Лора Ванхорн - Выход зубной феи

— Кто-о-о-о т-т-т-а-а-м?

"Там" вполне по-человечески огрызнулись и попытались открыть дверь, в качестве сезам-пароля используя самые ядовитые интонации физика Вишневской:

— Динара Ефимовна, вы не на Привозе. Не надо опасаться за свою девичью честь, я не старьевщик, — англичанка поджала губы, но облегчение от прибытия подкрепления заглушило все прочие чувства. Физик по ходу дела не скупилась на утешительные подтверждения того, что это действительно она стучится в дверь:

— Открывайте давайте, а то забаррикадировались, как революционные матросы в винном магазине!

Хлипкая ручка не выдержала и отвалилась, потянув за собой всю линию Динариной обороны. Отсюда мораль: не сдавая деньги на ремонт школы, не надейтесь на учителя — в критический момент трухлявая указка не даст ему защитить ваше чадо от опасности! На этот раз пронесло: за дверью стояла "Могучая Кучка" во всем блеске своей силы и стервозности, а Назар Никонович замыкал троицу с фланга.

Сразу уловив присутствие ледяной Амалии где-то поблизости, класс мобилизовался и с похвальным усердием зарылся в учебники, изображая из себя глубоко безразличных к внешнему миру фанатов ученья. Заскрипели ручки, неправильные глаголы речитативом зазвучали в наушниках, вливаясь в одно ухо и тут же выливаясь обратно из другого: так в магнитофоне не иссякал запас знаний. Динара Ефимовна от неожиданности тоже углубилась в работу, с удивлением замерев на четвертой странице методического пособия — так далеко в науку она никогда не ходила.

Таким образом, взглядам пришельцев открылась совершенно пасторальная картина. Ужасы воя сюда вроде не докатились, и посевная разумного и вечного, пусть даже за минусом доброго, была в самом разгаре. Голубой лазер глаз Амалии Петровны, пронзив пространство кабинета, не встретил на своем пути никаких подлежащих уничтожению препятствий, типа сонных двоечников или витавших в облаках девиц, а ничто так не раздражало математика Винтер, как вид праздного гимназиста. Занятой человек ее, впрочем, тоже не успокаивал, разве что он не был не раб на галерах или моторист в шесть ставок на китайской швейной фабрике — лишь они согласно критериям Амалии выкладывались на все сто. В Динарином хозяйстве с ее точки зрения всегда имелись недочеты, но сейчас разговор предстоял короче и не об этом.

— Шум внизу мне мешает, — процедила математик. — Имя?

По рядам пронеслась холодная волна испуга, пригнув детские головки еще ближе к учебникам. Мальчик за последней партой у входа выронил наушники, но, как завещал Дункан МакЛауд, устоял, чтобы спасти честь и тихо, но твердо ответил:

— Игнатов.

Винтер медленно повернула голову и направила на солиста немигающий взгляд горгульи с Нотр-Дама.

— Как вы это узнали?

Паренек замялся. Он как-то не отследил момента, в котором ему открылась правда о его происхождении, а теперь оказалось, что это важно. Кажется, мама говорила, что они вообще все — Игнатовы. Уж так им повезло встретиться, одинаковым! Папа натолкнулся на маму, а там уже и сын показал голову из капусты, вот мальчишку и подобрали. А подробностей ему, как водится, не сообщили и даже к тому огороду не подвели. Но строгой, как гауляйтер Силезии, Амалии Петровне в этом признаваться категорически не стоило: Игнатов-младший, еще не доросший до фамильных секретов, уже был в курсе, что случается с парнями, которые ничего не знают или слишком быстро все рассказали. За его будущее в математике дадут не больше ломаного циркуля, если не ответить учительнице Винтер правильно. А не ответить было вообще нельзя. Школьник посерьезнел и интуитивно нащупал единственно верный, ссылающийся на авторитетов, вариант.

— Мама всегда говорит, что я — вылитый Игнатов. И она не знает, исправит ли это наша школа. Но вот сколько я здесь, так ничего не поменялося.

Амалия недовольно поморщилась.

— Здесь поменяется, когда вы уйдете и освободится место для людей с логическим мышлением. Вы не поняли условия задачи. Я спрашиваю: кто воет?

Динара Ефимовна не спеша отложила методичку и коброй вытянулась навстречу интервенции Амалии Петровны в ее пенаты.

— Так, дети! Говорить будете, когда вас спросит учитель. Ваш учитель. А до этого счастливого момента, вы все — глух и нем. Игнатов, я смотрю, у тебя появились другие авторитеты, и ты хочешь поговорить об этом? Нет? Тогда сделай открытие, взгляни, что там в учебнике после слов "Английский язык. 4 класс", — в кабинете тут же восстановилась рабочая атмосфера, а понятливые ученики все, как один, развернулись к своему истинному руководителю. Довольная англичанка переключилась на коллег, стоявших за дверью:

— Товарищи, вы вырвали нас из языковой среды! И некоторые сегодня уже не смогут туда вернуться. Как занимательно, три учительницы на пороге, а дисциплины ноль. Надеюсь, повод у вас серьезный?

Амалия Петровна поджала губы. Неизвестно, с каким счетом закончился бы поединок на Ярмарке тщеславия заслуженных учителей, но тут Назар Никонович с элегическим лицом продекламировал:

— Вечная история. "Ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитья". А каков финал, дамы! Но у нас с вами, кажется, уже кто-то принял яду на лестнице. И кто-то уже воет над дорогими останками. Будете вторым актом на бис?

Физик Вишневская прыснула и с задором посмотрела на химика:

— Берин, вам за ваши акты скоро больше дадут, чем Ромео вообще прожил! Вы своей поэзией вгоняете меня в краску, а тут дети, им может быть страшно за мое сердце. Давайте уже пощупаем, зачем пришли. Динара Ефимовна, вы таки знаете, зачем надрывается этот голос?

Англичанка всплеснула руками.

— Госпожа Вишневская, а похоже, что я тут сижу совсем случайно, что я в отрыве от пульса жизни? Конечно, знаю. Туда пошла Анастасия Борисовна, сейчас она либо окажет первую помощь, если этот Вый — хороший человек. Ну, либо не окажет. Если не человек. Так что все ясно, предлагаю расходиться.

— А вам не кажется, что это может быть опасно? — возразил Берин.

— Назар Никонович, если вам страшно, вы можете разойтись до моего кабинета. Я доведу вас за ручку, — проворковала Марина Тухтидзе и посмотрела прямо в прекрасные глаза химика. Назар понял, что у него отсюда две дороги: под венец с биологиней или в темные недра первого этажа на встречу с неведомым. Он был верен идеалам современного мужчины: узы брака страшили его больше мифических чудовищ и вполне конкретных преступников. Не раздумывая, педагог решился:

— Мадемуазель Марина, — с краешку пожав протянутую ему руку, химик поспешно вернул ее владелице. — Тронут вашей смелостью и заботой. Но долг призывает меня вниз, тем более, что туда уже пошла наша молодая коллега. Если с ней что-то произойдет, свидетель лишним не будет.