Сергей Борисов - Охота на Динозавра

– Полистай, интересно.

– Это приказ? – вызывающе спросил Быстров.

– Ты еще письменного потребуй!

Матвей взял книгу, открыл и оторопел. Графики, схемы, копии донесений, справки, рапорты… А на первой странице каллиграфическим почерком выведено: «Динозавр».

– Вот так-то, – усмехнулся полковник. – А ты меня, должно быть, за ретрограда-старогвардейца держал. Это, – Ухов показал на полки, – мой личный архив. Как видишь, не запирается, а сохранность гарантирована. Кого нынче эти книги интересуют? Только крайне правых и крайне левых, чтобы ругаться аргументированно. Ну, еще историков и журналистов. Но этим в мой кабинет путь заказан.

– Мне и в голову не пришло бы, – признался Матвей.

– Если мысль не приходит в голову, она не приходит никуда! – веско произнес начальник.

– Спасибо за доверие! – сказал Быстров.

– Не благодари. Нет у меня другого выхода, а так, может, и не открылся бы я тебе. Лишь ты и справишься с этим делом, а оно в высшей степени необычное. И смертельно опасное.

– Не впервой, Николай Семенович.

– Такое, пожалуй, впервые. Сядешь?

– Вроде не за что!

– А? Тогда присаживайся.

Ухов опустился в кресло, Матвей занял стул напротив.

– Значит, такое дело. Учти, из моей… – Полковник поискал слово, нашел: – Из моей коллекции. Слушай. Есть в городе некая личность, Сидоров Иван Петрович, рядовой инженер рядового стройтреста. И ничем этот Иван Петрович вроде бы не примечателен: холостяк, живет один в однокомнатной квартире на Октябрьском поле, не пьет, не курит, до женского пола не падок. Короче, обыкновенный законопослушный гражданин. На первый взгляд! И на второй тоже. Однако сдается мне, не все тут так элементарно. Почитаешь, – Ухов хлопнул рукой по книге-досье, – поймешь. Это противник, которого ни у меня, ни у тебя еще не было. Умный, хитрый, властный, сильный. Настоящий динозавр! И не один он… Верю своему чутью розыскника, а оно мне подсказывает: стоит он во главе какой-то таинственной и могущественной организации.

– И чем она «знаменита», эта организация? – спросил Быстров, подобравшийся, как гончая на охоте.

– Я же сказал «таинственной»! – нахмурился Ухов. – То-то и странно, что она никак себя не проявляет. Порой кажется, будто ее и нет вовсе. Но я-то знаю: есть она, действует – нюх меня еще никогда не подводил. Ах, как же ловок этот Сидоров! Ну, абсолютно нечего ему инкриминировать! Дорогу, и ту переходит исключительно на зеленый цвет.

– Да-а, – протянул Матвей, – та еще штучка.

– Перейдет дорогу, – продолжал полковник, – и оборвет «хвост». Начисто! Но как бы случайно. Лучших топтунов за ним посылали, да все напрасно: уходит от слежки! Исчезает, а потом объявляется как ни в чем не бывало. Пытались мы кое-что предпринять против него… Тщетно! Чист, как стеклышко. Скользкий, как угорь. Не ухватить. Я так думаю, знал он о наших приготовлениях.

– Неужели кто-то из наших «стучит»?

– Не хочется верить, однако другого объяснения не нахожу. Но кто? Это тебе тоже предстоит выяснить.

– Выясню! – грозно сказал Быстров. – Вытащу на свет Божий. И покараю.

– Только не самосуд, – осадил агента Ухов. – Народ судить будет! И не забывай, главное для тебя – Сидоров. Имей в виду, работать будешь один, без подстраховки, без прикрытия, на свой страх и риск. Дело я уже закрыл, вновь заводить не имею формальных оснований, потому-то оно теперь в моей коллекции. Если погибнешь, похороним без почестей. Такие вот пироги.

– С котятами? – поинтересовался Матвей. – Их едят, они пищат.

– Не знал, что ты кошек не любишь. Придется полюбить. У Ивана Петровича Сидорова кот есть сибирский. Он его по вечерам на поводке выгуливает.

– Я тоже перед сном променад делаю.

– Это хорошо. Для здоровья полезно. В общем, в курс я тебя ввел.

– Больно краткий курс…

– У меня и такая книга есть, – кивнул Ухов. – Ну что, берешься?

Быстров ответил просто:

– Согласен.

– Не сомневался в тебе, сынок. – Глаза полковника предательски блеснули.– Не подведи.

– Не подведу, Николай Семенович. Вижу, верите в меня. Спасибо, –сказал Матвей. Встал и отчеканил: – Постараюсь оправдать.

– Ты уж постарайся, голубчик, – растроганно произнес Ухов. – Сделай подарок к пенсии. Уважь, поймай мне эту ….

– Ты уж постарайся, голубчик, – растроганно произнес Ухов. – Сделай подарок к пенсии. Уважь, поймай мне эту рептилию.

– Поймаю! – пообещал Быстров.

Он взял досье и покинул апартаменты полковника, еще раз услышав на прощание: «Надеюсь на тебя, сынок!». Ухов назвал его так от полноты чувств, не зная, что удачливый опер, ставший специальным агентом с правом применять оружие тогда, когда сочтет нужным, и против всякого, кто станет на его пути, – действительно его сын, его кровь. Об этом Матвею в день совершеннолетия рассказала мать, Ольга Савельевна Быстрова, в прошлом классная шифровальщица. До того Матвей думал, что его отец летчик-испытатель, погибший в одном из рискованных полетов. А выходит…

Мать объяснила: их грешная связь могла порушить карьеру Николая Семеновича. Тот был женат. Супруга его, сущая мегера, делала все, чтобы муж как можно быстрее занял причитающееся, как она полагала, место в высших эшелонах власти. Для этого она не гнушалась ничем: ни лестью, ни интригами, упорно забывая о таланте Ухова. А тот был по-настоящему талантливым розыскником, этим, а не стараниями супруги, стяжая славу, уважение коллег и преступников всех мастей.

Ухов и впрямь быстро двигался вверх по служебной лестнице, и Ольга Савельевна предпочла отойти в сторону, дабы не мешать этому восхождению, и даже подала рапорт с просьбой об увольнении из органов. Ей не стали чинить препятствий, а вот Николай Семенович недоумевал, злился, обрывал телефон, добиваясь встречи. И они встретились. «Как же так, Оленька? – спрашивал Ухов. – На кого меня бросаешь?». Ольга Савельевна была непреклонна: «Так надо, Коленька. Так надо! Иначе съедят тебя партком с месткомом. Какие пятна на биографии и кителе! А для дела нужно, чтобы ты на посту был! Не звони мне больше». И она ушла – от Ухова и со службы. А через семь месяцев родился сын. Коленьке Оленька о Матвеюшке не сообщила. Не сказала и тогда, когда узнала, что супруга Ухова, страдавшая от бесплодия и уремии, отдала Богу душу, отравившись собственной мочой.

Выслушав исповедь матери, Матвей не воспылал ненавистью к отцу. Напротив, решил быть с ним рядом. Храня тайну, он должен стать лучшим. Вот тогда, может быть…

В том числе и об этом подумал Быстров, перелистнув последнюю страницу досье. Однако он не был бы специалистом высочайшего класса, если бы позволял себе надолго отвлекаться от существа проблемы или переносить центр тяжести своих размышлений на то, что в данный момент не являлось первоочередным. Сейчас самым важным было ДЕЛО, и Матвей сосредоточился на нем, хотя ни одной дельной мыслью касательно него пока похвастаться не мог.