Дарья Донцова - Королева без башни

– Сергей умер, – прошептала Нинель, – и Егор тоже.

– Здорово, – кивнула Нина, – меня нельзя обижать, я врагов проклинаю, и они дохнут!

Нинель примолкла. Я въехала во двор больницы, где работает Катюша, и не устояла перед искушением задать следующий вопрос:

– Вы не обеспокоились? Не пошли в милицию? Не рассказали про похищенного мальчика, чью шапочку видели в доме, где держат тоже якобы украденную девочку?

Щеки Нинели слегка порозовели.

– Я не поверила Нинке, она мастер художественного свиста. Вечно про богатых мужей лгала, а с ней так ни разу никто и не оформил отношения. Знаете, за счет чего она сейчас шикует? Небось шантажирует бывших любовников, они все женатые люди. Икру жрет! Сливки пьет!

– Вы вроде не общаетесь, так откуда знаете про содержимое холодильника сестры? – поддела я собеседницу.

Нинель начала тереть колено.

– К моему глубокому сожалению, мы живем рядом, поэтому порой сталкиваемся. Пару раз я видела, как Нинка из шикарных машин вылезает в дорогой шубе. И мы в одной фирме продуктами затариваемся, доставляет их молодой парень – студент, он бестолковой, путает наши коробки, видела я, что Нинка приобретает! А теперь скажите, почему так получилось? Я всю жизнь на тяжелой работе копейки получала, на старость не скопила. Нинка дня на чужого дядю не трудилась, но жила припеваючи, по курортам ее возили, одевали, обували, кормили. Ненамного она меня младше, но я старуха, а сестра до сих пор мужчинами вертит и в ус не дует. Почему у меня все отняли, а у нее сладкая судьба? Нинка ни одной душе ничего хорошего не сделала, под себя все гребла. А я всегда о других пеклась, чужими детьми занималась, где награда?

Я сделала вид, что поглощена парковкой. Если совершать хорошие поступки и ждать за них от судьбы конфетку, вряд ли ее получишь. Добро только тогда добро, когда оно бескорыстно. Вспомним Антона. Тетя не заволновалась о племяннике, хотя у нее были все основания поднять тревогу. Сначала сестра ей сообщила о похищении сына, затем заявила, что мальчика забрал отец. Нинель забыла, как рассказывала мне о писателе, который отказался признать мальчика и бросил его мать? Разве такой человек мог принять в свою семью бастарда?

Словно прочитав мои мысли, Нинель продолжила:

– Судьба Антона меня обеспокоила. Я бы непременно начала искать мальчика, но вечером того дня упала, сломала ногу, провела в больнице месяц, мне сделали три операции. В клинике я познакомилась с врачом, у нас случился роман, мы пару лет жили вместе. Чуток счастья мне досталось. Как-то не до чужих детей стало. Ну а потом… все забылось…

– Забылось, – повторила я, – бывает. Своя рубашка ближе к телу. Давайте помогу вам выйти из машины.

Пока Катюша осматривала Нинель, я позвонила Максу и попросила:

– Можешь проверить, не подавалось ли заявление о похищении мальчика Антона Пулкова?

– Прикольно, – ответил муж, – полагаю, что нет. Антон жив, он, если ты забыла, женат на Наташе Груздевой и сейчас находится в больнице с сердечным приступом. Или ты ведешь речь о его полном тезке? В этой истории есть еще один Антон Пулков?

– Нет, – вздохнула я, – но, пожалуйста, подними документы, воспользуйся своими обширными связями в узких кругах.

– И когда его по-твоему украли? – с недоверием спросил Макс.

– Полагаю, когда мальчику исполнилось три-четыре года, – сказала я.

– Круто, – засмеялся супруг, – малыша уперли у мамы, где-то подержали, затем вернули, он вырос, женился. Бразильский сериал. Просто Мария и рабыня Изаура отдыхают.

– Можешь считать меня полной дурой, однако удовлетвори мое любопытство, – настаивала я, – и еще узнай о прошлом Наташи.

– Уже, – напомнил Макс, – ее удочерили.

– Помню, – перебила я, – но у девочки были биологические родители. Кто они? И Катя. Необходимы подробности ее детства.

Макс со вкусом чихнул.

– Будь здоров, – пожелала я, – в доме у старика дикий холод. Ой!

– Что? – тут же спросил Макс.

– Я сказала про колотун в здании и вдруг поняла, что оно мне напоминает, – воскликнула я, – клетушка, решетки, один туалет, неудобное размещение кухни и душа. Вдобавок скелет в подвале и цепь, к которой был прикован несчастный подросток.

Я замолчала.

– Внимательно слушаю, – тихо сказал муж.

– Еще до нашего с тобой знакомства, – зачастила я, – мне пришлось заниматься одним делом, которое привело меня в детскую колонию, расположенную в далекой провинции. Понимаешь, в крупных городах систему исполнения наказаний тщательно проверяют, по исправительным учреждениям постоянно ездят комиссии. А в глубинке начальник колонии царь и бог, делает, что хочет.

Специнтернат, в который я приехала, был жутким. Подростки, правда, жили в отдельных конурках, куда с трудом вмещались кровать и кукольная по размеру тумбочка, но у них не было гостиной с телевизором, кормили их отвратительно. А еще меня поразило, что на всех был один сортир, во дворе. И душ тоже единственный.

Я возмутилась и сказала начальнику:

– Даже голодная свинья не съесть обед, которым вы кормите мальчиков.

– У нас маленький бюджет, – ответил тот, – мяса, свежих овощей, фруктов на эти деньги не купить.

– А туалет? – разозлилась я. – Пусть вы лишены госдотаций на хорошее питание, но что мешает вам поставить на улице пять будок? Вырыть выгребные ямы нетрудно. Дайте мальчикам лопаты, они сами для себя постараются. И душ! Никто не просит вас ставить джакузи или сооружать бассейн, сделайте им пару «леек»! Неужели вам детей не жаль?

– Они преступники, – отрубил мужчина, – почти на каждом висят убийство, изнасилование, грабеж. И уж поверьте, абсолютное большинство преступило закон не потому, что голодали, а из-за дурных наклонностей. Их надо сломать, чтобы сообразили: за антиобщественными действиями следует наказание. Один сортир! Один душ! Вода холодная! Еда плохая! Здесь не курорт, сюда их не за отличные отметки привезли. Вот тем, кто пятерки носит и отца с матерью уважает, полагаются супчик-котлетка-конфетка и одеяло пуховое. А вам, ребята-бандиты, суровый быт. Пять будок им поставить? Хрен им! Пусть в одну толпятся! Освободятся, захотят снова разбойничать, авось вспомнят, как тут жилось, и остановятся. Суровый быт ломает личность. Моя задача их обстругать, сделать послушными, а не спинку мерзавцам чесать.

– И ты подумала, что дом Груздева – точь-в-точь тюрьма? – тихо спросил Макс.

– Вроде того, – вздохнула я, – это бы объяснило странный интерьер здания. Я читала книгу Милады Смоляковой. Писательница придумала частную тюрьму, куда родственники запихивали членов семьи, которые совершили преступления. Они не хотели, чтобы их дети очутились на настоящей зоне, но и на свободе не могли их оставить [21]. Не зря же говорят: «Любой вымысел всегда становится реальностью». Вероятно, старик Груздев в действительности имел нечто подобное. А потом что-то случилось, и он стал сдавать особняк для разных мероприятий.