Дональд Уэстлейк - Почему я?

Гурсул посмотрел на двух полицейских, болтающих друг с другом в конце коридора, с руками на поясе выше пистолета и кобуры, и закачал отрицательно головой.

— Они сыты этим по горло, мистер Гурсул. Они не могут выписать штраф, они не могут отбуксировать такие авто, не могут даже отругать владельцев таких авто как обычных граждан. «Хотел бы я добраться до этих сукиных сынов», — вот так думают мои мальчики. Обворовывали ли вас когда-нибудь, мистер Гурсул, там, на Саттон-Плейс?

— Нет, — ответил Гурсул.

— Вам повезло. Там происходит много краж. Богатые люди нуждаются в защите полиции, мистер Гурсул. Им необходимо сотрудничество с полицией. И даже ни одной аварии в городе Нью-Йорке, мистер Гурсул?

Тот облизал губы и ответил:

— Нет.

— Вы точно счастливчик, — заверил его Мэлоуни, затем приблизился к нему — Гурсул автоматически отпрянул и тут же отругал себя за это — и уже более спокойно и доверительно добавил: — Мистер Гурсул, чуть ранее сегодня я имел дело с вымогателем. Обычно, мне не плевать, что вы говорите, что вы делаете, вы или кто-нибудь другой. Но именно сейчас, сегодня, я не могу позволить, чтобы ситуация стала неуправляемой. Вы следите за ходом моих мыслей?

— Стараюсь.

— Молодец, — и Мэлоуни похлопал его по плечу. — Те из зала, убедили вас, верно?

— Да.

— Они, не я. Поэтому никаких речей сегодня.

Глаза с тяжелыми веками ненавидяще смотрели на инспектора, но губы произнесли:

— Все верно.

Последовало очередное отвратительное похлопывание омерзительной рукой Мэлоуни.

— Тогда отлично, — произнес мерзкий инспектор. — Давайте вернемся и расскажем тем задницам хорошие новости.

Как только Мэй с двумя пакетами в руках вернулась домой после работы в супермаркете, раздался звонок телефона. Ей пришлись не по душе события последних дней, поэтому она посмотрела искоса, с некоторой тревогой и неприязнью на звонящего монстра через сигаретный дым, струящийся перед ее левым глазом, когда выгружала продукты на диван. Выдернув тлеющий уголек сигареты из уголка рта, и стряхнув его в стоящую рядом пепельницу, она подняла трубку и спросила, с подозрением:

— Да?

— Мэй, — прошептал голос.

— Нет, — ответила она.

— Мэй? — голос по-прежнему говорил шепотом.

— Хватит хулиганить, — ответила Мэй. — Хватить дышать в трубку и так далее. У меня трое братьев, трое крупных бывших морпехов, они…

— Мэй! — прошептал незнакомец, настойчиво и резко. — Это я! Ты ведь знаешь!

— И они побьют тебя, — закончила Мэй, с чувством удовлетворения повесила трубку и подкурила новую сигарету.

Она несла продукты на кухню, когда вновь зазвонил телефон.

— Зануда, — сказала она, поставила пакеты на кухонный стол, вернулась в гостиную и взяла трубку:

— Я тебя предупреждала.

— Мэй, это я! — прошептал тот же голос, еще громче и безнадежнее. — Разве ты не узнаешь меня?

Мэй нахмурилась:

— Джон?

— Сссссшшшшш!

— Дж… что случилось?

— Кое-что пошло не так. Я не вернусь домой.

— Ты у Эн….

— Сссссшшшшш!

— Ты у… хм, у него?

— Нет. Он тоже не может вернуться домой.

— О, дорогой, — сказала Мэй.

Надежды не было, но она все же надеялась.

— Мы в бегах, — прошептал теперь уже знакомый голос.

— До тех пор, пока все не уляжется?

— Это никогда не уляжется, Мэй, — продолжал шептать голос. — Мы не можем ждать так долго. Такая вещь прочна как пирамиды.

— Что ты собираешься делать?

— Что-нибудь, — прошептал голос с какой-то настойчивой безнадёжностью.

— Дж… я принесла домой стейк, — она переложила трубку в другую руку, а сигарету в другой уголок рта. — Как я могу связаться с тобой?

— Никак — у этого телефона нет номера.

— Позвони оператору, она подскажет тебе.

— Нет, я говорю не о том, что не знаю его, а том, что у этого телефона не существует номера.

— Мы подключились к линии и можем звонить куда угодно, но до нас никто не сможет дозвониться.

— А Эн…ах. У него все еще есть тот «доступ»?

— Уже нет. Мы забрали с собой много разных устройств и ушли. Послушай, Мэй, кто-нибудь может к тебе зайти. Может, ты навестишь свою сестру?

— Мне не очень нравится Кливленд, — по правде говоря, Мэй не любила свою сестру.

— Тем не менее, — прошептал голос.

— Посмотрим, — пообещала Мэй.

— Все же, — настаивал голос.

— Я подумаю. Ты позвонишь снова?

— Конечно.

Раздался звонок в дверь.

— Кто-то пришел, — произнесла Мэй. — Закончим разговор.

— Не открывай!

— Дж… я им не нужна. Я просто скажу им правду.

— Хорошо, — прошептал голос, но очень неуверенно.

— Веди себя хорошо, — сказала ему Мэй, повесила трубку и пошла открывать дверь.

Четверо высоких, крепких, широкоплечных мужчин — наподобие несуществующих братьев экс-морпехов — спросили:

— Где он?

Мэй закрыла за ними дверь и ответила:

— Я вас не знаю.

— Но мы знаем тебя, — возразили они. — Где он?

— Если бы вы оказались на его месте, то остались бы здесь?

— Где он?

— На его месте, — продолжила Мэй, — где бы вы были?

Незнакомцы посмотрели друг на друга, поставленные в тупик истиной — и раздался звонок в дверь.

— Не открывай! — приказали они.

— Я же вам открыла, — заметила женщина. — Сегодня ведь день открытых дверей.

Вошли трое детективов в штатском.

— Полиция, — представились они и показали ненужное удостоверение.

— Заходите, — пригласила Мэй.

Трое детективов и четверо крутых парней в гостиной посмотрели друг на друга.

— Ну и ну, — сказали офицеры.

— Мы дожидаемся нашего друга, — ответили парни.

— Пойду распакую продукты, — проинформировала Мэй и предоставила их самим себе.

— Похоже, — сказал Мэлоуни, без улыбки, глядя на Закари и Фридли, — я оказался прав.

— Может, — признал Закари, так быстро и бодро, как будто это он оказался прав.

— Естественно, мы узнаем больше, когда допросим того человека.

— Дортмундер, — произнес Мэлоуни, постукивая досье, которое Леон нежно положил в центр стола. — Джон Арчибальд Дортмундер. Родился в Дэд Индиан, Иллинойс, вырос в детском доме Жалостливые Сердца Сестер Бесконечного Страдания, тысяча арестов по подозрению в грабеже, два тюремных срока. В последнее время о нем не было слышно, но это не значит, что не проявлял активности. Простой, местный, ловкий вор из низшей лиги. Не международный шпион, не террорист, не борец за свободу и совершенно не связан с политикой, — быстрый взгляд в сторону Фридли. — И даже не армянин, — и на Закари, главного кретина. — Мелкий мошенник за один заход ограбил ювелирный магазин, по ошибке заполучил и Византийский Огонь. Как я и говорил в самом начале.

— Вполне возможно вы правы, — сказал Закари. — Но на допросе может выясниться, что этого мужчину по имени Дортмундер завербовал кто-нибудь другой.