Автор, пиши еще! - Что такое осень

Мне 85, а тебе 83. День рождения у нас в один прекрасный осенний день. Мы сидим на веранде и смотрим, как медленно падают пожелтевшие листья с деревьев. Ты любишь осень, а мне больше нравится лето. Ты любишь прохладную погоду и капли дождя, а я люблю жаркое солнце и тебя. Ты с улыбкой спросила:

– Что такое осень?

– Осень – это ты и я.

Я всегда буду любить тебя. До последнего вдоха.

Надежда Почесуева

«В полумраке комнаты на узкой кровати, застеленной ярким постельным бельем, лежал молодой мужчина».

«Нет, так не пойдет», – решил Андрей, сминая лист бумаги и бросая его на пол. Он был болен уже слишком долго для того, чтобы лежать без дела, бездумно глядя в окно, за которым ничего не было, кроме неба и ветвей клена, листья с которого еще не облетели, но уже покрылись яркой краской.

Мысли метались, ища выход. Хотелось создать что-то такое особенное, чтобы его запомнили навсегда. Чтобы маме осталась память о нем. Закусив губу, он несколько минут вспоминал свою жизнь, свое непослушание, хамство и скандалы на пустом месте… А теперь только мама рядом с ним и больше никого. Даже отец не позвонил ни разу с тех пор, как стал известен диагноз. Друзья тоже как-то быстро испарились из жизни, хотя… что это за жизнь?! В гневе отшвырнув от себя блокнот, Андрей задержал дыхание и медленно выдохнул. Насорил, а маме опять убирать. Нехорошо.

– Андрюша, я дома! – мама будто подслушала его мысли и заглянула к нему в комнату. – Сейчас переоденусь и будем ужинать.

Оставив дверь в комнату открытой, женщина продолжала что-то рассказывать о том, что происходило сегодня у нее на работе. Андрей не вслушивался, наслаждаясь звуками ее голоса. Такого теплого и родного.

Они тихо поужинали, обсуждая фильм, что посмотрели предыдущим вечером. Мама ничем не дала понять, что ей не нравится тот беспорядок, что сын устроил в ее отсутствие. Она прибрала в комнате, вернула сыну блокнот с ручкой. Будто почувствовав что-то, женщина открыла окно, впуская свежесть осеннего вечера.

– Нет, не включай свет, – попросил он маму, когда ее рука потянулась к выключателю. – Так хорошо.

– Посмотрим что-нибудь сегодня или тебе почитать?

– Еще не знаю, – слабо улыбнулся Андрей. Заливисто рассмеялся дверной звонок. Сейчас это звучало, как насмешка, а когда-то Андрею казалось, что это забавно. Наверное, соседка опять пришла пошептаться о своем женском несчастье. Сколько Андрей помнил, мама всегда терпеливо выслушивала тетю Тоню, вовремя кивала и охала, обзывала мужа соседки не самыми приличными словами и постоянно подливала чай. Тетя Тоня, выплеснув весь свой гнев, уходила домой, а в выходные с дачи привозила много овощей и фруктов: «Андрюшка же растет, ему витамины нужны». Это была единственная женщина, которая не жалела ни сына, ни мать, но всегда была рядом, если требовалась реальная помощь.

Странный шум в коридоре отвлекал от грустных мыслей, раздражал и пробуждал любопытство. Кто-то незнакомым голосом пробасил:

– Да я на секундочку, теть Валь! – дверь в комнату резко распахнулась, и в нее будто ворвался ураган. – Ну, что, Ветер, совсем решил тут зачахнуть?!

– Жо… Жорик?! – от волнения у Андрея перехватило дыхание. Они не виделись лет десять точно. Сначала переписывались, потом иногда перекидывались сообщениями по интернету, а последние пару лет вообще никакого общения не было.

