должен оставаться взрослым. Только рядом с Алицией он мог расслабиться и почувствовать себя беззащитным ребенком.

— Алиция!

Тишина. Тишина. Рано или поздно все тебя бросают. Некому даже ответить.

Он больше не мог стоять там и смотреть на изуродованные часы, да и желание вернуться к своим раритетным книгам тоже пропало. Выпятив пухлую нижнюю губу, он поплелся по коридору, пока не наткнулся на открытую дверь в тренажерный зал, куда он и зашел.

Ах, тренажерный зал. Если б только Флип Моррискон был здесь. Флип — хороший парень, один из лучших, с кем Холлу доводилось встречаться. Хороший парень, честный парень, трудолюбивый парень, и что лучше всего, ему нравился Монро Холл! Если бы он был тут, он бы его поддержал по поводу кукушек, и он знал бы, что делать потом.

В непонятных ситуациях — а их в последнее время более, чем достаточно — Холл становился на беговую дорожку, ставил совсем небольшую скорость, гораздо меньшую, чем позволил бы Флип, и не спеша шагал.