Людмила Киндерская - Партия, дай порулить

– О господи! Я от вас с ума сойду! – Востриков схватился за голову. – Куда смотрела служба безопасности? Ведь говорили же, под лупой нужно рассматривать анкеты кандидатов в партию. Под лупой! Все их амуры!

Внезапно он сник и устало махнул рукой.

– Года четыре назад мы расстались, и он стал встречаться с Николь, – медленно продолжила Алла, – которую убили.

Востриков застонал.

– Антон Семенович, не нервничайте. В принципе ничего страшного не произошло. Ну встречались, так давно расстались, – Торопов постарался говорить нарочито беспечным тоном.

– Да, конечно, не произошло, – ернически согласился с ним Востриков. – Просто одна дама взяла фото убитой модели и выцарапала той глаза, а другая попыталась поймать убийцу с помощью шприца с витаминами, самодельного бронежилета и подсолнечного масла!

И он глянул на притихшую Глафиру.

– Как это? Кого поймать, какого убийцу? Какой еще шприц? – не понял Торопов.

– А это нам всем потом расскажет Радова, – вкрадчиво сказал Востриков. – Продолжай, Кучинская.

– Ну вот. Когда я встречалась с Селивановым, мы часто проводили время вместе с Михаилом, – начала было Аллочка, но ее прервал телефонный звонок.

Она поднесла трубку к уху, сказала в нее:

– Я не одна, – через секунду добавила, – поняла.

И обернулась к однопартийцам.

– Звонил Михаил Клепиков. Сказал, чтобы мы поднимались к нему. Нужно только, чтобы журналисты за нами не увязались.

– Мы им Похлебкина оставим, – сказал Востриков. – А сами тихонечко по одному прошмыгнем в подъезд.

– Давайте, – заговорщически прошептала Аллочка. – Второй этаж.

Около открытых дверей квартиры их ждала Дора Исаевна.

– Ой, деточка, – узнала она Аллу, – у нас тут такие дела происходят! Павлин этот хвостоперый, дружок Мишин, чуть моего мальчика на тот свет не отправил!

– Да почему павлин-то? Да еще и хвостоперый, – вышел к гостям Михаил.

– А кто же еще? Все такой важный ходил, футы-нуты, ноги гнуты! Хвост свой распускал. А как наша Фанечка Раневская говорила, даже под самым красивым хвостом павлина, всегда скрывается самая обыкновенная ж… попа.

– Давайте, проходите за стол, – не выдержал Михаил.

И обратился к сестре:

– Ты долго гостей будешь в прихожей держать-то?

Та всплеснула руками и засеменила вглубь квартиры, приговаривая:

– Да что ж это я? У меня же печенье готово. «Земелах» называется. Давайте скорее, я вас кормить буду. А то Мишенька уже ругается на меня, что в брюки не влазит. Поправился. А что это, скажите, пожалуйста, за мужчина, если у него живота нет? Правду я говорю?

Она обратилась за поддержкой к Вострикову. То ли безошибочно определив в нем главного, то ли потому, что он единственный из пришедших был с животом.

– Какая вкуснятина, – восторженно протянула Глаша, надкусывая печенье и жмурясь от удовольствия.

Дора Исаевна польщено зарделась.

– Да какая там вкуснятина, деточка. Все что в холодильнике есть, все тудой. Вот и весь секрет. Это ж не ругелах и не хоменташен, вот там постараться надо.

Несмотря на то, что «это не ругелах», печенье смели с блюда в мгновение ока.

– Да что ты сладостями гостей кормишь. Тут такие события! – Миша выставил на стол бутылку водки.

Дора Исаевна моментально достала из шкафчика рюмки. И хотя пить никто не собирался, нервная обстановка, в которую все волей-неволей были погружены в последнее время, дала о себе знать. Михаил наполнил стопки, на столе появилась квашеная капустка, огурчики, соленые грузди и форшмак.

– Я пас, – поднял руки Вениамин. – За рулем.

