Дарья Калинина - Рука, сердце и кошелек

– Ты бы не мог обращаться со мной понежнее?

– Чего?

Барклаев так и отпрыгнул от Лисицы.

– Ты чего себе вообразил! Тьфу! Погань какая!

Кира с тревогой наблюдала за кипятящимся Барклаевым. Как бы его горячий темперамент не испортил им все карты. За все то время, что друзья провели в баре, им удалось увидеть Лесю всего один раз. Леся позвонила Кире на телефон и сказала, что будет ждать ту у туалета. К слову сказать, туалет тут был всего один, правда, в нем имелось сразу три кабинки.

Леся очень торопилась. За ней, как за новенькой, присматривали сразу со всех сторон. Не одна тетя Паша, а и бармен, и официанты, и администратор. И Леся опасалась, как бы не выдать себя.

Она лишь шепнула Кире:

– Тетя Паша на нашей стороне. Если что, она нас подстрахует.

И ушла. А Кира осталась с двумя охламонами, которые никак не желали играть отведенные им роли.

– Артисты из вас никудышные! – наконец заключила Кира, понаблюдав еще немного за Барклаевым и Лисицей, которые сидели с надутыми физиономиями. – Знала бы раньше, что вы станете так выпендриваться, ни за что бы не связалась с вами.

– Выпендривается тут как раз кто-то другой.

– Во-во! А мы ведем себя как вели бы себя все нормальные мужчины, оказавшись в подобном месте!

Кира открыла рот, чтобы напомнить этим двоим, что они клялись и божились четко выполнять все инструкции и указания. Но замолчала, потому что заметила тетю Пашу, которая, стоя у служебного выхода, делала какие-то странные пассы руками.

Оглянувшись, девушка увидела, как к пустующему столику за ее спиной приближается какой-то упитанный господин, перед которым услужливо семенит женоподобный мальчик-официант, раздвигая танцующих. Ну а замыкал все шествие худой подросток с угрюмым и одновременно надменным выражением лица.

– Кажется, наш долгожданный гость появился, – предупредила Кира своих. – Вон тот толстяк. Будьте внимательны.

Тетя Паша постаралась зарезервировать для их компании столик как можно ближе к столу Пузана, как быстро прозвала про себя Кира этого толстого одутловатого мужчину. И сейчас Кира постаралась как можно лучше рассмотреть своего врага.

Вид у него был нездоровый. Кожа бледная и влажная. Да и пахло от него то ли лекарствами, то ли потом, то ли какой-то гнилью. В общем, запах далеко не из приятных. И толстяк напрасно пытался заглушить родное амбре крепкими цветочными духами. Получалось не лучше, а еще хуже. И когда Пузан прошел мимо столика друзей, любопытная Кира, сунувшаяся к нему ближе, чуть не задохнулась.

– Какой противный! – прошептала она, едва отдышавшись.

– А кто этот пацан с ним?

– Наверное, очередной «племянник».

– Мужик таскает своих племянников по таким злачным местам? – искренне изумился наивный Барклаев.

– Это не его родной племянник, – принялась объяснять ему Кира. – Парень выполняет при толстяке роль секс-эскорта.

– Толстяк спит с этим мальчишкой?

– Ну, можно сказать и так.

– Да парню же и четырнадцати не исполнилось! – ахнул Барклаев, сжимая свои кулаки. – Ну, дела! Что у вас в Питере творится, страшно даже дома рассказывать!

Кира не стала спорить. Да и что тут возразишь, когда картина была, что называется, налицо?

– Вот за этим толстяком и следила наша Танька, – объяснила она вместо этого Лисице. – Зачем ей это было нужно, нам и необходимо выяснить.

Теперь дело было за малым, просто сидеть и ждать. Толстяк расположился за своим любимым столиком, на котором перед ним тут же выстроилась череда закусок и бутылок. При этом Кира заметила, что Пузан ничего не заказывал. Официанты уже знали, что предпочтет дорогой гость, и стремились угодить ему по полной программе.

– Да, его тут хорошо знают, – вынуждена была признать девушка. – Он тут частый гость.

Пузан ел и пил в свое удовольствие. При этом его широкая физиономия расплывалась еще шире. В отличие от него худой подросток даже не прикоснулся к еде. Пил он только сладкую газировку, но пил много и жадно. То ли сильно волновался, то ли причина тут была в чем-то другом. Немного понаблюдав за этими двумя, Кира пришла к выводу, что пареньку сильно не нравится то, чем ему приходится заниматься. Но при этом отказываться от этого он тоже не собирается.

И наклонившись к Лисице, Кира спросила:

– Тебе физиономия этого толстяка не кажется знакомой?

– Я в таких кругах стараюсь знакомых не заводить.

– И очень напрасно! Никогда не думала, что услышу от тебя речи о дискриминации по половому признаку.

– У меня есть знакомые геи, – мрачно произнес Лисица. – Но все они взрослые и порядочные люди. Во всяком случае, детей к себе в партнеры не приглашают.

– Но ты можешь узнать у своих знакомых, кто этот толстяк?

– Не знаю. Вроде бы физиономия знакомая. Где-то я его уже видел. Может быть, по телевизору?

Кире бы тоже очень хотелось узнать, кто прячется под личиной Пузана. Судя по толстому платиновому браслету дорогих часов, костюму из тончайшего шелка, а также дорогому перстню с черным сапфиром, этот Пузан в средствах стеснен не был. Да и ночной ценник в «Голубом Мотыльке» существенно отличался от дневного. Чтобы посидеть тут вечерок, обычному человеку надо было бы откладывать со своей зарплаты целый месяц. Да и то не факт, что он наскреб бы достаточно наличных, к примеру, для покупки бутылки шампанского.

– Ему уже вторую бутылку распечатывают, – услышала Кира шепот Барклаева. – Шампанское по сто евро за бутылку пьет, как какое-нибудь столовое пойло!

Парень, сидящий рядом с Пузаном, по-прежнему жадно глотал газировку. Несмотря на молодость, он производил еще более жалкое впечатление, чем его покровитель. Руки у мальчишки тряслись. Взгляд бегал. Вид был очень нездоровый. А глаза странно блестели.

– Кажется, мальчонка-то наркоман, – заметил опытный Лисица. – У него уж и ломка начинается. Наверное, он за деньги занимается проституцией, а заработки тратит на наркоту.

Кира была склонна согласиться с диагнозом Лисицы, который куда-то выходил, а теперь вот вернулся.

– Был на стоянке, – пояснил ей Лисица. – Перед этим разговорился со здешним охранником. Он мне поведал, что нашего Пузана зовут Антон Иванович. Он приходит сюда каждый вечер и всегда с молоденьким мальчиком. Почему он не едет в какую-нибудь дешевую гостиницу, никто не знает. Но вопросы задавать Антону Ивановичу не решаются. Он отличается удивительно мерзким характером и злопамятностью.

– Отвратительный тип.

– Отвратительный, но влиятельный. Впрочем, его тут тоже никто не любит. Но он приносит бару денег больше, чем все другие посетители, вместе взятые. Поэтому его терпят, в лицо улыбаются, а вслед шипят проклятия. Сейчас он нажрется, напьется, а потом поведет своего нынешнего мальчишку в кабинет для важных гостей.