Татьяна Луганцева - Феникс – птица угорелая [litres]

Он открыл незапертую дверь и вошел в дом.

– Гражданка Хоботова, или как вас там? Лилиана… Да, Лилиана! Не надо сидеть с таким отрешенным видом, полиция во всем разберется. Окажите помощь этим товарищам! – сказал Юрий Васильевич.

– Еще чего! – раздался в ответ ехидный голос.

Пройдя за Ждановым, Яна и Мэтью оказались в просторной красивой комнате, которая никак не вязалась с внешним видом убогого дома ведьмы. По обстановке комната больше походила на комнату в модной городской квартире.

В центре комнаты стоял большой круглый стол, накрытый кружевной салфеткой. За ним и восседала величественная женщина с пышной прической и плотно сжатыми губами.

– Вы отказываетесь помогать следствию? – уточнил Юрий Васильевич.

– Что я могу? Я все сказала, но меня не слышат. Вы забрали самое дорогое, что у меня есть. Моего сына! И если меня тоже заберут в тюрьму за неоказание помощи, то я буду только рада, – ответила Лилиана, и причины такого ее поведения были предельно ясны. Как говорится, не поспоришь.

Яна реально запаниковала и, оттолкнув Юрия Васильевича в сторону, обратилась к ведьме:

– Как вы можете быть такой жестокой? Мы вам абсолютно ничего не сделали! Так получилось, что мы… – Яна с трудом подбирала слова, – вступили в контакт… с ядовитыми водорослями, после которых останутся безобразные шрамы! Помочь можете только вы! Два часа на исходе! В больницу мы уже не успеваем! Помогите нам, пожалуйста!

Лилиана внимательно выслушала Яну и кивнула.

– Хорошо, остановитесь. Я помогу, лишь бы меня оставили в покое.

– Я на допрос и в лабораторию. А вы, если что, звоните! – попрощался с ними Юрий Васильевич и оставил Мэтью и Яну с ведьмой наедине.

– Присаживайтесь, – пригласила их Лилиана, – я сейчас приготовлю снадобье.

– Большое спасибо! Только побыстрее, пожалуйста! Время… – попросила Цветкова.

– Я поняла-поняла. – Лилиана встала и прошаркала в другую комнату.

Яна посмотрела на Мэтью.

– У меня еще нет рубцов на лице?

– Еще нет, – покосился на нее Мэтью.

– Мы у самой настоящей ведьмы в гостях. Круто! – сказала Яна. – А ты что думаешь?

– Ничего. Кроме того, что Лилиана ее не настоящее имя.

Ведьма вернулась в комнату, растирая что-то в фарфоровой миске фарфоровым пестиком.

– Протягивайте руки.

– Начните с моего лица! Оно пострадало первым, ну, и оно самое важное, – попросила Цветкова.

– Как скажете, – ответила Лилиана и широкой кисточкой, словно позаимствованной у маляров, начала наносить на лицо Яны серо-бурую массу с неприятным запахом.

– У вас большой дом, а собаки нет, – отметил Мэтью.

– Я сама как собака. Да и люди обходят мой дом стороной, – ответила Лилиана.

– А на что вы живете? – спросил Мэтью.

– У меня пенсия. Да изредка некоторых людей все же заставляет обратиться ко мне нужда.

– Да, да, у нас сейчас самая настоящая нужда! – горячо воскликнула Яна. – И мы вам заплатим! Господи, какая же вонь!

– Лекарство, – вздохнула Лилиана. – Приоритет за дамой?

– Конечно! – ответил Мэтью.

– А он у тебя настоящий джентльмен, – хмыкнула ведьма и принялась намазывать руки Яны.

Затем обработала и Мэтью.

– Интересно, мы успели? – нервничала Цветкова.

– Будем надеяться, – ответила Лилиана. – Чай? Кофе?

– Нет, спасибо.

– Может, что покрепче? Вино? Коньяк? Не какая-нибудь сивуха, а настоящий коньяк, – предложила хозяйка дома.

– Мы пережили настоящий стресс… – начала Яна.

– Поняла, несу три бокала. Мне тоже необходимо выпить, я пережила стресс побольше вашего! – И Лилиана снова удалилась из комнаты.

Яна даже думать не хотела, как она сейчас выглядит с этой жижей на лице. Мэтью вроде не смеялся, а был, напротив, абсолютно серьезен.

Лилиана вернулась с тремя хрустальными бокалами и бутылкой коньяка средней ценовой категории под мышкой.

– Я… – протянул руки Мэтью и осекся.

– Сидите уж! Я сама открою! – Лилиана разлила коньяк. – Ну, каждый за свое!

Яна глотнула чуть-чуть и поморщилась. Пить без закуски было очень тяжело. Но Лилиана и не думала ничего им больше предлагать, она была вся погружена в свои мысли.

Яна скользнула взглядом по поверхности комода и увидела фотографию мужчины в рамке. Сын был очень похож на мать.

– Михаил? – спросила Яна.

– Что? А… да, это Миша.

– Сколько ему лет?

– Сорок один. Я родила его в двадцать два года, и это мой единственный ребенок, – ответила Лилиана.

– И до сих пор не женат? – продолжала интересоваться Яна.

– Нет.

– И никогда не был?

– К чему эти вопросы? Об этом больно говорить. Когда-то он встречался с женщиной и сильно обжегся. Он так сильно ее любил, что совершенно не замечал, что она его просто использует. А я не могла на него повлиять.

– Это вы так решили? – спросил Мэтью.

– Я понимаю, о чем вы. Думаете, я сумасшедшая мамаша, которой в каждой потенциальной невестке мерещится стерва? – усмехнулась Лилиана. – Но нет! Эта женщина, Лариса, сама потом во всем призналась. Она просто хотела ребенка, но ничего не получилось, и Лариса его бросила. Она оскорбляла Мишу ужасными для мужчины словами, говорила, что зря потратила время и что терпела секс с ним… Сказать, что сын переживал, ничего не сказать. Я думаю, он так и не оправился до конца. Миша сильно разочаровался в женщинах. Он ведь у меня добрый и ранимый. Может, и моя вина в этом есть. Не так воспитывала его.

«Похоже, что Лилиана сама роет могилу своему сыну. После такой психологической травмы вполне возможно, что Михаил и сделался маньяком», – подумала Яна и покосилась на Мэтью.

Но Мэтью сидел абсолютно спокойно. По крайней мере, блеска гончей, взявшей след, в глазах у него не наблюдалось.

– Миша сходил к врачу, и тот подтвердил его бесплодие. Тогда он сам объявил себя неполноценным. Мол, всем женщинам нужны дети, и он больше не станет разочарованием ни для одной из них. Иногда с кем-то встречался, но по-серьезному нет, – продолжила Лилиана. – Сначала я была даже рада. Сын со мной, и все! Материнский эгоизм. Потом, конечно, голова включилась: нельзя быть счастливой, если твой ребенок несчастлив.

– Вы были бы не против, если бы Михаил надумал жениться? – спросила Яна, очень надеясь, что снадобье ведьмы помогает, потому что вонь стояла невыносимая. Ее можно было терпеть только во спасение жизни.

– Конечно, нет! У вас есть дети?

– Сын, – ответила Яна.

– Так вот постарайтесь избавиться от эгоистической материнской любви к сыну. Вы можете быть против его девушек в восемнадцать лет, и в двадцать, и в двадцать пять. И даже в тридцать. Но в сорок… Я вас уверяю, вы будете только рады, если он найдет кого-то. Нет, если бы Миша решил жениться, я не была бы против.

– А вы знали, что в последнее время у вашего сына появилась женщина? – спросила Яна.