Остальные выпили, даже Глаша пригубила.

– Водочка – слеза! – крякнул Востриков. – И закусочка мировая.

Он пальцами ухватил пястку капусты, запрокинул голову и закинул еду в рот.

– А я и говорю, что закусочка самая та, прямо к водочке. Я-то Мишеньке особо выпивать не разрешаю, а вот когда нервы, то даже заставляю. Ну не таблетки же всякие пить, там химия одна, – хлопотала вокруг гостей Дора Исаевна.

– Да, уж, повезло Михаилу. Хозяйка вы отменная, – прицокнул языком Торопов. – И заботливая. Просто не женщина, а мечта.

Клепикова кокетливо стрельнула глазом в сторону Сергея Ефимовича, и оправила халат, проведя руками по необъятной груди.

– Между первой и второй, как говорится… – сказал Клепиков, разливая водку по рюмкам. – Ну, вздрогнули.

И он лихо опрокинул шкалик.

– Все, хватит, сняли стресс, и будет, – Дора Исаевна одной рукой подхватила бутылку с остатками горячительного, а другой стала разливать по чашкам чай. – Ты бы лучше, Мишенька, рассказал товарищам, как тебя ирод этот, дружок твой, порешить хотел.

– С Артемом мы с молодости вместе, можно сказать, с детства. Сначала не разлей вода были. Но в последнее время наши дорожки разошлись, мы пару-тройку лет вообще не виделись, – сказал Клепиков.

– Не виделись, не виделись, а сегодня встретились так встретились? – поторопил рассказ Востриков.

– Я на теплостанции работаю, сутки через трое. Сегодня в ночь был. Только домой пришел, спать хочу, сил нет. А тут звонок в дверь. Открываю и думаю, кого там принесла нелегкая.

А на пороге – я прямо обомлел! – Селиванов собственной персоной. Я и сообразить ничего не успел, он сразу бац мне в морду. Я, конечно, с копыт долой, лежу в непонятках. А он на меня сверху прыгнул и давай душить. Я уж было подумал, что смерть моя пришла. И тут чувствую, руки его разжались и воздух, воздух, ребята! Я-то думал, у меня легкие лопнут.

– А чего руки-то разжались? – заинтересованно спросил Вениамин.

– Так сестра моя помогла. Спасительница! – Михаил привстал со стула и звонко чмокнул Дору Исаевну в щеку.

– Да ну тебя, – она весело шлепнула его полотенцем. – Тоже мне, спасительницу нашел. Я всего лишь подошла и ударила душителя по кумполу.

– Ага, – засмеялся Клепиков, – ударила! Она пришла из магазина, увидела, как я хриплю под Артемом, ну и опустила тому на башку сумку с продуктами. А та, знаете, сколько весит?! Чуть шейные позвонки ему не переломала. Вот были бы новости! Короче, – он покрутил чашку и с шумом втянул в себя остатки чая, – Селиванов потерял сознание, она его скрутила бельевой веревкой, вызвала полицию, а мне неотложку.

– Ничего не понял. Так за что душил-то? – спросил Торопов.

– Да пес его знает, – в сердцах бросил Михаил. – Он не сказал.

Востриков поднялся со стула.

– Ну что ж! Спасибо за угощение. Пора и честь знать. Давайте, давайте, – поторопил он своих однопартийцев.

И те нестройными рядами с сожалением покинули гостеприимный дом.

Станислав Возницкий, начальник службы безопасности партии «Народная власть», достал с полки свою любимую кружку, сунул в нее два чайных пакетика и подождал, пока закипит вода. Чай он пил крепкий, по цвету больше похожий на нефть. Сердце от него колотилось, как бешеное, кровь бежала быстрее, щедро снабжая мозг кислородом. А значит, и думалось от этого гораздо лучше. Стас был уверен, что читал об этом где-то в интернете. Но когда он захотел продемонстрировать статью супруге, чтобы та не ругалась и не говорила о вредном влиянии такого напитка на организм, заметка как в воду канула.