Макс Акиньшин - Тридцать восемь сантиметров

-Дело того стоит, Эдвард, – торжественно объявило ископаемое, театральным жестом смахнув со своего дряхлого спутника пыль. – У профессора Фодергила есть пара ответов на наши вопросы. Если бы ты знал, скольких трудов стоило его разыскать.

Сказав это, он хлопнул соседа по плечу. Напоминающий чудом дошедшие до нас коптские рукописи Фодергил наконец ожил и поздоровался. Стоило признать, что дедуля был еще тот живчик, раз уже через пять минут сообразил, что находится не один.

– Добрый вечер, господа, – проскрипел он.

-Здорово, профессор, – поприветствовал старикана Мими. – Как сам? Как подружка?

-Мистер Фодергил вдовец, Эдвард,– наш инспектор Рубинштейн вздохнул и скорбно протер очки,– но это неважно. Дело в обезьянах. Расскажите о вирусе, Уилбрахам. Расскажите нам.

Осторожно откашлявшись, как кашляет кот, съевший слишком много шерсти с причиндал, тот принялся рассказывать. Дело действительно пахло. Да еще как. Уже на второй минуте, стало ясно, что Мозес притащил старикана не зря. По словам профессора, наш случай был уникальным. Если пересказывать кратко, опустив научные выкладки, которые твидовый пришелец выдавал в каждой фразе, то речь сводилась к одному.

При обычном вирусном заболевании пораженная клетка вырабатывает токсины. Это и вызывает симптомы заболевания: температуру, слабость, еще какие-то эффекты. Потом за ними приходят бактериальные инфекции. Но в случае на тринадцатом посту, клетки вырабатывали вовсе не токсины, а дурь. Фенилэтиламин. Голубую мистику, черт бы ее побрал. Никаких инъекций, все варилось прямо у тебя в крови.

-Это очень сложно, создать такую вирусную культуру. Тем более штамм под определенный генотип существ. Вы понимаете, какими знаниями нужно обладать? – Фодергил посасывал предложенный бокал со спиртным. – В свое время мы не могли хоть что-то сделать с бактериями, а кто-то умудрился изменить ДНК вируса. И при этом сделать его домашним! Никакой иммунной реакции! Причем ваши эксперты, даже мысли не допустили, об искусственном происхождении культуры вируса.

Это было не совсем так, как раз таки об искусственном происхождении догадки в отчете медиков были. Но я не решился прервать его и продолжил слушать. Оживившись, старина Уилбрахам ткнул его величество в грудь.

-Вы представляете себе ДНК вируса, молодой человек?

Моба стер остатки соуса на губах.

– Я так думаю, папаша, это что-то очень мелкое, вроде блохи. Пальцами ее не удержать, только пенисцетом. То есть вы говорите, что достаточно проглотить эту фигню, и можно целую жизнь ходить под кайфом?

-Нет-нет, тут вы ошибаетесь. По отчетам ваших экспертов, и это, кстати, единственное что они смогли установить, в вирус встроен особый механизм, говоря проще, что-то вроде часовой мины, которая уничтожает его через определенное время,– разволновавшись он потер рукой копну волос, когда то бывших рыжими, а сейчас больше напоминавшими мед, в который кто-то щедро насыпал соли. – Пораженные клетки тоже уничтожаются. Вы представляете, что все это может значить для научной мысли?

-Обделаться можно, – восхитился его величество и почесал нос. Для толстяка научный прогресс выглядел куда более приземленным. Теперь для транспортировки достаточно было заболеть. Свои соображения он тут же торжественно выдал, размахивая бокалом, зажатым в огромной лапище.

– Теперь на контроле будут ловить денегератов с насморком! Стоит запастись градусниками и ватными палочками.

– Если хотите знать мое мнение, то, кажется, что вы имеете дело пока только с экспериментом. С лабораторными разработками, которые еще не апробированы. Это подтверждается гибелью животных. Я бы дал вам больше информации, если бы видел результаты исследований расщепления ДНК с помощью рестриктаз. Или блот- гибридизации по Саузерну. Но они не были проведены по причине недостаточной квалификации людей составивших отчет. И на этом поле мы можем только строить различные предположения. Возьмем блот-гибридизацию по Саузерну…

Впав в исследовательский восторг, он принялся осыпать нас терминами, пока не обнаружил, что Мастодонт, до этого изображавший, что внимательно слушает, спит.

– Вам, наверное, неинтересно?

– Нет-нет, что вы, очень интересно, – соврал я, – Вам знакома фамилия Левенс?

– Левенс? Ричард Левенс из микробиологического центра? У него большая лаборатория, он специализируется на изучении вирусов содержащих двуцепочечную ДНК без РНК стадии. Довольно сложная тема в вирусологии.

– Двецепочечную в мадере, мм..– сквозь сон пробормотал толстяк. – положи пару ложечек, дарлинг, я сейчас подойду.

– Он самый,– ответил я.

– Лично я с ним не знаком. У нас говорят, что он отличный микробиолог. Во всяком случае, у него много публикаций в его тематике.

-Как вы думаете, смог бы доктор Левенс, создать нечто подобное?

Фодергил закудахтал, и я испугался, что старикана хватил удар, пока не сообразил, что это смех. Из его бокала летели капли, оставляя темные пятна на горчичном твиде.

– Что вы. Совсем другой уровень. Ему одному такой проект не под силу. И дело вовсе не в знаниях или квалификации. Дело в специализации. Видите ли, мистер..мм

– Акиньшин.

-Акиньшин, -продолжил он, -научный мир, довольно узок и все друг-друга знают. Исследования и специализация более или менее крупных ученых известны. Но с подобными разработками я не знаком. И сомневаюсь, что Левенс, смог бы самостоятельно разработать подобный проект. Здесь видна работа нескольких экспертов высокого уровня. Или одного гения. Ричард, при всем моем уважении, узкий специалист.

Левенс узкий специалист. Двуцепочечные ДНК были особой формой тоски. Мои стройные теории разбивались о них, превращаясь в прах. Несколько экспертов высокого уровня или один гений. Достаточно, чтобы продолжить блуждать в потемках. В той тьме, где бродил неизвестный с «Питоном». Пина-колада для дамы, гарсон! Тихая мелодия телефона. Я задумался, части пазла постепенно собирались. Эксперимент. Мы имели дело с экспериментом, после которого кому-то светили яхта, бунгало и телка с большими дойками, ну, или номерок на пальце ноги.

То, что мы узнали из-за чего весь этот сыр-бор, пока еще ничего не решало. Пятна информации, за которыми были сумерки предположений.

Больше из гостя вытянуть не удалось, он постоянно сползал в науку, отчего мне тоже захотелось спать. На наше счастье, через четверть часа, глянув на часы, Фодергил заявил, что ему пора. Завтра он улетает. Из вежливости, я пригласил его на ужин, но он отказался.

-Когда мы уже сядем за стол? – Рита появлялась из окна в пятый раз. Голодную благоверную его величества доводило до умоисступления то обстоятельство, что хавка уже подана, но есть ее никто, не собирается. Она основательно поголодала перед ужином, и хотела разом восполнить пробел. – Мими? Ты спишь?