Олег Механик - Вечеринка а-ля 90-е

И смех и грех! Пока одни давились от хохота, другие, действуя с профессионализмом пожарного расчёта устраняли возгарание. Я бегал в предбанник, наливал в ведро ледяную воду, и тащил его в парилку, где Буратина в несколько секунд выплёскивал эту воду ковшом на распластавшегося на полке Поночку. Десятки литров ледяной воды заливали горящее синим пламенем причинное место Поночки. Мы поливали огонь до тех пор, пока не кончилась вода в огромном бачке. К тому времени Поночке стало чуть легче. Но всё же ещё неделю после этого инцидента другу приходилось ходить на расшарагу и каждый раз болезненно морщиться когда нижнее бельё касалось тех мест, где ещё недавно бушевало пожарище.

– Это всё ты! – Поночка грозит пальцем Уксусу, который хохочет вместе со всеми, в красках вспоминая эту историю.

– Конечно я! Не забывай, что я избавил тебя от триппера, сифона и СПИДа.

– Спасибо дружище! Ты заодно меня чуть от яиц не избавил! – Поночка кланяется Уксусу, а потом присоединяется к хору из хохочущих.

Наблюдая сквозь слёзную пелену, за веселящимися Поночкой и Уксусом, за сучащим в воздухе ногами Буратиной, я замечаю насколько они помолодели. Эта поездка скинула со всех нас минимум пятнадцать лет. Может быть все эти годы снова навалятся на нас и восстановят статус кво, как только мы сойдём на берег, но сейчас это не важно. Я понимаю Буратину, который не хочет, чтобы парни узнали про историю с Мухой. Так лучше, так правильнее, и не важно, как оно было на самом деле.

Парни изъявляют желание продолжить веселье здесь, так как Геракл на время прервал свой концерт в кают компании, чтобы дать сольную программу для Вики. На столике появляется ещё три бутылки шампанского, а в руках Буратины очередная конфетка, в фантике из папиросной бумаги.

– Ну вы тогда бдите здесь, а мы пойдём отдохнём. – говорю я, тоскливо констатируя факт, что туман рассеивается, забирая с собой ночную мглу. Ночи почти не осталось, но всё же у нас есть ещё пара часов. Это если не появится Ленин. Но что-то мне подсказывает, что Ленина мы больше не увидим.

Мы спускаемся вниз и оказываемся в ВИП каюте. Кровать здесь несколько взъерошена, и, судя по уставшему виду, приняла в своё лоно уже не одну парочку. Но это не важно. Сейчас ничто не изменит моего настроя. Через несколько секунд здесь состоится ещё одна битва. Это будет решающее сражение, которое подведёт итог войне, длящейся уже двадцать лет. Стороны будут неистовствовать в этом последнем бою. Одна решительным прорывом повалит другую на спину, оголит её фронт, стянув чёртов свитер и разорвав остатки жёлтого сарафана и будет обстреливать жадными поцелуями правый и левый фланги расположенные на пиках идеально круглых холмов. Вторая сторона не сдастся без сопротивления. Она тоже обнажит защиту противника, стянув с него красную олимпийку. Она не убоится страшного запаха, три дня немытого тела и будет обстреливать поцелуями крупнокалиберных губ его груди и плечи. В финале их губы сойдутся в жадном поцелуе, и когда линия фронта будет прорвана, их победные крики будут долго летать над полем боя.

Но пока, сами не зная почему, мы всё ещё оттягиваем это сражение, к которому оба готовы. Она сидит на краю кровати, а я лежу на бархатных коленках обросшей щетинистой щекой. Она гладит мою голову, оставляет бороздки острых коготков на черепе, запускает по телу мириады мурашек. Я превратился в маленького котёнка, приютившегося на коленях у своей хозяйки.

«Скажи, что это не сон! Скажи, что если это и сон, то мы никогда не проснёмся!»

