Дарья Донцова - Королева без башни

Домой он не вернулся. Тело ребенка нашли утром рабочие, явившиеся на службу. Мальчик упал с крутого обрыва и сломал шею. Сергей Петрович получил инфаркт и очутился на больничной койке. Долго директор школы не протянул, его хоронили на девятый день после трагической гибели сына.

Несколько лет Нинель жила словно в замороженном состоянии, потом постепенно начала оттаивать. С Ниной она не общалась и ни малейшего желания встречаться с сестрой не испытывала. Именно избалованная младшая Пулкова привела в дом сестры корь. Нинель не выпустила бы сына из виду, ее муж остался бы жив. Первопричиной бед являлась младшая сестра, которая исчезла из жизни старшей.

Шло время. Нинель уволилась из школы, – она навевала слишком много негативных воспоминаний, и устроилась в органы опеки. Теперь в ее обязанности входило посещать неблагополучные семьи, проверять, как с детьми обращаются взрослые, ревизовать матерей-одиночек. Работа неожиданно ей понравилась, Нинель любила малышей и толерантна к подросткам, у нее даже появилось несколько подруг из числа мамаш. Они почитали Нинель как гуру и с любым вопросом мчались к ней.

Как-то раз одна из упомянутых женщин, Алёна Резникова, сказала Нинели:

– Моя Вера рассказывает странную историю про некий дом, в котором вроде живет девочка. Ее похитила, истязают, мучают морально и физически, наказывают, запирают в какой-то синей комнате! Может, ты проверишь, а?

– Обычная болтовня, – отмахнулась Нинель, – вроде машины из сказки, которая по ночам прикатывает к детям и увозит неслухов в ад. Еще есть байка про черную руку. Дети – фантазеры.

– Вера никогда не врет, – возразила Алёна, – у нее с воображением беда, на редкость приземленная девочка. И она здорово напугана.

– Хорошо, приводи дочку, поговорю с ней, – согласилась Нинель.

Когда девочка появилась в кабинете, Пулкова задала ей массу вопросов и выяснила подробности.

С Верочкой в одном классе учился Миша Воронов, у того есть сосед по дому Сережа Глазов, вместе с ним в секции занимался Павлик Колосков, у которого была сводная сестра Соня от первого брака мамы. Папа Колоскова недолюбливал падчерицу за ершистый характер, постоянно лаялся с девочкой, а потом Соня пропала. Отец сказал, что третьеклассницу отправили к ее бабушке в деревню, она теперь будет жить и учиться в Подмосковье. Павел ненадоло расстроился, но потом сообразил, что отныне стал единственным владельцем комнаты, и обрадовался. Никто больше не лез на его сторону стола, не хватал без спроса машинки, не нарушал строй солдатиков на полках, не ябедничал маме. Кроме того, родители купили ему щенка, и Паша пришел в восторг: собственный пес намного лучше капризной девчонки. Короче, Паша жил себе да радовался, о Соне он и думать забыл.

Как все мальчишки, Паша любит побезобразничать. И отец и мать строго настрого запрещают сыну приближаться к МКАД, но непослушный подросток решил отправиться на рыбалку. Много лет назад за внешним кольцом Московской кольцевой дороги, в том месте, куда поехал Павел, стоял лес. Ни огромных супермаркетов, ни строительных рынков, ни больших домов тогда не было и в помине.

Павел на автобусе добрался до нужной остановки, рискуя жизнью, перебежал магистраль, прошел совсем чуть-чуть по узенькой тропинке и растерялся. Удить рыбу он отправился в гордом одиночестве, всех его друзей-приятелей родители отправили отдыхать кого в деревню к бабушке, кого в лагерь. Паше предстояло самому завтра уехать к деду, суровому, властному старику, который все лето держал шаловливого внука на привязи, не разрешая ему самостоятельно и шагу ступить. Вот Пашка и решил напоследок оторваться, да только слегка заплутал и вместо крошечного озерца, которое хорошо видно с дороги, вышел на поляну, где стоял добротный, большой дом, огражденный забором. Калитка была заперта, Павлик подергал доски, одна отодвинулась, мальчик пролез во двор. Он почему-то решил, что к озеру можно пройти через чужую территорию, но, уже очутившись около дома вплотную, разозлился на собственную глупость, повернулся, хотел убежать и услышал за спиной судорожный шепот:

– Павлушка!

Мальчик обернулся. Из зарешетенного окна первого этажа показалась тоненькая рука, которая махала из стороны в сторону. Мальчик подошел поближе и увидел за железными прутьями худое, бледное до синевы лицо своей сестры.

– Сонька! – ахнул Павел. – Что ты здесь делаешь?

Софья судорожно зашептала:

– Скажи маме, что я живая. Пусть придет и заберет меня! Павлуша, меня украли, заперли, он очень страшный. Павлушенька, пожалуйста, спаси меня! Я болею, кашляю, а он в синей комнате меня запирает! Павлик, скажи маме! Она же меня ищет, да? Скажи! Ищет? Павлуша! Вот счастье, что ты пришел, ты меня искал, да? Я знала.

Трудно оценить растерянность подростка, который ничего не понял. Он-то считал, что Софья распрекрасно устроилась у своей бабки, а она живет в здании с решетками, плохо выглядит, сильно похудела и вовсе не кажется счастливой.

– Беги, Паша, – шептала сестра, – они за картошкой уехали, сейчас вернутся, если тебя поймают, тоже украдут, посадят в подвале в синюю комнату. Поторопись, братик. Помоги мне!

Перепуганный Павел ринулся домой и… промолчал. Он боялся рассказать родителям о встрече с Соней. Почему? Да первое, что спросит отец:

– Сын, как ты очутился за МКАД? Наш дом находится у метро «Динамо». Неужели ты наплевал на наш с матерью приказ и поехал без спроса гулять туда, куда строго запрещено?

Лето Павел провел у дедушки, в конце августа вернулся в Москву и по секрету рассказал приятелям про страшный дом.

– Может, съездишь, проверишь? – спросила Алёна.

Нинель укоризненно покачала головой.

– Абсурдная просьба.

– Вдруг девочке действительно плохо? – настаивала Алёна.

– Следует обратиться в милицию, – сказала Нинель.

– А если Паша все придумал? – вздохнула Резникова.

– Сходи к его родителям, – предложила Пулкова, – пусть они свяжутся с родственницей, которой отдали Софью, и выяснят, где она.

Алёна нахмурилась.

– Вера говорит, что отец у Павла – зверь, у него один метод воспитания – ремень. Чуть не так себя сын повел, он его колотит.

– Да уж, настоящий Макаренко, – неодобрительно буркнула Нинель.

– Понимаешь, каково Павлику будет? – воскликнула Резникова. – Если он наврал – его выдерут за ложь, сказал правду – побьют за то, что не послушался родителей и далеко уехал. У тебя есть удостоверение работника службы опеки, ну придумай что-нибудь.

– Я не имею права вторгаться на чужую территорию, – сопротивлялась Нинель, – меня на порог не пустят. И как спросить у хозяев: «У вас тут за решетками похищенная девочка не сидит?» Если Соню и правда украли, то мне ничего не скажут.