Леона Смит - Звездная пыль в сапожной мастерской

–Ведь у меня самой ни копейки нет! Я же без работы…

–Зато жива-здорова, а его маме – маме Павла как теперь? – с осуждением возразила Алена, – Не дашь денег – не надо, зато нас побольше на кладбище придет! Знаешь, как ей важно, что друзей у Паши много было?

Я после такого довода чуть было не согласилась поехать, как вдруг мне на ум пришло, что похороны убитого киллером человека – не то событие, на котором присутствовать посторонним вообще следует… Да, убийство остается убийством, надо с почтением отнестись к усопшему и его страшной смерти, и все же как-то неприятно оказаться в машине или в ритуальном автобусе в обществе сомнительных товарищей покойного! Если Павел был каким-то дельцом-мошенником, то можно только домысливать, что за друзья у него.

–Ведь мы вообще не знали, кто он такой, этот Павел! – стала оправдываться я, – Там же придут его сотрудники с работы, родственники, а мы кто такие? Лишние люди…

–Не хочешь – не ходи! Мы придем с Климом, Агата из Беларуси специально никуда не уезжала до похорон. Еще другие могут прийти! Значит так, хочешь, запомни, не хочешь – не надо! Питер, судебно-экспертный морг на Екатерининском проспекте, дом 1, через два дня в десять утра быть там. Оттуда автобус повезет на Муринское кладбище!

–Через два дня? – переспросила я.

–Ты оглохла? – рассердилась она, – Да, через два дня в десять утра, морг на Екатерининском проспекте, дом 1!

–Как-то долго не выдавали его на похороны… – пробормотала я в ответ.

–А, по-твоему, сорок дней ждать будут, пока совсем не разложится! – рассердилась окончательно Алена и нажала на кнопку отбоя.

Я шла домой, невольно проигрывая в своих чувствах обиду на Алену за ее упреки, а в мыслях – идею о том, что Павел… Интересная личность! То есть, он ею был. Может, в самом деле, поехала бы я проводить его в последний путь, так и узнала бы, почему Крис так его пожалел. Причина, скорее всего, не только в великодушии талантливого кумира в отношении с умирающим на его руках поклонником! Что-то еще их связывало…

Что ж, денег на разъезды в Питер у меня точно нет. Надо смириться, что ничего о Павле я не узнаю.

Снова звонил мобильный – с городского Питерского номера.

–Приходите в «Юбилейный», деньги получены!

Я так была потрясена, что даже не поняла, что надо радоваться.

–А почему так быстро? – пробормотала я.

–Вам не нужны эти деньги? – с едва заметным смехом спросила дама из кассы.

–Нет, то есть, нужны, страшно нужны! – лихорадочно заговорила я, – А как же их так быстро удалось получить?

–Ну… – удивленно протянула моя собеседница, – Так оперативно все организатор проделал! Видно, порядочный этот Крис Линсе…

Ей было нелегко произносить фамилию кумира, поэтому я пришла ей на помощь.

–Ну, вот! – продолжила дама, – Уважает, наверное, своих фанатов? Вот и постарался все поскорее вернуть – там же убийство у гостиницы вышло, знаете ведь?

–Да, слышала… – отозвалась я, но не захотела хвастаться перед говорливой собеседницей, что я в статусе свидетеля.

–Вот, видно, чувство вины у него, что ли? – продолжала дама, – Я помню, концерт хора знаменитого отменили, так еле-еле к концу третьего месяца деньги пришли… Ой, все, пока!

Она отсоединилась, попрощавшись со мной, как с давней приятельницей. Видимо, кто-то уже подошел к окошку кассы, чтобы получить те же самые злополучные деньги!

Крис снова после мрачного происшествия примерил на себя красивый, благородный ореол. Он предельно заботлив к фанатам! Зачем ему это? Спасибо Крису, конечно… Но что-то тут нечисто!

После домашнего совещания я решилась ехать снова в Санкт-Петербург для возврата денег. И про похороны Павла – не удержалась и тоже рассказала родителям. Правда, не стала излагать свои домыслы насчет того, что убитый был личностью, несколько непонятной касательно честности его карьеры.

Близкие были великодушны и даже велели не сомневаться в том, что я просто обязана там быть.

–Может, у тебя даже больше друзей теперь появится, – сказала мама, – Хотя повод, конечно, не самый уместный.

Судебно-экспертный морг – здание из серо-розового кирпича, раскинувшееся пауком, – выглядел зловеще. Мне он показался чем-то похожим на бараки и крематории в концлагерях, которые показывают в военной хронике II Мировой Войны. Может, это просто сила внушения? Ведь у такого места слава весьма дурная. Здесь ждут отправки в последний путь те, кто принял напрасную смерть – чаще всего, от чьей-то злой руки.

Мы, после еще одного предупреждения Алены, собрались к восьми часам утра вместо ранее назначенных десяти. Как объяснили девушки-фанатки, это нетипичное время для прощания в морге было выбрано для того, чтобы отсечь возможность прихода журналистов. Народу пришло довольно много. Прощальный зал был серым, с облупившимися стенами. Образа на стенах не придавали этому месту утешительного настроя, как в домах и храмах, а выглядели чужеродно. Плохой запах, источаемый этим мрачным местом, правда, слабый, проникал и в зал. С непривычки я готова была выскочить на улицу, если бы не присутствие других людей.

–Зал отдельный… Раньше в общий зал могли положить, там куча гробов на полу стоит… – шептались девушки, – Заплатили за отдельное помещение…

Меня всегда коробило, когда все похороны на моем веку проходили так, что скорбь ближних усугублялась этим зомбирующим запахом первого тления, который Артем Боровик в своей книге про Афганскую войну назвал «фиалковым». Попасть в землю на третий день, как полагалось по давней традиции, не удается почти никому, потому что жадный персонал ритуальных услуг тянет из несчастных родных усопшего и деньги, и время. Холодильники в помещениях работают, как повезет. К тому же, часто приходится сжигать покойников, а кремация совершенно не вяжется с православными канонами. И уж если похороны почти бесплатные (совсем бесплатных не может быть, только если личность покойного остается неустановленной), с госпомощью, то, говорят, труп лежит в морге неделю и даже дольше, дожидаясь очереди… Потом все та же печь… О человеке на уровне государства думают по-прежнему мало. И о живом, и о мертвом.

В случае с Павлом, правда, было понятно, что после убийства похороны задержались из-за экспертизы.

Фанатов пришло немного: я, Алена, Клим и белорусская девушка. Остальные были родственниками, а из коллег вообще пришел только один молодой человек по имени Алексей. Подходили к деревянному гробу с откидной крышкой, молча клали цветы. Неподвижная фигура с сильно накрашенным оранжевым гримом лицом лично у меня не вызывала никаких ассоциаций с парнем, тусовавшимся с нами возле «Европы». На лоб покойного надели бумажный венец со словами молитвы. Ждали священника.