Я подношу к губам её ладошку, утыкаюсь в неё носом. Этот сладкий запах. Это то, к чему я шёл более двадцати лет.

– Знаешь, я до сих пор в шоке от того, что узнала про Сашку. Не могу в это поверить…– мягко говорит она, перебирая мои волосы. – Ведь, если подумать, это же всё меняет. Все воспоминания о том времени теперь будут видеться в другом свете.

Я вжимаюсь щекой в её коленку, оставляя царапины от жёсткой щетины на идеально отполированном глянце. Зажмуриваюсь, словно ребёнок, который не хочет, чтобы мама рассказывала ему на ночь страшную сказку. Зачем она завела эту тему? Теперь я буду думать только об этом.

– Да-а…с этого момента земля начинает крутиться в обратную сторону, и хорошо, если она удержится на своей оси и не разлетится вдребезги, как глобус, который мы однажды решили использовать в качестве футбольного мяча. Оказывается всё это дело рук самого Сашки. Поверить не могу…

– Я тоже! – в моей голове уже прочно укоренилась мысль, что я косвенно причастна к его смерти.

– А я считал себя чуть ли не прямым виновником. С одной стороны мне даже легче стало, будто груз какой-то с души упал. Я хоть и не буду ощущать себя меньшим грешником и подлецом, но по крайней мере, перестану корить себя за то, что не вмешался, когда Сашку увозили. Может быть…– я трусь носом об атласную кожу. – Хотя…что это меняет? Факты остаются фактами. Сашка погиб, мы втянули его в эту схему и когда нужно было проявить своё мужское достоинство этого не сделали. Не-ет всё останется по прежнему. Трусы останутся трусами, а подлецы – подлецами.

– Я никогда не считала тебя трусом, Слава. Тебя это успокоит? – её материнский тон согревает мои внутренности лучше горячего молока с мёдом.

– Да! Если ты говоришь правду…

– Плавда…плавда!

От этого её сюсюканья на глаза наворачиваются слёзы и кадык начинает прыгать в горле, как теннисный шарик. Мне придётся сильно потрудиться, чтобы всё это принять, чтобы переписать заново всю нашу историю. Хорошо, что Буратина догадался уберечь от этой участи пацанов. В конце концов, ничего кроме очередного сожаления это новое осознание не даст.

– А ты никогда не задумывался о том, чтобы было бы, если бы тогда всё не пошло вверх дном?

Эх, Светик, если бы ты знала, сколько десятков тысяч раз я об этом задумывался. Наверное, за эти двадцать лет не было такого дня, когда я хоть разок, хоть мельком, не задумывался об этом. Эта мысль сидит во мне, как инородное тело, как пуля в моей голове, и только и ждёт своего часа, чтобы нарисоваться в той или иной форме. Всё что я делал после, всё, о чём я думал, было поиском ответа на этот вопрос.

– Нет! Не вижу смысла об этом думать. Всё случилось как случилось. И наверное всё это к лучшему. Во-первых это бы в любом случае закончилось и сложно представить более счастливый для нас всех конец. По сути, мы должны сказать Мухе спасибо, за то, что вовремя нас остановил.

– Я имела в виду нас с тобой! – говорит она всё тем же убаюкивающим голосом, продолжая теребить мои волосы.

– Имеешь в виду, были бы мы вместе? Сама-то как думаешь? – слышу, как она хмыкнула. – У нас и тогда с тобой не особо получалось, всё только только налаживалось. Ну прошёл бы год два и мы бы точно разбежались. Ты бы меня бросила и пошла искать себе более взрослого и успешного, а всё что происходит сейчас, просто ностальгия. И за это ему тоже спасибо. Всё что получилось бы у нас тогда, к этому времени, давно бы уже умерло, истлело и превратилось в прах. А так…– я поднимаю глаза. – А так – мы всегда вместе. Ты навсегда осталась здесь …– я тычу указательным пальцем себе в лоб, – и будешь здесь до самого конца.