Николай Железняк - Чемоданы

Она разглядывала удачно размещенную записку.

– Таисия Петровна, я – на задание!

– Какие там задания тебе?.. Лучше б ты в ГАИ устроился! Все ж заработнее, – проявив осведомленность в реалиях полицейских буден, продолжила привычные нотации тетка, снимая с помощью Брюховца демисезонный плащ.

– Таисия Петровна, это теперь – ГИБДД. И потом – оклад у них ниже!

Тетка аж распрямилась, силясь посмотреть в неразумные глаза. Неопределенно промычала что-то, видимо, плохое и ушла в свою комнату, покачивая головой. Оттуда донеслось саркастическое: «большие перемены», а затем несколько раз – «оклад».

– А вы куда ходили, Таисия Петровна? В поликлинику?

– На массажм, – послышалось из комнаты.

Тетка некогда закончила полиграфический институт, числила себя работником культуры, но, тем не менее, щеголяла подобными перлами, включая «гинекологическое дерево», не гнушалась и «полувера». До «тубаретки», правда, не опускалась.

– Ночевать, значит, не будешь? – возобновила разговор скрывшаяся тетка.

– Возможно, не приду.

– Хоть бы девку какую нашел себе.

– Таисия Петровна, я – на операцию.

Дверь приоткрылась, обозначая вопрос.

– На задание! Я же говорил. То есть – писал.

– А что, ты вращаешься там среди одних мужиков, что ли? – тетка появилась в коридоре в байковом домашнем халате. – Куда идешь-то? Зачем?

– Вам что – на доклад надо?

– Точно говорю, в ГАИ тебе надо. Совсем мозгов нет, – тетка покачала головой. – Как они там тебя держат? Я же должна знать? Волнуюсь я.

– Не надо волноваться, – успокаивающим тоном сказал Брюховец. – Я буду звонить, если что. – Тему он решил не развивать и просигнализировал часами. – Опаздываю.

Удаляясь с сумкой под причитания тетки о невзятом зонте и будущей язве с такой работой, он размышлял над вопросом, не завербована ли тетка комитетом. Дабы из первых рук узнавать о всех горячих делах управления, в которые Брюховец посвящен. Шеф давал установку на бдительность недавно.

Служебный кабинет оперуполномоченный Брюховец делил с тремя коллегами.

Сейчас в нем наличествовал собственно один вышеупомянутый имярек. С трудом вынося муку ожидания прихода старшего оперуполномоченного Коротких, он молодым львом в клетке метался по проходу между столами от окна к двери и обратно.

Невысокого роста с длинными руками, Брюховец нервно поправлял портупею, внезапно останавливался и имитировал хлесткие удары ребром ладони по огромному несгораемому шкафу, помещенному посередине кабинета у стены. После каждого выпада подтягивал форменные штаны. Китель был расстегнут, фуражку он снял в самом начале жестокой тренировки, выпавшей на долю многострадального шкафа, обвешанного черно-белыми фотороботами и ксерокопиями фотографий преступников с описанием.

Висело там и его фото. Снабженное жирным подзаголовком: «Их разыскивает полиция» и предостережением огромными буквами: «ЗЛОСТНЫЙ МАНЬЯК-АЛИМЕНТЩИК». Сегодня Брюховец еще не заметил творчество товарищей, неизменно возвращаемое ими на место при каждом удобном случае.

Стоя вполоборота к сейфу, лучший оперативник всех времен и народов, почетный деятель уголовного розыска, а по нечетным оперуполномоченный Эдуард Клавдиевич Брюховец медленно, вразвалку, покачивая плечами, в очередной раз дошел по окна, выхватил пистолет и пальнул в мишень от «дартса», висящую на входной двери. Медленно доворачиваясь лицом к двери, он принял стойку, держа пистолет двумя руками стволом вниз. Затем молниеносно прицелился и снова выстрелил. Немного отклонясь корпусом назад, вызывающе дернул подбородком в сторону мишени, приглашая к поединку.

Дверь открылась, и появилась безмятежная физиономия Коротких. Реакция у него оказалась отменной: он живо отпрыгнул в коридор.

– Ты что сдурел, кретин? – вопрос прозвучал через дверь.

– Входи, входи, я тут тренируюсь, – Брюховец расправил плечи.

Коротких рискнул последовать предложению. Он оказался рослым здоровяком с лопатообразными ручищами, свисающими по бокам внушительного туловища.

– Ты спятил, Эдуард?! Ты меня чуть не убил! – Коротких оглянулся на мишень. – Кто это сюда повесил? Я же говорил: на стену.

– Успокойся, Василий!.. Я стреляю холостыми, – довольно прибавил Брюховец.

– Зачем тогда вообще стрелять? Копоть поднял. Собирайся, надежда управления. – Коротких присел на скрипнувший от тяжести принятого веса стол. – Пойдем к начальству. Там отстреливаться будешь.

– Что новое дельце? – Брюховец вновь извлек пистолет и перебросил из руки в руку. – Б э зил?! – щегольнул он знанием имени Коротких на английском.

– Там узнаешь.

В кабинет, изучая пол, забрел третий сожитель – Петя Бережной. Среднего роста, плотно сбитый мужчина. Отчетливо была видна широко наметившаяся плешь на макушке его чернявой головы. Похоже, он шел по чьим-то следам.

– А, вы тут уже, – показал унылое лицо плешивый брюнет. – А я вас ищу, – огорчился он окончательно.

– А мы думали ты копейку потерял, – хохотнул Брюховец и присел на подоконник. – Заходи, Петруччио, – перешел многогранный опер на итальянский, – где ты ходишь? Сейчас должен Лева вернуться! – обрадовал он. – В домино сбацаем. Скрестим шпаги!

Последняя фраза относилась к Коротких, который не внял предложению.

– Петя, бумаги у тебя на столе. Протоколы я заполнил. Пусть Лева тоже просмотрит и отнесет по инстанции. Пошли, Эдвард! – Коротких поймал руку Брюховца и вложил пистолет в кобуру. – Мы – к начальству. Брюховца на представление к ордену веду.

– Посмертно?.. – вопросил, не поднимая глаз, Петя. – Будете-то скоро? Что Леве сказать?

– Вернемся – сыграем, пусть тренируется, – моментально посоветовал Брюховец. – Руки там разминает и все такое…

– Где – там, уточни?

Коротких прервал зарождение пикировки:

– Не сейчас.

В комнату быстро вошел последний обитатель, розовощекий блондин с моржовыми, цвета спелой пшеницы, густыми щетинистыми усами. Оперативный квартет был в полном сборе.

Подойдя к шкафу, Лева первым делом проверил наличие призыва к поимке рецидивиста Брюховца.

– О, Лева! Ну что, коротенько?!.. – потер руки безуспешно разыскиваемый маньяк-алиментщик и спрыгнул с насеста. – Петя, доставай!

Ленивый Петя, уже оценивший гору бумаги, оставленной к переработке Коротких, не заставляя себя упрашивать, тренированным жестом фокусника извлек из тумбочки черную продолговатую коробочку домино.

Лева прошел к своему столу и резким рывком выдернул из стакана, использовавшегося в виде морга для исписанных авторучек, короткую стрелу для дартса и задумчиво воззрился на Коротких, ожидая разрешения ситуации.

– Мы с Брюховцом по делу… И перевесьте мишень на стену, я говорю. Глаза кому-нибудь выколите! Пошли, Рэмбо! Без вещей. Сумку брать не надо, – Коротких пропустил вперед, двинувшегося развинченной походкой Брюховца, которому Петя подчеркнуто подобострастно подал фуражку.