Валентина Андреева - Зигзаг неудачи

Заметив на Натальином лице выражение ужаса, Яша понял его как надо:

– Ну что вы, право слово… Не в саду же, не в буквальном смысле… Здесь есть кладбище, на этом кладбище похоронен Лопухов Казимир Ильич – муж Серафимы Игнатьевны. А хотя бы и в саду? – Он развернулся и с издевкой взглянул на Наталью. – В конце концов не я, а она завещала вам этот дом со всем содержимым. Кстати, надо еще проверить законность завещания. А пока извольте хотя бы внешне проявить приличия и… и благодарность!

Наташка в гневе раздула ноздри, но я ее опередила. Правда, намеревалась сказать одно, а получилось другое:

– Значит так, Яков Лександрыч! Будем считать ваши упреки недоразумением. Но если вы еще хоть раз попробуете нам указать наше место и правила поведения, то…

– Не надо, мама! – раздался от двери звонкий голос дочери. В запале мы и не заметили, как вернулась троица. – Яша, а вам не пришло в голову взять калькулятор и подсчитать общее количество гадостей, полученных вашей тетей от родственников? Оптом и в розницу. Как же она должна была всех вас ненавидеть, чтобы завещать имущество совершенно чужому ей человеку?

– Яков Александрович, прошу вас следовать за мной, – ледяным тоном заявила Наташка обалдевшему племяннику своей тети. – Я укажу вам вашу комнату и заодно вынесу оттуда все ценные вещи. Мы за них в ответе перед наследником. У меня имеется от него нотариально оформленная доверенность. Дмитрий Николаевич Ефимов предоставил мне право сверить имеющееся в наличии имущество с перечнем, приложенным к завещанию.

Наталья выхватила из кармана халатика плотно свернутую бумагу, развернула и с торжеством помахала ею перед Яшиным носом. Выражением лица я мало отличалась от Якова Александровича. Ну, может, мое было чуть подебильнее. Он-то уже немного привык к неожиданностям. Впрочем, для того чтобы закрыть рот, мне много не потребовалось. Легкий тычок в спину от подруги привел меня в чувство. Я ойкнула и спросила, много ли народу прибудет на захоронение праха покойной?

– Пять человек, не считая этой сволочи… – проронил Яша, пулей вылетев из-за стола. Вслед за Наташкой. – Не трогайте мой чемодан! Там скрипка!!!

– Зачем ему скрипка? – растерянно спросила Аленка, еле успев посторониться.

– Ленка, ну ты, однако, странная, – удивился Славка отсутствию у сестры должного соображения. – Для жесткости! С ней на чемодане сидеть удобнее.

Меня беспокоил более серьезный вопрос: когда же это Дмитрий Николаевич успел оформить Наталье доверенность?

– Надо же, и ничего не сказал, – растерянно пробормотала я.

– А что он мог сказать, если и сам ничего не знает? – Лешик довольно улыбался. – Мамочка вытащила из кармана халата компьютерную распечатку средств, рекомендуемых для борьбы с белокрылкой. С мая месяца искала этот листок, который якобы сразу же положила в свою заветную папочку. Два месяца обвиняла нас с отцом в том, что мы являемся тайными приверженцами и пособниками этой неистребимой мошки!

Пару часов спустя, искупавшись, мы сидели на берегу.

Надо сказать, место было действительно прекрасное. Чистый песок, и народа на пляже мало. Да и пляжем-то это можно назвать лишь условно. Этакая небольшая бухточка, закрытая с двух сторон нагромождением валунов. Помимо нашего цивилизованного пути к морю, чуть подальше, имелись еще две лестницы с поручнями. Но желающие спускались и по камням. С большим трудом верилось, что такой уголок мог еще сохраниться…

Мы подводили итоги разговора с племянником Серафимы Игнатьевны.

– Значит, ждем кратковременного налета пяти человек и какой-то одной сволочи, – суммировала Наташка, вытирая мокрые волосы полотенцем. – Если добавить к ним еще одну сволочь – Яшу, получается семь! Все-таки морская вода с простой не сравнима. Зашла по пояс и не утонула. Только на вкус противная.

– Да уж, не пепси… – лениво протянул Лешик, пересыпая песок из одной руки в другую. – Ма, успокойся с подсчетами. Не принимайте все так близко к сердцу. Замок в дверь комнаты Серафимы мы врезали. Все ценное, по-видимому, там. Ну прилетят родственнички завтра, а послезавтра улетят.

– Ты думаешь? – не без тревоги спросила я. – Мне очень хотелось бы в это верить. А вдруг им некуда торопиться? Серафиму Игнатьевну они уже на тот свет отправили… Я хотела сказать – один раз похоронили. Сейчас еще раз похоронят и вдруг надумают отдохнуть от тяжелых воспоминаний?

– А я буду рада, если они останутся, – тряхнула мокрой головой Наташка. – Чем ближе к ночи, тем сильнее одолевают всякие мысли о… Может быть, стоит снять где-нибудь сарайчик? А за домом со стороны присмотрим. Не зря же говорят – «со стороны виднее»… Кстати, Слава, ты не боишься один спать?

– Да я, собственно говоря, все время один сплю. И во сне вообще ничего не боюсь, а когда не сплю – тем более. Потому что не сплю!

– Ну и замечательно! Лешик, если ты сторонник тишины в доме, тебе придется лечь в моей комнате. Будем считать, что я сдала тебе диван. Честно сказать, боюсь… А может быть, вообще перетащим все кровати в одну комнату? Ну жили же раньше люди в бараках. Ир, помнишь Закию из третьего подъезда?

– Не очень.

Я довольно жмурилась от вечернего солнца, растерявшего весь свой жар, и радовалась легкой прохладе.

– Ты совершенно не интересуешься жизнью нашего семнадцатиэтажного дома! Раньше, еще в период социализма, она жила в коммуналке в районе Курского вокзала. Дом определили на снос, все соседи выехали, только Закия якобы никак не могла подобрать себе подходящие квартиры: специально с мужем развелась, чтобы он получил однокомнатную, а она с сыном – двушку. Так вот причина, по которой она не хотела переезжать, крылась в ее предприимчивости. За время ожидания Закия успела заработать на машину, на мебель в двушку и на кухонный гарнитур в однокомнатную квартиру, в конечном итоге, предназначавшуюся для сына. Всего-навсего сдавала оставленные нами и пустующие комнаты приезжим. От желающих отбоя не было! Да так разошлась, что все помещения перегородила простынями на отдельные отсеки, у входной двери в квартиру поставила старый письменный стол и восседала за ним, как комендант общежития. До сих пор тоскует по тому времени…

– Надеюсь, ты не собираешься внедрить ее великий почин в практику нашего здесь проживания? Мне не нравится жить в отсеках из простыней, – решительно заявила я.

– Не знаю, не знаю… – пропела Наташка. – Все будет зависеть от количества участников траурной церемонии. Яша – умный питекантроп, заранее сам себя разместил.

– Это-то меня и беспокоит, – пробормотала я. – Интересно, что он собирался приготовить к приезду основной группы? Пустой дом? Мы ведь не проверяли у него документов. Впрочем, это и ни к чему. Он ведь все равно не Лопухов. И еще один момент – почему у Серафимы Игнатьевны холодильник забит до отказа? – И сама себе ответила: – Наверное, потому, что газоны подстрижены. Все по гороскопу.