Дарья Донцова - Золотое правило Трехпудовочки

Я покачала головой.

– Я ни секунды не подозревала Свету в убийстве. Ей не рассказывали про то, чем занимается Степанида, не сообщали о центре «Здоровье и покой» и никогда бы не разрешили подойти к сейфу, где хранился тетродотоксин. А вот господин Гвоздев – другое дело. Юрий Игоревич ловко обстряпал дело, даже слишком ловко, учитывая то, что у него были считаные часы на выполнение замысла. Но сначала я попытаюсь обрисовать психологические моменты, правда, в них нет ничего нового. Авторитарная мать, слабовольный сын, которому, с одной стороны, комфортно, а с другой – тяжело, ведь даже во взрослом возрасте приходится прятать личную жизнь. Впрочем, Степанида тоже не афишировала своих отношений с Акимовым, стеснялась разницы в возрасте с любовником. Вот такая у Гвоздевых семья: мать жила для сына, тот был почтителен с ней, и оба имели втайне друг от друга интимных партнеров. Степанида почти двадцать лет жила с Николаем Романовичем, Юра менял любовниц и вдруг заболел, потребовалась операция, не лишавшая его сексуальных способностей, но грозящая бесплодием. Думаю, зная о последствиях, он разрешил беременной Свете родить сына. А еще полагаю, что Гвоздев захотел иметь полноценную семью, но боялся огорошить мать известием о внуке. Вот он и решил: пусть все идет, как идет, у него есть гражданская жена, сын, в конце концов все устаканится. Юрий привык к своему образу жизни, Светлана не перечила супругу, какой смысл в переменах? Если Гвоздев рискнет рассказать маме правду, та с большой долей вероятности заявит: «Либо я, либо она».

И придется делать выбор. А так жизнь прекрасна. Светлана любит отца своего ребенка, старается понравиться Степаниде, та довольна сыном, а он вполне счастлив.

И в этот уютный мир с его устоявшимся ритуалом вторгаются Аня и Лена Киселевы. Степанида Андреевна признает в девочке внучку, вызывает в ресторан Евдокимова. Юра огорошен, он ни сном ни духом не знает про иглу. Мать не открыла сыну правду.

– Про какую иглу? – взвизгнул Юрий.

– Потом, – отмахнулась я, – лучше ответьте: что хотела сделать ваша мать во время ужина?

– Она сошла с ума! – заплакала Света. – Так кричала после вашего ухода! Я дверь в приемную заперла, испугалась, что сотрудники услышат.

– Замолчи, – процедил Гвоздев.

Но, похоже, секретарше надоело исполнять роль немой.

– Юра не виноват, Степанида его в землю втаптывала, дышать не давала. Мы надеялись, что она скоро отойдет от дел, в последний год она болела, давление ее мучило. Степанида Андреевна купила дом в Швейцарии, говорила: «Скоро я уеду, передам бизнес Юрию. Пора нам порознь жить».

Она уже почти решилась на переезд, конечно, никому из посторонних об этом не сообщала, но мы-то знали. Ждали, вот-вот Юрий Игоревич избавится от мамаши.

Я, вспомнив беседу с Акимовым, кивала. Степанида безмерно устала, она собиралась провести тихую старость за границей вместе с Акимовым, спрятаться там, где никто ее не знает и не осудит за связь с мужчиной, по возрасту годящимся в сыновья. Роль сверхзаботливой матери, врача и человека, распоряжающегося жизнями больных детей, стала тяготить Гвоздеву. Ей захотелось простого счастья. И тут появилась Аня.

Света тем временем частила:

– Она вызвала Евдокимова, хотела выяснить, как можно оформить права Ани, похоронила идею уехать на Женевское озеро, загорелась новыми планами, ну прямо как живой воды выпила. Твердила: «Мне надо все исправить! Заплатить по счету! Аня не случайно возникла! Это божий перст!»

