Леона Смит - Звездная пыль в сапожной мастерской

–Я разбойников не видела, а косынку пришлось повязать на лицо… – стала оправдываться я.

–Зачем ему лицо скрывать – из машины его не видно! Проехал, так на ходу и стрелял. Вот, как жить стало опасно, в Советском Союзе у нас никого посреди дня на улице и пальцем не трогали! Ругают Советскую власть!

Закончив этим грустным выводом свою беседу, старушка отправилась к телевизору за новыми впечатлениями. Обычно ей там попадался Малахов в разных передачах, только вместо него сегодня поутру она в недобрый час увидела новости.

Да уж, о моем участии в этом деле теперь знают все! Интересно, в Пскове это может как-нибудь подпортить мою репутацию при трудоустройстве? Город наш все же не столь велик. Раз я имею отношение к этому преступлению, лучше бы мне быть каким-нибудь полицейским! Я бы хоть деньжат заработала…

Лицо не надо скрывать маской, высовывая дуло пистолета из окна машины с тонированными стеклами. Ветровое стекло тоже слегка подтонировано – достаточно темные очки надеть, а можно и без них обойтись. Да и высовывать дуло не надо – хорошо стреляя, достаточно просто подъехать к жертве поближе и на несколько секунд опустить оконное стекло – наполовину. Интересно, эти субъекты выбросили потом оружие?

Я снова не могла отделаться от навязчивых мыслей об убийстве. Эх, Клара, Клара! Да, меня так смешно зовут… Тебе бы убитого пожалеть, а у тебя на уме подробности о том, как машина с тонированными стеклами врезалась в будку общественного сортира и, несомненно, была замечена дежурным работником – ненужным свидетелем! И ведь ты сама подвергалась опасности…

Да не подвергалась я никакой опасности! Такие киллеры стреляют точно, даже у Криса опасность была минимальной – вдруг пуля бы прошла у Павла навылет и ранила бы кумира, но он от несчастного Курочкина слишком далеко стоял, и навылет ранения не было. То есть, киллер разбирался в баллистике… Знал свое дело. В его распоряжении было не только отличное оружие с глушителем, еще и машина, которую нестрашно показывать ненужным свидетелям. Он и их не боится! Наверняка, машина числится в угоне, и преступники ее где-нибудь бросили.

Машина в угоне, отличный пистолет и убийца, без стеснения работающий средь бела дня, как говорила Динара Камбаровна, в Советском Союзе такого и представить было нельзя. Дорогое, хорошо оплаченное преступление. Павел – кто же он? Один из преступников? Вот уж точно, о покойных либо никак нельзя отзываться… Либо – очень плохо!

Как говорил призрак Петра Великого своему правнуку – бедный, бедный Павел!

И еще – при чем тут Крис Линдсдейл?

Еле-еле успокоив по телефону родителей, я провалялась со своим лечением в постели весь следующий день. К счастью, никто не подцепил от меня вирус, и даже Динара Камбаровна не пожелала больше играть со мной в прятки документов или как-нибудь еще. К счастью, на мои вещи она никак не покушалась, хотя и могла.

Из полиции мне не звонили.

Пришла пора ехать домой, а кроме того, вернуть в кассу билет на несостоявшийся концерт. Я позвонила на номер телефона фирмы «Билетер» и узнала, что концерт в самом деле отменили.

–Конечно, организаторы мероприятия возвращают все деньги, – заверили меня по телефону, – Пишите заявление: «Прошу аннулировать мою покупку билета на концерт в связи с отменой». Указать, фан-зона или с местом, и стоимость. Привозите заявление вместе с билетом – примем!

–А как насчет Москвы? – спросила я из любопытства.

Выяснилось, что московский концерт перенесли на неопределенный срок, но даже это – только лишь предварительное решение. Могут отменить совсем.

Однако, когда я приехала в кассу «Юбилейного» у метро «Спортивная» сдавать билет с заявлением, молодая женщина в окошке заявила:

–Деньги выдадут в течение 180 дней. Оставьте ваш номер мобильного, чтобы с вами связались.

–Но ведь по телефону мне обещали, что деньги вернут! – воскликнула я и тут же чихнула.

На мне была медицинская маска, которую я решила надеть перед беседой с кассиром, чтобы ее обезопасить от своей инфекции – хоть мне и здорово полегчало, но насморк и чих продолжались.

–И что вам сказали? Что все отдадут сразу? – кассирша испытующе взглянула на меня, слегка наклонив набок голову.

–Нет, – признала я. Мне пришлось доставать платки и сморкаться. Я подумала, что именно она мне отвечала по телефону, впрочем, какая разница? Ругаться было явно бесполезно. Я только спросила, переведя дух после прочистки носа:

–Скажите, может за меня получить деньги другой человек? А то мне в Псков уезжать, домой…

–Только по доверенности, надо оформлять ее у нотариуса! – ответила женщина тоном, не терпящим возражений. Она достала пачку антибактериальных салфеток и принялась обтирать рот, нос и руки. Всем своим видом она давала мне понять, что ей не только не хочется заразиться моей простудой, но что я ей вдобавок надоела, и что разговор окончен.

Настроение у меня в который раз испортилось. Пришлось диктовать номер своего мобильного. Ехать второй раз в Питер за деньгами от неиспользованного билета не хотелось совсем.

Остановка Псковского микроавтобуса находилась рядом с метро «Московская».

–К семи сорока пяти утра подходите, место найдем, – пообещал водитель.

Чихая, я сказала «спасибо» и отправилась восвояси.

Наутро я уехала домой. Всю дорогу я пугала попутчиков, то впрыскивая в нос «Аквамарис», то сморкаясь и кашляя в платок. Конечно, чаще всего я была в маске. Мне пришло в голову, что со мной приключилось бы, если бы я болела какой-нибудь смертельно опасной инфекцией, не потеряла бы при болезни способна ходить, а необходимость приехать перед смертью домой возникла бы острая? Думаю, это несчастье было бы непоправимым, покруче, чем у покойного Курочкина!

Самые большие неприятности случились на так называемой «остановке по требованию».

–Почему рядом нет никакого кафе? Это что, мы в чисто поле должны теперь пойти? – воскликнула дама в ослепительно белом пиджаке и соломенной шляпе.

–До кафе больше часа ехать, – отпарировал шофер, – Кто тут хочет терпеть?

–Ну, знаете, у меня ребенок давно просится! – подала раздраженный голос молодая мама мальчика лет четырех, почему-то одетого в розовую курточку с белыми пудельками и котятами; по такой куртке я поначалу приняла его за девочку, – Хотите, не будем выходить и останемся сидеть, но терпеть больше мы не можем! Всех тут затопим!

Последние слова возымели убеждающее действие, так как мальчик мощно вопил при малейшей встряске микроавтобуса. Чтобы его успокоить, пассажиры рядом говорили «такой большой, а плачешь», из чего я догадалась, что это не девчонка. Музыка у меня в наушниках постоянно смешивалась с детским плачем, дорога от этого становилась все более утомительной, так что выйти и размяться мне показалось единственным спасением.