– А то! – пробасил наголо бритый накачанный здоровяк. Когда друзья виделись в последний раз, Жорик был тонким, «звонким», вечно чихающим аллергиком со слезящимися глазами. Его родители тогда потому и увезли, что пареньку было невыносимо дышать здешним воздухом. – Я приехал, а ты тут взаперти. Сегодня уже поздно, а завтра пойдем в парк, познакомлю тебя с чумовой девчонкой. Красивая – умереть не встать!

– Да я, как бы, уже почти, – осторожно заметил Андрей. Жорик сел рядом, кровать жалобно скрипнула под его весом. – Уже и боли не чувствую. Даже врачи больше не приходят.

– Ну, раз не чувствуешь, значит, парк не отменяется. А будешь вести себя хорошо и не брыкаться, то еще и шашлык дам понюхать. Мне тут по делам еще метнуться надо, а ты давай там, джинсики нагладь, рубашечку какую поприличнее, а то знаю я тебя, остолопа.

– Остолоп из нас двоих точно не я, – внезапно улыбнулся Андрей, откровенно радуясь приходу друга и стараясь отгородиться от мысли, что назавтра Жорик забудет о своем обещании. Счастье сейчас было почти полным.

– Я знал, что ты так и остался высокомерным занудой! – раскатисто рассмеялся Жорик. – Завтра в четыре я у тебя. И чтоб был при параде! Девчонка – чума!

– Угу, – кивнул Андрей, радуясь еще одному важному обстоятельству. Жорик так и не включил свет и не увидел, в каком плачевном состоянии находится его друг. Завтра в парк. Одна мысль об этом заставляла сердце биться чуть быстрее, а душу наполнила предвкушением чего-то необычайного. Казалось бы, парк, ну, что тут такого? Ан нет, это событие, которое не каждый может оценить по достоинству.

Уснул Андрей почти под утро. Все вспоминал детство, в котором было много друзей и главный из них – Илья Остолопов, которого все звали Жориком за его жажду все время что-нибудь жевать. Ему всегда было плохо после экспериментов с едой, а теперь… он позволит своему другу «понюхать шашлык». Несмотря на то, что Андрей не верил, что Жорик вспомнит о своем обещании на следующий день, это был счастливый вечер.

Проснулся Андрей поздно. У кровати на табуретке стояла чашка с уже остывшим супом и несколько стаканов с морсом. Мама ушла, не став будить сына. В окно барабанил редкий осенний дождь. «Вот тебе и парк», – усмехнулся про себя Андрей, хватаясь за полотенце, которое было привязано в ногах кровати, чтобы он мог самостоятельно садиться. Смысла в этом парень не видел, но мама настаивала на том, что нужно шевелиться, пока жив. В этот раз подъем дался легче, чем обычно. Видимо, положительные эмоции благоприятно влияют. Надо же, какими словами думать начал, снова усмехнулся Андрей. Суп оказался на вкус, как жухлая трава. Он никогда не пробовал жухлую траву, но почему-то был уверен, что вкус у нее именно такой. Заставив себя съесть все, чтобы не слышать, как ночью мама тихонько всхлипывает в подушку, выпил морс и лег обратно. Сегодня хотя бы не тошнит и то хорошо.

Ветви клена стучали в окно, напоминая о прогулке. Протянув руку, Андрей нащупал блокнот с ручкой на полке в изголовье кровати. Писать ничего не хотелось, а вот слова Жорика о «девушке-чуме» из головы не выходили. Тонкие синие линии, разбросанные по чистому листу, постепенно соединялись в странном танце, чтобы из небытия появилось нежное девичье лицо.

Щелчок замка входной двери прозвучал в тишине, как выстрел. Андрей замер. Странный шум, клацанье стального механизма (такой можно часто услышать в больнице), шаги уверенного в себе человека. Пара минут – и Жорик врывается в комнату. Он, наверное, вообще не помнит, что такое ходить тихо и спокойно, мелькнуло в голове у растерянного Андрея.