А еще Степанида налетела на Юру, стала кричать: «Почему ты мне не рассказал о звонке родственницы Олеси? Зачем поперся к Владе Сергеевне? Знай я о девочке раньше, все бы сложилось по-иному!» – Света перевела дух и продолжила: – Юра ей ответил: «Это выдумка! Я никогда не обращался к Ильченко». Но Степанида Андреевна сыну не поверила, как заорет: «Хватит! Не бреши! Аня твоя дочь от Семеняки! Мне пришлось выдумать про наше дачное соседство! Ты идиот».

Сын не выдержал и тоже повысил голос:

«Мать! Включи мозги! Где доказательство моего отцовства?» Степанида заговорила тише: «В голове у девочки. Я ей помогу! Это я виновата! Я все исправлю. Игла». – «Игла?» – переспросил Юра.

Профессор перешла на шепот, больше Светлана ничего не услышала.

– Вот! Вот как было дело, – зарыдала секретарша.

Я подняла руку.

– Тише. Все ясно. Юра понял, что его судьба – остаться под каблуком матери, и взял тетродотоксин.

Ход мыслей педиатра мне понятен – ужин состоится в японском ресторане, фугу легко отравиться. А вы помогли ему, пришли в трактир, опрокинули десерт. Пока все смотрели на руины торта и смущенную Свету, Юра полил рыбу ядом. Первая часть плана была выполнена без сучка и задоринки, а вот потом пошли ошибки.

Гвоздев ни разу до того вечера не ел фугу, он элементарно боялся пробовать рыбу. Но, согласитесь, тот, кто не ел горячего и остался жив, вызовет подозрение у милиции. Поэтому Юрий и решил «попробовать» деликатес. Самую малость, крошечку. И тогда он тоже станет жертвой непрофессионального повара, случайно оставшейся в живых. Об умышленном убийстве никто не подумает. Господин Гвоздев был неоригинален, историй о преступниках, которые прикидывались пострадавшими, можно вспомнить много. Его план мог сработать, если бы в «Кинуки» не обманывали клиентов. Фугу содержит тетродотоксин, милиция обвинит в отравлении повара и владельцев харчевни. Но в окуне яда нет. Гвоздеву не повезло. Правда, он избавился от матери и новых родственников, но наслаждаться положением хозяина своей судьбы, а заодно и бизнеса ему не придется.

– А Евдокимов тут при чем? – впервые подал голос Чеслав.

– Он случайная жертва, – пояснила я, – оказался в плохой час в неправильном месте. Адвокат, близкий друг Степаниды, почти член семьи. Ясно, что она решила показать ему Киселевых.

– Интересная интерпретация событий, – кивнул Гвоздев, – но где улики? Доказательства? У вас одни догадки и домыслы.

Когда мы вышли в коридор, я посмотрела на Чеслава.

– Ну, в принципе Юрий прав. Съезжу-ка к одной женщине, сдается, она была со мной при первой беседе не очень откровенна. Хоть и поздно, да придется ее побеспокоить.

Босс посмотрел на часы.

– Сам отвезу тебя в Бодольск, но сначала подождем Мартынова, он сюда несется на всех парах с информацией об убийце Ильченко.

– Как вы догадались, что я хочу еще раз потолковать с Машей Макаровой? – удивилась я.

Шеф бодрым шагом двинулся к моргу.

– Элементарно, Ватсон. Абсолютно понятно, что Лена знала про то, каким образом Степанида расправилась с дочкой Олеси. Но кто ей об этом рассказал? Мне тоже интересен ответ на сей вопрос, люблю, когда в деле не остается недосказанности. Маша была в курсе аферы, задуманной Киселевой. С большой долей вероятности я предполагаю, что родственница поведала ей все. Елена не Штирлиц. Да, она хитра, расчетлива, готова сдвинуть горы ради исполнения своей мечты. Но она женщина, поэтому явно хотела поделиться с близким человеком, не соблюла первое правило преступника: если тайну знают двое, это уже не тайна.